— Мне кажется, что, конечно, особо с 1990-х годов отношение к телевидению не сильно изменилось, если смотреть на всю страну, потому что по-прежнему огромное количество людей смотрит телевидение. И все громкие разговоры о том, что люди уходят в интернет и вообще есть много людей, которые не смотрят телевидение — это миф. Да, есть определенный процент, но это нормально, он всегда был. Людей, которые смотрят телевизор, сегодня реально огромное количество, думаю, 90% страны сегодня не представляют свою жизнь без телевизора.

Как к нему относиться? Для кого-то это зеркало, кто-то это представляет зомбоящиком — очень много мнений. Но мне кажется, это такой научный спор, который можно развернуть. Для меня, для человека, который работает на телевидении и вообще очень любит телевизор, я себя не представляю без телевизора — даже когда прихожу с работы, в какое бы время это ни было, я все равно включаю, все равно смотрю. Мне это интересно с профессиональной точки зрения. Я понимаю, что сегодня для людей это действительно очень важно понимать, что они благодаря телевизору, я же психиатр по первой профессии, врач-психиатр...

— Это много, между прочим, это важно.

— И мне кажется, что это для людей реально некое лекарство, некая отдушина от того, что вокруг них происходит. Действительно, очень важно понимать, что телевидение имеет огромное значение именно касаемо того, как оно влияет на здоровье. Терапевтическое, конечно. И психиатрическое, и терапевтическое — любое. Это реальное лекарство. Другое дело, что любое лекарство можно неправильно принимать, неправильно много принимать.

— Невозможно было бы с этим спорить, если бы телевидение занималось только развлекательными форматами и предлагало людям только всякого рода действительно терапевтические передачи типа веселых передач.

— Новогодние огоньки, да.

— Огоньки, да. Но ведь телевидение же предлагает мировоззренческие, так сказать, передачи. Более того, оно предлагает готовые ответы. На днях я беседовал с Сергеем Вячеславовичем Савельевым, известным ученым, палеоневрологом. Он такой мозговед что называется, и он меня, конечно, огорошил тем, что формула моего первого программного директора на радио еще в начале 1990-х, который говорил: «Толя, нет плохой песни, есть маленькая ротация». Так вот с физиологической точки зрения функционирования мозга как раз так и есть.

— Известная фраза Познера про лошадиный зад, который, если будешь много показывать…

— Так вот, к сожалению, с точки зрения физиологии мозга так и есть. На телевидении новости появляются с пугающей регулярностью и ритмичностью, значит, наверное, программные директора типа вас имеют в виду, что это зачем-то нужно.

— Во-первых, новости сегодня — это для людей, люди любят смотреть новости. Кстати, мы недавно провели достаточно большую социологию по НТВ, так как хотим разобраться сейчас, куда нам окончательно двигаться и как действовать. Мы ее проводили, чтобы было понятно, не только среди лояльных зрителей НТВ, она была разделена: лояльные зрители НТВ и нелояльные, которые никогда не смотрят НТВ, и во многом даже телевизор, и те, которые нормально относятся к каналу НТВ и с удовольствием его смотрят. И вы знаете, они сошлись во мнении, и это как раз относится к новостям, что представлены на канале НТВ, что им это очень нравится. Новости показываются без настаивания, без определенной точки зрения, просто показывается то, что есть на самом деле. То есть ты должен сам уже сделать вывод, какие на самом деле политические или какие-то другие аспекты стоят за этим.

— То есть у НТВ нет собственной политической ориентации или позиции?

— Она есть у всех, и она должна быть. Но другое дело, что в первую очередь это новости нашей профессии — на НТВ это было всегда. Надо донести до зрителей эту новость, настаивать на том, чтобы он сделал вывод, что из этой новости уже следует, это не стоит первоочередной задачей. И очень важно, что в социологии, и мы это увидели, люди реально так считают и верят в то, что на НТВ такие новости. Это очень важно, это и есть эта оценка.

— Смотрите, вот здесь у меня есть парадокс, сейчас я найду имя, вспомню имя этого человека. Как же его зовут? Даниил Грачев. Ведущий утреннего телешоу «Кофе с молоком», есть такой?

— «Кофе с молоком» — шоу, закрытое еще в прошлом году.

— Вы никак не отвечали ни за его приглашение, ни за него?

— Нет, я пришел позже, практически как и гендиректор.

