Определение организаций-получателей государственной поддержки, осуществляющих производство, распространение и (или) тиражирование социально значимых проектов в области электронных средств массовой информации, в том числе создание и поддержание в сети Интернет сайтов, имеющих социальное или образовательное значение, будет производиться образованным экспертным советом. Он же будет определять размер государственной поддержки, говорится в сообщении Роспечати.

Телефильм «Не верю!» об атаке проплаченных блогеров на непорочную Русскую православную церковь раскритиковали представители общественности и журналисты. Автор ленты (бывший сотрудник программы «Намедни» Леонида Парфенова) Борис Корчевников рассказал, зачем он снял этот фильм и кто является настоящим врагом РПЦ.

Корчевников утверждает, что настоящий враг РПЦ — не блогеры и не «организатор антирелигиозных выставок» Марат Гельман, а грех. Деятельность православных активистов, избивающих представителей сексуальных меньшинств, и питерского депутата Виталия Милонова, который инициировал закон о запрете пропаганды гомосексуализма в Петербурге, Корчевников поддержал. И отметил, что «обещанный евангельский апокалипсис неизбежен... здесь, на Земле, зло победит и уже побеждает».

Интервью с главой отдела интерактивной журналистики The New York Times

Арон Пилхофер

Фото: John S. and James L. Knight Foundation / Flickr

27 июня в Москве прошел международный форум «Медиа будущего», посвященный большим данным. Участники форума обсудили методы и инструменты обработки данных больших объемов в СМИ, новые формы репортажей, тенденции развития медиа, а также связь журналистики с программированием. «Лента.ру» поговорила с одним из гостей форума — главой отдела интерактивной журналистики The New York Times Ароном Пилхофером (Aron Pilhofer) — о том, зачем нужно обогащать процесс чтения, как измеряется успех в медиа и почему интерактивные материалы должны быть приоритетом современных СМИ.

«Лента.ру»: Вы основали отдел интерактивной журналистики в The New York Times. Как это произошло? И зачем он оказался нужен одной из самых известных газет в мире, изданию, к которому читатели обращаются в первую очередь за текстами?

Арон Пилхофер: Я пришел в NYT в 2005 году в качестве корреспондента. До этого я занимался тем, что в США называется «сomputer-assisted reporting». Это когда журналисты берут чистые данные и анализируют их сами, не обращаясь к экспертам за комментариями. Я работал в маленькой организации, которая называлась Center of Public Integrity. Мы работали с большими данными, делали их доступными для людей. И когда я пришел в NYT и понял, что в такой огромной компании никто этим не занимается, я был шокирован.

Я хотел заниматься чем-то более амбициозным, чем просто журналистика. Я предложил руководству создать команду, которая выйдет за привычные рамки материалов NYT, сможет строить какие-то проекты с нуля, не опираясь на движок нашего сайта.

Мы начинали в 2007 году втроем. Первым нашим крупным проектом были президентские выборы 2008 года. Вы знаете, что в Америке нет никакого специального агентства, которое сообщало бы людям о результатах выборов? Это функция агентства Associated Press, которое рассылает от двух до трех тысяч человек по выборным округам. Когда завершается подсчет голосов (и сейчас я не шучу), эти люди звонят в офис и сообщают результат. Это полное безумие, это очень медленно. Раньше обработка и публикация данных отнимала у NYT еще 15 минут, мы же придумали, как этот процесс сократить до минуты, причем так, чтобы это работало и для мобильных приложений, и для сайта.

После нескольких успешных проектов наш отдел вырос, а пару лет назад мне в подчинение еще отдали отделы «Соцсети» (у нас пять аккаунтов в разных сетях) и «Комментарии». Теперь под моим началом около 35 человек.

Проект Red Carpet

Изображение: скриншот сайта The New York Yimes

Как происходит ваше общение с редакцией сайта? Как вы решаете, что делаете вы, а что — они?

