— Вы пришли в тележурналистику в 1991 году, 25 лет назад. Какие самые главные изменения произошли с тех пор?

— На мой взгляд, произошла полная деградация журналистской профессии. Профессии, которая должна до сути докапываться, анализировать и пытаться разобраться во всем. Теперь это пропаганда, причем со всех сторон. Практически не осталось ни в России, ни в мире нормальных СМИ, которые бы пытались действительно заниматься профессиональной журналистикой в таком виде, в котором я ее понимаю. Про мир я, конечно, сильно загнул, но последние экзерсисы BBC про Путина ничем не отличаются в лучшую сторону, а скорее даже уходят в худшую от того, что делает, допустим, канал «Россия». «РБК последних лет развивался в направлении нормальной журналистики»

— И та, и другая стороны баррикады оказались занятыми не журналистами. Но тогда, например, РБК: насколько он был объективен до увольнения 13 мая главного редактора газеты РБК Максима Солюса, редактора службы новостей Романа Баданина и их шеф-редактора Елизаветы Осетинской?

— Мне говорить про РБК с точки зрения корпоративных правил, наверное, не стоит. Но кажется, что РБК последних лет — сайт, газета и журнал — развивались в направлении нормальной журналистики. РБК —один из немногих последних оставшихся островков объективности. За последние годы РБК удалось собрать интересную команду, которая, к сожалению, на днях ушла. Все пертурбации, по счастью, всегда обходили стороной РБК-ТВ, и я не ожидаю, что с ним что-то случится.

— Вы останетесь в РБК, если он перестанет быть таким островком объективности?

— Безусловно, уйду. Некоторые происходящие процессы мне не нравятся, но я не хотел бы об этом распространяться.

— Вообще, вы хотели бы заниматься журналистикой и вести свою программу до 80 лет, как Владимир Познер?

— Нет. Я не уверен, что хочу заниматься журналистикой всю жизнь. В том виде, в котором она есть. Есть какие-то другие проекты, отчасти связанные с журналистикой, которыми я занимаюсь и буду заниматься. Есть отдельные хорошие профессиональные журналисты. В нашем поколении они есть и, cлава Богу, работают. Даже в тех изданиях, в которых их, в общем, не ожидаешь увидеть.

— По поводу вех развития российской тележурналистики. Был захват НТВ Гусинского, уничтожение ТВ6 Березовского. Есть другие?

— Я бы датами так не мерял. Это как-то все постепенно развивалось. Причем я не могу назвать это строго регрессом. Например, как раз канал РБК-ТВ был изначально не вполне журналистский. Он много набрал людей, к журналистике отношения не имевших. Потому что найти журналистов, разбирающихся в экономике, было на тот момент очень сложно, и РБК — хороший пример, когда из непрофессиональных журналистов создалась профессиональная журналистская команда.

— Одно дело — экономические журналисты, а другое дело — экономическая грамотность населения. Насколько она высока с вашей точки зрения?

— Если говорить в целом, то, конечно, невысока. Потому, что грамотное население вряд ли будет брать микрозаймы и пользоваться подобными услугами. И даже до микрозаймов существовал ряд банков, который давал под 70% кредиты, и это свидетельствует о низкой грамотности. Но с другой стороны, я езжу по стране и встречаюсь с людьми. Отдельные люди сами прекрасно научились разбираться со своими финансами и торгуют финансовыми инструментами. И профессионально разговаривают на эти темы, с ними есть, о чем поговорить.

— Если говорить о той журналистике, которой вы занимаетесь в РБК, есть ли какие-то темы, которые руководство просит не поднимать?

— Такого нет. Ко мне ни разу не подходили с такими просьбами. Были претензии, возможно, по поводу не очень правильного освещения каких-то (как казалось тогдашнему начальству) тем. А так, чтобы запретили – такого не было. «Люди, работающие на «Дожде», свято верят в то, что говорят, но поэтому это и есть пропаганда»

— Вы говорили, что журналистика сошла на нет, осталась пропаганда. Вот телеканал «Дождь», например. Вы его к журналистике относите или пропаганде?