— Все, снимаю вопрос. В этом есть некий парадокс. Потому что, с одной стороны, НТВ как раз-то упрекают в том, что у НТВ есть недвусмысленная позиция. И с учетом собственной стилистики, выработанной за последние десятилетия, НТВ эту позицию со всей прямотой транслирует. И в то же время есть Грачев, который вроде как русофоб.

— Был Даниил Грачев.

— Был Даниил Грачев, русофоб и майданофил.

— Но при этом, видите, на социологию это никак не повлияло. Вы знаете, я должен вам сказать такую штуку, если люди что-то говорят, это однозначно влияет на НТВ. Во-первых, когда я пришел на НТВ, я с удивлением раскрыл для себя многие вещи. Создается очень много разговоров из серии «я телевизор не смотрю, но осуждаю». И, например, выходит какая-то одна программа с какой-то любопытной историей, и через нее создается образ всего канала. Это имиджевая штука. Мне рассказывали смешную историю, когда человек пришел, говорит: «Вы знаете, я НТВ не смотрю вообще, что там смотреть? Нечего. Мы только на выходных с женой смотрим "Квартирный вопрос" и "Дачный ответ" на "Первом"». На что ему говорят: «Послушай, но эти программы выходят на НТВ». Он говорит: «Как на НТВ, то есть я НТВ смотрю, получается?». То есть просто создан некий миф, некий имидж который какие-то люди поддерживают фразами «Да нет, что там смотреть».

Для нас важным вопросом являются не только мнения каких-то отдельных людей, которые часто где-то выступают, а именно эта социология, почему мы за нее цепляемся. Иногда там есть парадоксальные вещи, то есть люди тоже не сильно различают, что на каком канале зачастую выходит, они могут путать. Мы читаем список «Лица НТВ», кого эти люди считают лицами НТВ. Понятно, что там есть Такменев, Белова, Миткова — да, все справедливо. Но вдруг там появляется Соловьев, какое-то определенное количество людей называет Дмитрия Киселева. То есть люди понимают, что новости на НТВ, наверное, общественно-политические — может быть, это там и выходит. Люди достаточно сильно путают эти вещи, поэтому относиться к этому надо просто спокойно, а слушать выкрики, что выходит какой-то один проект, и все, значит, все остальное тоже про это…

— Кто ваш зритель? Кто человек, которому стилистика скандалов, интриг и расследований…

— Да нет этой стилистики. Вот это и есть, понимаете, да…

— Подождите, я на днях смотрел программу «Ты не поверишь».

— Да, совершенно верно.

— Ну, стилистика-то…

— Послушайте, есть программа «Ты не поверишь», которая выходит в определенное время. Есть программа «Новые русские сенсации».

— Вот-вот-вот.

— И дальше есть еще огромное количество других программ. Между прочим, на всех каналах есть пара программ желтой направленности, пара программ скандальной направленности. Это нормально, но при этом почему-то есть такая имиджевая история, что когда мы говорим про один канал, то вспоминаем, знаете, как у одного человека какие-то хорошие стороны его, а у кого-то один негатив. Да, есть эта направленность, но она есть только в определенном месте, в определенной программе. Другое дело, может быть, вы приходите и смотрите конкретно ее, поэтому создаете себе такой имидж.

— Так получилось.

— Очень хорошо, но при этом есть программа «Центральное телевидение» с Вадиком Такменевым, которая, кстати, самая рейтинговая программа на канале, более рейтинговая, чем те программы, которые вы называете. То есть это просто факт, данность, да, информационно такая оригинальная, уникальная программа.

— Самая?

— Мало того, она самая рейтинговая в субботний прайм, она выше других информационных программ, которые выходят в субботу. Она идет с очень большой долей, она идет с долей под 20, и это очень серьезный результат. И она уже разгоняет дальше субботний весь прайм. На всех каналах есть, условно, дневная линейка: «Говорим и показываем» на НТВ — это Закошанский, на «Первом» есть Малахов, на «России» — «Прямой эфир» с Корчевниковым. Мы же не будем теперь обсуждать, что везде у них только все желтое, потому что кроме этого еще есть сериалы, есть новостные, развлекательные программы.

— Нет-нет, я же не в терминах осуждения, я в терминах понимания. Чем, например, известен и как себя позиционирует Издательский дом «Коммерсантъ»?

— Да?

— Это ироничные интеллектуалы для ироничных интеллектуалов — вот наша стилистика, и вы никогда не найдете, так сказать, на 4-й странице нашей газеты совершеннейшую заметку из «Комсомольской правды». Стилистически мы абсолютно едины и гомогенны. А вы, получается, стилистически не едины и не гомогенны.