Есть какие-то проекты, которые по определению наши. Например, выборы или Оскар. Во время Оскара мы вели лайвблог, делали проект Red Carpet. В остальном бывает по-разному: иногда мы предлагаем что-то редакции, иногда они нам. Мы можем помочь журналистам структурировать какую-то информацию. Например, мы делали проект про узников Гуантанамо. Мы опубликовали профайлы всех узников, еще когда власти США не раскрывали эту информацию. В NYT была журналистка, у которой были данные заключенных Гуантанамо, но в разрозненном виде. Мы пользовались ими для внутриредакционных целей, но потом решили, что это должно быть доступно всем.

Каковы ваши приоритеты? Что важнее — делать развлекательные проекты или обрабатывать большие объемы данных?

Интереснее всего для нас сейчас проекты, в которых мы можем оказать какое-то влияние, расширить привычные границы журналистики. Мне кажутся очень важными материалы, в рамках которых мы привлекаем к сотрудничеству читателей, используем их в качестве источников. Например, мы делали проект про стоимость различных медицинских операций в США. Важной частью его были отзывы читателей, которые делились с нами своим опытом. Этот материал был очень успешен — мы получили от полутора до двух тысяч ответов на каждый вопрос. Вдохновением для таких проектов служит социальная сеть Public Insight Network. Это большая база данных с разными людьми, которую журналисты могут использовать для поиска специалистов в определенных областях. Я думаю, что за таким форматом будущее. Это всегда позволяет персонализировать журналистский репортаж, сделать его ближе к аудитории.

Мы построили много платформ и инструментов, чтобы рассказывать разные истории. Сейчас, например, мы думаем над тем, как работать со срочными новостями. Это же очень важная проблема — как перейти от срочных новостей к более серьезным материалам на ту же тему. Как перейти от стадии «О господи» к стадии «Подождите, что это значит?», а потом к стадии «Давайте подумаем над этим». Газеты этого совершенно не умеют делать.

Стоимость колоноскопии в разных штатах США. Инфографика из статьи «The $2.7 Trillion Medical Bill»

Изображение: скриншот сайта The New York Times

Насколько интерактивные проекты популярны по сравнению с обычными статьями NYT?

Когда как. В интернете нет единой шкалы оценки — можно считать количество просмотров страниц, количество лайков и так далее. Сейчас у нас появился человек, который как раз оценивает популярность наших проектов. Он придумал статистическую модель, которая позволяет предсказать примерное количество просмотров статьи. Его прогнозы поразительно точны — кроме тех случаев, когда материал оказывается на главной странице NYT. Главная страница ломает любую модель. Известно, например, что если загрузить пустой html-файл на главную страницу сайта nytimes.com, он наберет полмиллиона просмотров просто так.

Я могу рассказать вам, сколько просмотров или лайков набрал тот или иной наш материал, но, честно говоря, я не знаю, означает ли это, что он получился успешным. Ведь что такое вообще успех в журналистике? Важно не только считать просмотры или лайки, но и понимать, чего ты ждал от этого материала и чего ты в итоге добился. Повлиял ли он на отношение или поведение прочитавших его людей? Мне кажется, нужно измерять и это тоже. Многим журналистам это не нравится, им кажется, что из них делают проповедников, лоббистов. Я так не думаю. Это просто оценка того, чего ты достиг, опубликовав расследование, на которое, допустим, потратил год.

Должны ли журналисты вообще гнаться за успехом? Браться за более простые, но заведомо популярные материалы?

Мне не кажется, что это взаимоисключающие вещи. Мы делаем развлекательные проекты, рассчитанные на большую аудиторию, и одновременно публикуем очень серьезные статьи, которые набирают куда меньше просмотров. Но на самом деле можно сделать любой материал привлекательным для определенного читателя, если просто работать над таргетингом. А этого журналисты не любят. Если вы пишете статью, которая, как вам кажется, будет интересна определенной группе ваших читателей, почему вам не задуматься о том, когда именно они приходят на сайт и каким путем? Какие еще статьи они читают? Мы обычно не задумываемся над этим, а публикуем материалы, опираясь на интуицию. Но нам нужно учиться у рекламщиков — стоит учитывать, как и когда подавать материал, исходя из наших знаний о его вероятной аудитории.