— Пропаганда очень сильно изменилась. Люди, работающие на «Дожде», свято верят в то, что говорят, но поэтому это и есть пропаганда. Сейчас изменилась сама парадигма СМИ. Если раньше человек смотрел ТВ, читал газеты, чтобы что-то узнать, то сегодня он включает ТВ исключительно для того, чтобы услышать подтверждение своей точки зрения. То есть если человек свято верит, что кооператив «Озеро» украл в России всё, он включает телеканал «Дождь», чтобы услышать его и не слышать ничего другого. Потому, что все остальные каналы вызывают у него эпилептические припадки и желание их выключить. Ну, есть какие-то компромиссные варианты типа РБК. Но в целом, людям не нужна информация. Им нужны эмоции, совпадающие с их эмоциями.

— Получается, журналисты везде подменяют объективность собственными взглядами? Но так было всегда.

— Если человек уверен в том, что все так и происходит, он это и транслирует. Это вовсе не значит, что ему кто-то сверху или снизу говорит: «Да, ты будешь говорить это и это…» Это просто собственное убеждение, которое транслируется как единственно верное мнение. Те же представители «Эха Москвы» утверждают, что приглашают разных гостей, и это правда. Но ведущие-то как раз все принадлежат к одному лагерю и очень агрессивному. Это просто трансляция определенными людьми определенных мыслей на определенную аудиторию.

— Вы сами себя считаете объективным журналистом?

— Ну, большую часть времени да. Я могу быть необъективным, потому, что у меня тоже есть свои убеждения и я их тоже отстаиваю. И для меня есть люди, для меня неприемлемые в моем эфире. Поэтому, наверно, я не очень объективный журналист. «Они, на мой взгляд, искренние идиоты»

— Кого вы никогда в жизни не пригласите в эфир?

— Я готов спорить с кем угодно, если этот человек обладает хотя бы минимальным IQ. Борового, например, не приглашу. Потому что есть люди с которыми можно дискутировать, а есть с кем нельзя. Для меня лично представляется идиотизмом спорить с тем же Боровым.

— Ну, это же первая плеяда бизнесменов-рыночников. Константин Натанович, а еще была биржа «Алиса», Герман Стерлигов.

— Стерлигов — просто ненормальный и всегда таким был. А Константин Натанович — он просто апологет невидимой руки рынка, которая все расставит по своим местам. Действительно, это первая плеяда бизнесменов, они искренне во все это верят. Их нельзя винить в какой-то ангажированности. Они, на мой взгляд, искренние идиоты. Причем часть из них менялась и превратилась в людей, с которыми я общаюсь с удовольствием. В частности, с той же Ириной Хакамадой. Сейчас это человек, чье мнение мне интересно. «Наше правительство, за редким исключением, — люди, приносящие вред стране»

— Как бы вы коротко описали свои убеждения?

— Коротко не описать. Меня тут с одного очень известного канала приглашали в эфир и прицепились на тему: на какую сторону вас ставить –государственников или либералов? Ответ был: «Я не государственник и не либерал. У меня есть свои убеждения, которые не совпадают ни с теми, ни с другими. Для кого-то я занимаю либеральную сторону, для кого-то я — вполне государственник». Редактор впал в состояние ступора: «Ну, мы так не можем. Нам нужно вас куда-то определить». В общем, участия в эфире не получилось. Описать мои убеждения с этих позиций невозможно. Что касается внутренней экономической политики, я считаю, что наше правительство, за редким исключением, — люди, приносящие вред стране. Что касается внешней политики, то я ее во многом поддерживаю. Я считаю, что страна находится в очень тяжелом состоянии. Но люди, которые причисляют себя к либеральному лагерю, тоже не приносят пользы, как и правительство, находящееся у власти. Ну, что мне с этим делать? Это моя позиция, если так коротенько.

— Как вы отдыхаете? Или не до этого?