— Потому что мы федеральный канал, мы покрываем всю страну, мы должны работать. Вы знаете, у канала НТВ есть уникальное предложение: практически каждый день, для мужчин возрастной категории «18+» канал НТВ на первом месте.

— Да?

— Почему-то все сегодня обсуждают в основном женскую аудиторию, потому что считают ее основной телевизионной аудиторией, и рекламным агентствам она выгодна. Но на самом деле ежедневно мужчины «18+» ставят на первое место канал НТВ. А дальше мы должны смотреть, что интересно нашему зрителю. Вы справедливо сказали, у вас достаточно узконаправленная история. Если взять каналы поменьше, которые четко работают со своей аудиторией, от известных каналов типа ТНТ, СТС, они бьют на молодежную аудиторию, кто-то вообще целенаправленно как, например, канал «Домашний» на женщин там «30+», то есть у каждого есть своя четкая аудитория. У нас же аудитория «18+». Мы федеральный канал и должны быть интересны всем. И это работа больших каналов, когда ты сегодня цепляешь одну аудиторию, а потом происходит перетекание другой. Это достаточно большая наука. Я все время говорю, что у нас вообще с телекритикой в стране плохо. Наука, цифры, объективное отношение к этим цифрам — это для федерального канала очень важно. Поэтому есть и то, и это, мы предлагаем разные вкусные блюда.

— Я очень много нового узнаю. Мне-то казалось, что я поработав на телевидении, теперь все знаю.

— Так всем кажется. Это нормально.

— Вообще так всем кажется про все. И про радио, и про телевидение.

— В кино, в футболе, да. Мы все знаем, как и кому дать пас.

— Получается, что будучи федеральным каналом, мы вынуждены быть фактически тремя, а может, и 23 каналами, условно говоря. Утром вы для таких-то. Днем вы привлекаете такую категорию. Вечером в линейке этих, беременная девочка из Башкирии на самом деле сестра инопланетного пеликана — это еще для какой-то категории, к примеру.

— Это такой грубоватый пример, но примем его, что ж делать.

— Фактически это три разных канала, сколько их разных каналов?

— Их очень много, например, возьмем утро: если оно выходит с 6 утра, на любом федеральном канале оно так выходит. Мы понимаем, что с 6 до 7 утра встает одна аудитория: люди, которые идут рано, едут на работу, рабочие люди, это понятно. Потом понятно, что с 7 до 8 — уже немножко другая аудитория, это детей разбудить, в школу отправить, это больше мамы. С 8 до 9 интеллигенция просыпается и то не вся. Ты должен фактически менять постоянно направленность.

Если просто разобрать каждую эту историю, то она работает на всех каналах, на федеральных больших каналах, которые в начале все равно неизбежно включают люди, если включают телевизор. Есть новости, которые они хотят узнавать в том числе.

На самом деле, если 24 часа в сутки канал работает, то это 24 разных канала. Понятно, что ты понимаешь, кто вечером сидит у телевизора, кто побеждает в семье за сериал, что смотрят семейно, что вместе могут смотреть, что уже в поздний прайм. И дальше это основная сложная работа, это научный подход. Дальше уже от таланта и от того, как ты сможешь.

— От нашего внимания не ускользнуло ваше замечание, что в стране нет приличной телекритики, а что есть вместо нее?

— По моему мнению, есть просто вкусовая творческая критика. Мне нравится или не нравится, это хорошо или плохо. Что я имею в виду под профессиональной телекритикой? У телевидения есть свой четкий результат, понятный результат, ежедневно. Мы всегда говорим на этот счет, когда на телевидении в разных других бизнесах занимаешься, ты раз в год можешь смотреть результат. А тут тебе каждый день в 10 утра, 10:15, 10:30 — открываешь и смотришь результат за позавчера по России, и за вчера по Москве. Каждый день это происходит. И ты реагируешь, должен реагировать.

Вообще сейчас мы на НТВ пришли с новой командой, мы должны понимать, что работа на телевидении делится на три вида: краткосрочная работа, когда должен мгновенно реагировать — это новости, общественно-политические программы, то, что здесь и сейчас происходит. Есть средняя перспектива — это когда ты работаешь с телевизионными программами, подготавливаешь их, которые не связаны с новостной повесткой, но все равно, от момента когда ты ее придумал и сделал, проходит месяц-два, может пройти срок какой-то. И есть длинная перспектива — это сериалы, которые мы сегодня заказываем, которые выйдут в 2017 году.