Например, проект Snow Fall про лавину в горах, который сделал наш отдел дизайна. Ссылка на него сначала появилась в Twitter и только через пару часов — на сайте NYT. Это был успех — более 250 тысяч просмотров за два часа. Все решили, что мы гении, что мы нашли новую стратегию, а на самом деле мы сделали это по ошибке. Это, конечно, открыло нам глаза на возможности таргетинга — 250 тысяч просмотров всего с помощью каких-то трех твитов. По-хорошему это не должно было быть случайностью, мы должны были понимать это заранее. Ведь это рассказ об экстремальных видах спорта, он интересен молодежи — понятно, что его надо было запускать через соцсети, где его потенциальный читатель проводит больше времени, чем на главной странице NYT.

Проект Snow Fall

Изображение: скриншот сайта The New York Yimes

Интерактивная журналистика нужна, потому что традиционная стремительно теряет читателей? Означает ли это, что вся журналистика должна двигаться в этом направлении, придумывать все новые и новые форматы?

У интерактивной журналистики есть свои проблемы. К примеру, мы знаем, что много читателей добрались до последней страницы Snow Fall, но мы не знаем, действительно ли они читали весь материал или просто пролистали его, любуясь дизайном. А мы должны знать ответ на этот вопрос. Понятно при этом, что если бы этот текст вышел в обычном формате (а в статье 17 тысяч слов), никто бы не дошел до конца. Это особая история, которую надо было подавать по-особенному.

Я за то, чтобы процесс чтения становился интереснее и глубже. Но это не значит, что все материалы должны быть как Snow Fall — длиною в 17 тысяч слов и c красивым оформлением. Из таких проектов нужно извлекать более общие уроки. Понимать, что инфографику хорошо вставлять иногда прямо в статью и в том моменте, где она нужна. Когда она стоит в рамке где-то сбоку, ее никто не замечает.

Важно понимать, какую историю как лучше подать. Как читатель я иногда хочу прочитать простую статью, без всяких бла-бла-бла. Но некоторые материалы лучше удаются в виде инфографики, чем в формате нарратива. При этом за инфографикой может стоять традиционный журналистский труд — со звонками, сбором данных и так далее. Некоторые вещи лучше рассказать с помощью читателей — например, на последних выборах мы просили обычных людей присылать нам фотографии с избирательных участков в Instagram. Это было куда интереснее, чем профессиональная съемка. Традиционная журналистика, конечно, не умирает, и не нужно превращать каждый материал в интерактивный. Нам просто нужно сделать определение традиционной журналистики более гибким.

Как может развиваться интерактивная журналистика в условиях постоянного сокращения инвестиций в медиа? В России, например, никто, кроме, пожалуй, РИА Новости, которое финансируется государством, не может себе позволить держать целый отдел интерактивной журналистики. Не окажетесь ли вы первыми, кто пострадает от кризиса? Или вы уже стали приоритетным направлением для газеты?

Я очень надеюсь, что стали. За последние годы наш отдел расширился от трех человек до тридцати пяти. В понедельник я войду в руководство NYT (1 июля Арон Пилхофер был назначен заместителем редактора цифровых направлений The New York Times - прим. «Ленты.ру»). В ночь после выборов наши материалы стояли на главной странице и поставляли 20 процентов всего трафика сайта. Все это говорит о том, что мы что-то делаем правильно.

На мой взгляд, проблема не в том, что в медиа нет ресурсов. Теоретически ресурсы есть даже в самых маленьких СМИ. Просто руководство этих СМИ не считает интерактивную журналистику своим приоритетом. Но сегодня недостаточно просто загрузить газету на сайт и сказать: мы свое дело сделали. Если газеты не понимают новостные привычки читателей и продолжают публиковать обычные материалы в формате перевернутой пирамиды, не понимая, что весь цифровой мир движется в другом направлении, они тонут.

Проект Instagramming the Election

Изображение: скриншот сайта The New York Yimes

Если интерактивная журналистика — это будущее медиа, то каково, собственно, будущее самой интерактивной журналистики?