Сейчас так происходит, что есть большая тройка федеральных каналов, понятно, что в данный момент «Первый» и «Россия» оторвались от НТВ.

— А у НТВ последнее время падали цифры?

— Да, цифры падали. В свое время, лет пять-шесть назад НТВ был на первом месте, потом это резко начало падать.

— У вас есть объяснение?

— Есть объяснение. И оно есть и в социологии. Канал стал слишком однообразным.

— Он стал как раз одним каналом — то, о чем я спрашивал.

— Об этом и речь. Поэтому уходила аудитория, которая хочет многообразия, которая хочет это посмотреть, потом то посмотреть, а так оно было целенаправлено. Хотя, еще раз говорю, лояльная аудитория — это те 10-11%, которые ежедневно приходят и смотрят, и никто их не собирается ни в коем случае отпугивать, пришли и сделали сразу женский канал? Конечно, нет. Мы все равно останемся с этим уникальным предложением 18+ мужчины, которое на первом месте, и просто будем это расширять, давать больше вариантов блюд для этой аудитории, чтобы к ней снова могла притекать новая аудитория. И эти 10-11% — это мы сейчас, к сожалению, отстаем на два-три пункта от «России», от «Первого», цифра такая. И мы понимаем, что для того, чтобы включиться в основную битву с ними, мы планируем к этак сезону осень 2017-2018 туда. Но наша задача до этого момента — постараться приблизится на расстояние удара.

— Приблизится к нынешним лидерам — это естественная стратегия для любой гонки автомобильной или телевизионной.

— Да, просто в нашем случае надо достаточно подготовиться.

— Но как? Разнообразие — это раз. Что-то еще?

— Это очень важно. Потому что разнообразие — это разножанровость, это значит, что мы будем искать проекты, которые тоже должны быть интересны зрителю, не только в том жанре, в котором НТВ выступал последние годы. Во-вторых, мы должны привлечь и показать, в тот момент, когда мы будем готовы с этим многообразием, мы должны всем сообщить об этом. Не только на канале НТВ, но и вокруг сообщить что теперь, ребята, на канале НТВ вы можете еще и кое-что другое выбирать и смотреть.

— А как бы вы это коротким и хлестким слоганом охарактеризовали? Потому что до сих пор, думаю, что с НТВ у всех три ассоциации. Ассоциация первая: «новости — наша профессия», с 1990-х все помнят этот росчерк эффектный.

— И он до сих пор, согласно социологии, в головах людей.

— Вторая ассоциация с НТВ — УЖК, уникальный журналистский коллектив, люди на улицах с собственными портретами, которые переходят из АСК-1 в АСК-3 через дорогу, и так далее. Ассоциация третья — НТВ последнего времени и большое количество разного рода шуток относительно нынешней репутации НТВ. Извините, если я вас обижу, я цитирую, и это не секрет, те, кто в интернет заходит хоть иногда, видят вещи типа «посмотрел НТВ — переключи за собой». Это на самом деле тяжелое, неприятное наследие, если вы полагаете его вообще существенным социологически, может, и нет, не знаю.

— Конечно, мы прекрасно понимаем, что мы должны зрителям предоставить что-то новое, и именно эту репутационную историю, о которой вы говорите, мы, само собой, будем стараться менять. Потому что, еще раз говорю, она в чем-то заслуженно, в чем-то незаслуженно пришла и осталась клеймом на канале среди тех людей, которые это говорят.

Но нам понятно, что стараться все время объяснить вокруг «нет, вы что, мы не такие», мы не будем. Наша задача — привлекать аудиторию проектами, и это займет время. Мы прекрасно понимаем, что вдруг в январе следующего года не придут люди, плюс ко всему, мы пока и не сможем предложить сильную разножанровость в январе, потому что любой сериал нужно производить больше года, если мы сейчас его закажем, он выйдет только в 2017-м. Но первое, что мы делаем уже сейчас — это, конечно, лица канала. И многие лица канала, которые стали известны на НТВ, вернутся в эфир, и будут делать специальные программы.

— Откройте нам хоть пару имен?

— Не могу.

— На одно намекните, и хватит нам.

— Я смогу это сделать в феврале с удовольствием, когда мы окончательно со всеми поговорим. Люди, может, не захотят сейчас, чтобы их называли.

— А, понятно.

— Я сейчас не кокетничаю, а говорю, что это объективная, к сожалению, профессионально важная история.

— Этика.

— Да, этика взаимоотношений. Эти люди будут возвращаться, мы будем возвращать, конечно же, программы.

— Я правильно вас понял: люди, которые некогда сделали НТВ?

— Да, кстати, многие из этих людей до сих пор на канале, должен вам сказать, просто они по каким-то причинам не в кадре. Кто-то в штате до сих пор числится, тоже не в кадре, там очень любопытная история, поэтому мы будем это возвращать и возвращать достаточно быстро. Плюс, будут возвращаться какие-то звезды, которые на НТВ раньше работали.

— Можно вопрос?

— Да.

— Можете отказаться отвечать на него.

— Так.

— Просто раз уж я сейчас сижу и лихорадочно перебираю лица и имена бывших, так сказать, символов НТВ, я вспомнил, что мой близкий товарищ Андрей Норкин был когда-то лицом НТВ, его не планируете?

— Так он в прошлом году вел программу.

— Вел, а потом перестал вдруг?

— Это в работе, и разговоры идут, и скрывать тут не буду.

— Да?

— Да, совершенно верно. Вы правильно сказали, что будут люди, которые фактически ассоциируются с брендом НТВ, создавали бренд НТВ, но это не означает, что мы будем только ворошить прошлое.

— Понятно.

— Мы будем работать и вперед, и у нас такая двойная перспектива, потому что очень важно и новые лица создавать, которых нет, очень мало. Еще раз говорю: нам нужно создавать, потому что бренд любого канала узнается, в первую очередь, по лицам. И это наша основная задача на следующий год — привлекать, как те лица, которые уже были, так и те, которые только появятся. Это одна из второстепенных задач.

— Если бы я вас попросил все-таки придумать какой-то, необязательно рекламного качества и такого медийного качества, слоган, просто описать слоган, который сейчас был бы уместен для нового НТВ с вами в качестве генерального продюсера, был когда-то слоган «новости — это наша профессия», потом был еще какой-то, а какой сейчас вы бы придумали, предложили для нового НТВ?

— Я думаю, что «новое старое НТВ» — такой слоган бы я предложил.

— «Новое старое НТВ»? Есть такой канал НСТВ, знаете?

— НСТ знаю — «Настоящее смешное телевидение».

— «Настоящее страшное телевидение».

— Они переименовались уже? Раньше назывались «Настоящее смешное телевидение».

— Там ужастики.

— Я как-то упустил этот момент.

— В общем, «Новое старое НТВ»?

— Я зацепился за ваше высказывание и за тему нашего последнего разговора. Понятно, что мы сейчас работаем над большой презентацией, над тем, как глобально будет, мы понимаем и чувствуем, более углубленную социологию проводим. Мы хотим до конца быть уверены в том, что мы правы в том, что собираемся делать. Я думаю, что к февралю мы уже окончательно во всем убедимся, у нас будет четкое готовое понимание, презентация, потому что времени нет — это телевидение каждый день.

— А новые обстоятельства — «телевидение каждый день» тоже хорошая история — вновь открывшиеся обстоятельства наши экономические влияют не то чтобы на ваше настроение, понятно, что они каким-то образом влияют, но и на ваши творческие планы, на количество программ, возможно, на качество их?

— Раньше, когда совсем все было хорошо, каналы зачастую тратили денег сильно больше, чем конкретно нужно. На какие-то эксперименты, дополнительные заказы, на еще что-то такое, какие-то сверхзаказы, а сейчас надо просто жить по средствам, наступил такой момент.

— Приходится, да.

— Поэтому, если ты деньги будешь тратить по средствам, это никак не повлияет, то есть понятно, что мы экономим, понятно, что есть проблемы, понятно, что совсем дорогостоящие продукты уже не сделаешь. С другой стороны, если исходить из того, что мы планируем, из техбюджета, мы надеемся, что нам хватит ресурса для того, чтобы наши планы уже воплотить в жизнь.

— Я вспомнил про наш эксперимент на канале «Россия» мы делали программу очень экспериментальную.

— В ночном эфире?

— Да, и мне однажды Антон Андреевич говорит: послушай, прекрати, ты уже слишком заразился этой телевизионной болезнью, хватит следить за цифрами. А я все время прибегал с цифрами: смотрите, на основании двух дней мы наблюдаем несомненный рост или несомненное падение. И он говорит: прекрати болеть этой телевизионной болезнью, хватит следить за цифрами, сделай что-нибудь прикольное.