Это прекрасный вопрос, но я не знаю на него ответа. Разработчики программного обеспечения любят говорить, что любая новая программа устарела, лишь появившись. Мы тоже устареем очень скоро. На самом деле, может, мы уже устарели, а я просто этого не знаю.

Журналистам необязательно знать язык программирования, но им нужно учиться у разработчиков и программистов постоянно что-то улучшать, переделывать, придумывать. За 150 лет существования The New York Times печатный процесс несильно изменился. Но это не может работать вечно. Чтобы двигаться вперед, нужны инновации. Люди называют инновациями просто что-то новое, но на самом деле это не изобретение совершенно новых вещей, это постоянное улучшение уже существующих. Журналистам нужно учиться расширять горизонты, понимать, как подать ту или иную историю.

Беседовала Елизавета Сурганова

Приложению и социальной сети Instagram в октябре исполнилось пять лет. Сайты journalism.co.uk и IJNet описывают, как редакции используют это приложение в своей работе.

BBC News

Новостная служба ВВС разработала особый видеоформат для постинга в Instagram: BBC Shorts. По словам представительницы службы Марии Гречаниновой, каждое видео, несмотря на ограничение по длине в 15 секунд, является «самодостаточной историей». Видео сопровождается пояснительным текстом. Например: «27 октября: Американский миноносец приближается к искусственным островам, созданным Китаем на спорных водах #USSLassen #USA #China #SpratlyIsland #SouthChinaSea Миноносец с управляемыми ракетами нарушил установленную Китаем 12-мильную зону вокруг рифов Суби и Мисчиф в архипелаге Спратли и тем самым бросил серьезный вызов территориальным претензиями Китая.

Расходы крупнейших телекомпаний России превысили их доходы

Четверть века назад, 14 июля 1990 г., постановлением президиума Верховного совета Российской Федерации была создана Всероссийская государственная телевизионная и радиовещательная компания (ВГТРК). И надо же было такому случиться, что именно 14 июля этого года в базе данных «СПАРК-Интерфакса» появилась отчетность ВГТРК за 2014 г., откуда выяснилось, что компания впервые с 2000 г. стала убыточной. Сама компания, впрочем, будет праздновать юбилей только в следующем году – через 25 лет после того, как в мае 1991 г. вышел в эфир первый выпуск «Вестей», – но все равно неприятно.

Ушла в минус ВГТРК из-за того, что расходы этого госхолдинга росли быстрее доходов. Так, выручка компании по РСБУ в 2014 г. увеличилась на 2,2% до 31,9 млрд руб., себестоимость продаж, продукции, товаров и услуг – на 5,8% до 52,9 млрд руб. Подавляющую часть выручки госхолдинг получает за счет размещения рекламы в телеэфире, поэтому такой небольшой рост доходов в прошлом году вовсе неудивителен: весь рынок телерекламы, по данным Ассоциации коммуникационных агентств России, в 2014 г. увеличился лишь на 2% до 160 млрд руб.

Понять, за счет чего расходы ВГТРК росли быстрее, чем доходы, сложнее: отчетность госхолдинга довольно лаконична.

Очевидно, у компании выросли расходы на выпуск новостей и информационно-аналитических программ – с прошлой весны большая часть выпусков посвящена Украине, что означает дорогие командировки сотрудников. Да и выпуски стали длиннее. По сравнению с 2013 г. продолжительность новостных выпусков на восьми крупнейших российских каналах увеличилась суммарно на 2 часа в сутки (данные Ирины Полуэхтовой из аналитического центра Vi). Больше всего эфирное время, отведенное под новости, выросло именно на каналах ВГТРК – «России 24» (+36 минут в сутки) и «России 1» (+25 минут в сутки). Можно сказать, что ВГТРК стала еще активнее заниматься пропагандой в интересах государства, и, самое интересное, зрителям это понравилось. Аудитория «России 24» за пару месяцев выросла в несколько раз, зрителей у «России 1» тоже прибавилось, а совокупная доля зрителей, которые в среднем в день смотрели четыре канала ВГТРК, увечилась с 18,2 до 20,1% (данные TNS по зрителям старше четырех лет в городах с населением более 100 000 человек). Это самый большой рост среди крупнейших телекомпаний страны.