Я на самом деле расслабился и подумал, что это были очень хорошие слова и очень умные, сделай что-нибудь прикольное. Мы и делали, старались по крайней мере. Потом только мы поняли, что на самом деле есть такой период, когда все телевизионщики, руководители телевизионные смотрят более или менее благосклонно, что делаешь, а потом все равно наступает момент, хоть ты тресни, когда надо смотреть цифры.

— Мы смотрим цифры не только с точки зрения просто цифр. А с точки зрения еще и соответствия их с деньгами, ведь от цифр зависит, сколько канал зарабатывает денег. А дальше математика очень простая: ты понимаешь, что у тебя цифра X, ты понимаешь, что на X тебе заплатят Y денег. Причем эта формула высчитана, там ничего сложного. Ты изначально знаешь примерно соответствие. И потом ты понимаешь — ты тратишь на эту программу больше этого Y или меньше. Если меньше, тогда более или менее программа с финансовой точки зрения находится в так называемой зеленой зоне, а если больше, надо задуматься. Но есть другое дело, есть имиджевый проект, это очень важно. Зачастую они в ночном эфире выходят, есть программы, которые ты понимаешь, заведомо знаешь, что потратишь больше, чем ты сможешь на них заработать на рейтинге, но это имидж. И от имиджа очень многое зависит. На имидж потом приходят зрители, если они начинают тебя больше уважать, они начинают это понимать.

— Имидж просто тоже долго капитализируется.

— Это баланс, который надо соблюдать, потому что когда телевидение очень жестко превращается в «сколько заработали, столько вложили» — это важно, конечно, в современном мире и в телевидении, это коммерческая история. Но при этом надо этот баланс всегда соблюдать, все-таки очень многие вещи невозможно монетизировать, какая-то история очень имиджевая, очень правильная зачастую может не принести массового зрителя. Но это постоянный баланс, который ты должен искать.

— Кстати, о программах заведомо убыточных, скажем, новости, если я правильно понимаю, никогда не будут прибыльными?

— Что значит «никогда не будут прибыльными»? Новости последний год приносят невероятные цифры рейтинга, а это значит, они приносят автоматически больше денег.

— Траты на новости с учетом корреспондентов, корпунктов и всего прочего чудовищные. Формально и так непосредственно арифметически.

— Они большие, само собой. Но, я еще раз повторюсь, в последнее время рейтинги...

— Их рейтинги покрывают затраты?

— Сложно сказать, что покрывают, но кроме всего прочего новости, кроме того, что они приносят рейтинги, это еще и имиджевая история, потому что канал, который выходит с новостями, которые зрители приходят и смотрят — это достаточно важная вещь. Особенно для канала, который имеет покрытие 99-100%, это очень важно.

— Скажите, это очень важный и очень интересный вопрос, очень частый и очень спекулятивный относительно телевидения — извините за эту, может быть, почти школьную наивность вопроса: вы когда делаете телевизионные программы или одобряете их, или выбираете стилистику, или ведущего, вы чувствуете некую ответственность не только перед акционерами за деньги, а перед зрителями, ответственность этическую, эстетическую?

— Конечно. Это вообще очень важный вопрос. Я еще раз возвращаюсь к тому, что я психиатр. Я считаю, что телевидение несет огромную очень важную морально-нравственную составляющую. И об этом необходимо постоянно думать. Если телеканалы и люди, которые отвечают за канал, об этом перестают думать, их интересуют только цифры, достигнутые любыми путями, то это никогда хорошо не заканчивается, это очень краткосрочная победа. Потом за ней неминуемо следует большое падение.

Во-вторых, если об этом не думать, то мы должны понимать, что мы ответственны во многом за душу тех людей, которые это смотрят, зачастую неокрепшие, если это дневное время или ранний прайм. И это, конечно, очень важный вопрос.

Если вопрос лично ко мне, то я об этом думаю постоянно. Я вообще знаю людей на телевидении, работают на определенном канале, они говорят «я своему ребенку не даю смотреть мой канал». И это меня очень удивляет. Это не только в России, кстати, я это знаю и за рубежом тоже. Есть люди, которые понимают, что они делают то, что они не хотели бы, чтобы видел их ребенок. Я, честно говоря, хочу делать то, что мои дети могут смотреть. Я вообще считаю, если говорить про аудиторию НТВ, мне очень нравится, я рос на НТВ, я помню первые годы работы. Для меня НТВ — это не простой звук. Это очень важно для меня. Я для себя думаю так, что я хочу делать то телевидение, которое я бы с удовольствием смотрел. Поэтому мне легче выбирать. Если мне нравится, мне кажется, я 18+ мужчина, среднестатистический житель России, который смотрит канал. Это для меня очень важно было в тот момент, когда я понимал, что иду на канал, и на какую должность. Это очень важный нюанс. Просто есть люди 50-летние, которые делают материалы для девочек 18-25?

— Это опыт Советского Союза, когда молодежную организацию возглавляют молодые люди, типа сейчас мы молодежь научим быть молодежью.

— Тогда надо спрашивать, девочки, вам точно это нравится, вы мне объясните, я не понимаю, это хорошо или плохо? В данном случае совпало. И для меня это очень важно было.

— Понятно. Это очень хорошие слова. Если вы действительно искренне собираетесь делать канал, который вы сами захотите смотреть. Если вы не постесняетесь и посчитаете возможным, чтобы ваши дети это смотрели, это существенно.

— Это существенно и это есть та ответственность, которую мне проще понимать. То есть, когда я понимаю, что это ответственность перед миллионами людей и перед конкретными людьми — это очень важно.

— Я тоже когда хотел делать передачу, до канала я не дорос, хотел, чтобы это было и мне тоже интересно, эстетически близко. И я помню, что довольно быстро противоречия начались, потому что я придумал такую сценку смешную, и говорю: ребята, смотрите, я начну читать Бродского, «и при слове "грядущее" из русского языка выбегают черные мыши», и я говорю, при слове «мыши» пускай девушка взвизгнет и спрыгнет на диван. Ребята посмотрели на меня, во-первых, ни тени улыбки, гробовая тишина в студии, ужасная давящая сцена, и говорят: Толь, первое — никто не знает этого стихотворения, мало кто знает Бродского, никто не поймет шутки, что «при слове "грядущее" из русского языка выбегают черные мыши» и девушка взвизгнет и прыгнет на диван. Я, значит, слушал, как меня мордуют мои друзья. Это было первый, но не последний случай, когда я наткнулся на несоответствие собственного представления о прекрасном и того, что было на телевидении.

— Правильно, вам нравится такая шутка, вам нравятся такие анекдоты, а кому-то не нравятся.

— А у вас? Вы еще не натыкались на противоречия?

— На противоречия? Нет.

— Между собственным вкусом и тем, что требует, простите, конвейер?

— Здесь надо тоже находить постоянно баланс, потому что понятно, что это субъективное мое мнение, кому-то нравятся одни шутки, другому — другие, кому-то нравятся одни фильмы, другому — третье. Это нормально. Но понятно, что это спор, и мы собираемся, мы спорим, и мы доказываем. Это нормальный процесс, поэтому, конечно, сталкиваешься, а как можно не сталкиваться?

— А вы демократичный руководитель или авторитарный?

— Я очень люблю работать с сильными людьми, творчески сильными людьми. Очень люблю. Для меня это важно, но я очень не люблю, когда люди просто записывают, говорят «да, хорошо, пошли». Я полностью открыт к творческому спору, и, что очень важно, и вам это скажут все люди, с кем я работал, если мне творчески правильно это объяснить, меня убедить в этом, то я могу сказать «да, ты прав, я был неправ», это нормальный процесс, поэтому для меня это очень важно. Мне с безынициативными нетворческими людьми, не отстаивающими свою точку зрения, работать просто неинтересно.

— А в чем круг ваших обязанностей? Я хочу слушателям пояснить, потому что уже вижу гримасы разочарования «а почему ты не предъявил Тимуру за такую-то новость, которая на НТВ прошла, за такую-то историю, которая была?», и так далее. Я просто вам хочу напомнить, что Тимур работает на НТВ с начала декабря 2015 года.

— Да, месяц.

— Поэтому, к сожалению, за большую часть того, что мы хотим ему предъявить, он просто не отвечает, просто механически, если я правильно понимаю.

— Но я готов принимать любые удары, потому что с этого момента я несу ответственность. Я не буду говорить «нет-нет, это было до меня, я ни при чем». Это неправильно.

— Я просто подумал, что бессмысленно задавать вам эти вопросы, потому что вы за них не отвечаете.