Получается, прибылью легко пожертвовали ради влияния? Нет, это слишком натянутый вывод. На практике руководителям государственных или квазигосударственных телекомпаний (например, «Газпром-медиа») зарабатывать на аудитории лишь чуть менее важно, чем влиять на нее. Эффективный, привлекательный для рекламодателей канал с дорогой картинкой – такой же повод для гордости, как и рейтинги новостей. К тому же акционер-государство, может, и не против помочь верным каналам, но его возможности из-за кризиса тоже ограничены. В бюджете этого года правительство сократило поддержку госСМИ на 10% и лишь недавно согласилось выделить дополнительно 7 млрд руб. «Первому каналу» и ВГТРК на поддержку работы их зарубежных корпунктов. Сокращать расходы госканалам крайне непривычно, но надо. Вряд ли мы станем видеть меньше новостей, но меньше дорогих сериалов и шоу – точно.

Ксения Болецкая
Ведомости
Фото: М. Стулов / Ведомости

Теперь на сайте Meduza.io новости будут выделяться зеленым, желтым или красным цветом. Цвет будет обозначать степень достоверности представленной информации, сообщается в пресс-релизе издания. Цветочные метки будут расположены рядом с заголовком новости.

"Зеленый цвет — надежный источник. Это информация, которую можно проверить. Это сообщения от участников событий, которые не скрывают своих имен. Это официальные заявления органов власти, организаций и компаний. Это наша собственная информация, которую мы получили по своим каналам.

Желтый цвет — новость требует подтверждения. Самый типичный случай — это информация из качественного издания или агентства, которое ссылается на анонимный осведомленный источник. Либо это информация из источника, который не является непосредственным действующим лицом в событиях, ставших предметом новости.

Красный цвет — ненадежный источник. Грубо говоря, это надпись на заборе, мимо которой невозможно пройти, потому что все ее обсуждают. Это слухи, которые невозможно проверить, но и нельзя игнорировать, поскольку они имеют большую общественную значимость. Такие новости будут появляться у нас очень редко", - объясняет редакция.

Журдом

Пленум Верховного суда России готовит постановление, которое зафиксирует право блогеров беспрепятственно вести твиттер-репортажи из залов заседаний. Кроме того, приставам запретят выводить публику из зала, ссылаясь на неоглашенное решение судьи о закрытии судебного заседания. ВС намерен напомнить нижестоящим судам, что для закрытия процесса или его части одного желания сторон недостаточно. Более того, необоснованное закрытие заседания может повлечь отмену приговора. Заинтересованные ведомства с проектом постановления согласны, возражения есть лишь у Генеральной прокуратуры.

С любимыми не расставайтесь: как Яндекс.Новости подстроились под читателей

Пользователи сервиса теперь будут видеть в новостных сюжетах те издания, которые они чаще читают

Компания «Яндекс» ввела персонализацию при формировании сюжетов в собственном новостном агрегаторе, сообщается на сайте компании. Теперь одна из ссылок в новостном сюжете будет выбираться агрегатором исходя из предпочтений пользователя. «Если в сюжете среди источников есть СМИ, сайт которого пользователь посещает чаще всего, сообщение от этого СМИ, скорее всего, попадет в аннотацию», — говорится на сайте «Яндекса». В пресс-службе компании подтвердили изменения на новостном сервисе.

В ЕС решили изучить вопрос о том, должны ли поисковики выплачивать гонорары изданиям за публикацию отрывков из их материалов. Ранее введение подобного налога в Испании привело к закрытию местного филиала Google News

Согласно данным, раскрытым Еврокомиссией в среду, 10 декабря, регуляторы «рассмотрят, необходимо ли предпринять какие-либо действия, касающиеся новостных агрегаторов» в свете новых инициатив по охране авторского права, пишет Financial Times.

Вице-президент Еврокомиссии по вопросам Единого цифрового рынка Андрус Ансип заявил, что комиссия не поддержит введение платы просто за ссылку на материал. Он пояснил, что изучению подвергнутся «новые продукты и посреднические услуги, … на которых просто зарабатывают деньги».