— С другой стороны, это бессмысленно, что тут кокетничать, открещиваться, это люди, которые работают сейчас со мной, я очень командный человек, поэтому для меня это очень…

— А как вы продумываете, как вы будете медийно противостоять? Понятно, что наезды уже ослабли, и вообще, наверное, прекратились, по поводу новостей. То покажут какого-то тяжелобольного человека, якобы наемник из Германии, который весь этот украинский нацизм с гаубицей на плече воплощает наш русский, а потом выясняется, что он шизофреник из какого-то пригорода Николаева, и так далее. Все это прошло на НТВ, и все это заметили, помните эту историю?

— Вы знаете, я сейчас вас тоже удивлю, я помню истории, которые были и на «Первом канале», и на «России», это вообще журналистская ошибка, она, может быть, происходит и на CNN, и везде. Это всегда, если ты точечно хочешь найти что-то плохое, и потом это еще раздуть, но при этом же никто не говорит о военных корреспондентах, которые рискуют жизнью под пулями и нигде не врут. В тот момент, где это снималось, этот человек представился, это показалось журналисту интересным, он это послал. Конечно, никто не защищен от каких-то ошибок, поэтому нельзя сказать, что это делалось умышленно, кто-то сидел придумывал и писал этот сценарий, находил актера, как в «Хвост виляет собакой».

Да, политтехнологии никто не отменял, но есть журналистская ошибка. При этом, я еще раз говорю, из нее строить общую картину вообще всех новостей на канале НТВ странно.

— Понятно.

— Сегодня отношение к любому телеканалу, к любому человеку вообще, когда ты берешь негативный какой-то аспект и из него обобщаешь все остальное. Да, это произошло, но это происходит во всех СМИ, просто в данном случае это на виду. Так получилось, поэтому я понимаю, что это журналистская ошибка, бывает.

— А вы же КВНщик в прошлом?

— В прошлом, да, поэтому спокоен.

— Все, этого достаточно.

— КВНщик, психиатр.

— Грустный ответ, в прошлом, подчеркнул он?

— Можно говорить, что бывших КВНщиков не бывает, прошлого не бывает, мы всегда в этом самом, бодрость духа никто не отменяет.

— Расскажите в двух словах ваши планы, причем не творческие, а формальные. Творческие примерно вы описали. Повторяю, так сказать, с 15 с копейками до 11 с копейками за последние полдюжины лет упал рейтинг, если правильно понимаю, или доля, так сказать, НТВ?

— Доля.

— Доля НТВ, конечно.

— В общем-то, у всех так федеральных каналов, но у НТВ сильнее, чем у остальных.

— Наверняка перед вами стоит какой-то план. Есть он?

— Перед нами стоит план вернуться в «большую тройку», стать наравне по цифрам с «Первым» и каналом «Россия» в 2018 году.

— В 2018 году?

— Да.

— Время есть.

— За это время медленно и спокойно подбираться, и думаю, понятно, что федеральные каналы немножко тематически поднимаются, это долгий разговор, но наша задача приблизиться, а в 2018 году уже наравне играть.

— Вы очень много имели отношений, я просто вспоминаю про вашу компанию, вспоминаю, что вы сделали много сериалов, насчет успешности можно обсуждать, но они были заметные.

— Был лучший сериал 2013 года по рейтингам «Пепел», один из лучших сериалов по рейтингам «Родина» в прошлом году, и много другого.

— На новом НТВ будут новые сериалы?

— Конечно, будут и новые сериалы, и новые развлекательные программы.

— Про развлекательные программы понятно, именно сериалы будут?

— Будут.

— Да? Сериалы — это важно.

— В 2017 году будут новые сериалы разножанровые, все будут остросюжетными, потому что у нас есть очень базовая аудитория, но «остросюжетные» не означает просто стрелялки.

— Да.

— Вы знаете, когда я пришел, я увидел, что на НТВ достаточно много есть хорошего сериального продукта, просто когда он выходит между одним продолжением «Ментовских войн» и других, которые тоже многие смотрят, люди не знают об этом, понимаете, очень важно привлекать этих людей.

— Просто неправильное программирование?

— Это даже больше маркетинга, наверное, история, когда люди, которые не смотрят НТВ, просто не знают, что там может выйти что-то другое. Но этим мы тоже активно займемся, будут новые сериалы, они будут выходить в 2017 году, потому что мы сейчас как раз их запустили в производство, и мне кажется, что как раз по сериалам в 2017 году мы уже будем достаточно серьезно конкурировать с нашими основными коллегами.

Коммерсантъ
Фото: Юрий Мартьянов / Коммерсантъ