— Отдыхаю и путешествую. Но это все равно работа. Для меня любая поездка — это всегда работа мысли над каким-то новым проектом. Путешествуя по Европе, я в основном занимаюсь историей Первой и Второй мировых войн. Это мое хобби, и вместо того, чтобы рассматривать какие-то достопримечательности или спокойно выпивать в баре, я начинаю раскапывать неизвестные мне данные. А потом это выливается обычно в какой-то новый проект.

Источник: Anews Интервью

Что может сделать интернет-редакция, чтобы повысить вовлеченность? И почему редакционные метрики — это история не про набившую оскомину «эффективность редакции», а про желание любого автора быть понятым.

Надежда Сокирская, главный редактор проекта Леди Mail.Ru, рассказывает о том, как редакционные метрики помогают воплотить мечту каждого журналиста: делать материалы, которые читают и дочитывают, а не просматривают наискосок.

Как мы обнаружили, что наши тексты не читают

Не то, чтобы совсем не читают, конечно. Но вот для сравнения 2 статьи:
1. Обзор звездных блогов. Написан за час.
2. Шопинг по обмену: как стильно одеться, не потратив ни копейки. Эксперимент, на подготовку которого редакция потратила больше месяца. А уж идеей-то как гордились!

Вторую статью, рассчитанную на вдумчивое чтение, пользователи быстро пролистывали, почти не вникая в текст. 30% читателей не добрались до конца материала. А вот на обзоре блогов читатели задерживались дольше, проведя на странице материала почти столько времени, сколько нужно было для внимательного чтения:

Выходит, мы тратим время и ресурсы на детальные статьи и обзоры, а читатели в них не вовлекаются. Почему так?

Голландцы представили четыре сценария развития журналистики к 2025 году

Голландский журналистский фонд (Dutch Journalism Fund) представил четыре возможных сценария развития журналистики в Нидерландах в ближайшие 10 лет. Как пишет Nieman Journalism Lab, по этим сценариям журналистика вполне может развиваться и в любом другом государстве.

Голландский фонд предположил, что к 2025 году сложится одна из четырех ситуаций:

1. «Мудрость толпы». Мир, в котором над экономикой и обществом господствуют зашоренные авторы, стартапы и виртуальные партнерства. Правительству отведена роль пособника. Крупные корпорации — например, Apple, Fox и Facebook — утратили влияние, поскольку легкомысленно относились к защите личных данных своих клиентов. Благодаря технологическому прогрессу ключом к успеху стал подход «сделай сам» (do it yourself). Новые проекты запускаются и исчезают с пугающей скоростью. Журналистам отведены роли сборщиков информации, кураторов и модераторов.

2. «Горсть яблок». Мир, в котором несколько мегакорпораций все больше влияют на экономическую, социальную и политическую повестку. Главы Apple, «Роснефти» или Google стали более заметными фигурами, чем политические лидеры. Компании поменьше либо влились в состав гигантов, либо были вытеснены с рынка. Абсолютно все брендируется — будь то физические продукты, программное обеспечение или контент. Это же относится и к новостям, которые теперь персонализированы и добираются до целевой аудитории именно тогда, когда это нужно читателям. Медиакомпании в большинстве своем такое развитие событий не пережили. Те, что сохранились, всеми силами держатся за свою независимость — впрочем, аудитории эта независимость не интересна.

3. «Графство». (Также возможен вариант «Шир» — уединенный регион, в котором в книгах Толкиена жили хоббиты.) Мир, в котором важнейшими свойствами считаются малогабаритность, самодостаточность и осторожность. Медийный ландшафт представляет собой набор островов — небольших изданий, нередко сфокусированных на региональных проблемах или определенной тематике. Обмен новостями происходит на «коммунальных» сайтах, где материалы публикуются не только журналистами, но и пользователями. Часть таких сайтов — своего рода эхокамеры, где одни и те же сюжеты и мысли повторяются снова и снова. Пользователи заходят на такие ресурсы в первую очередь для того, чтобы утвердиться в собственном мнении.

4. «Дарвиновская игра». Мир, в котором правительственные организации и медиакомпании «поразили врагов и друзей» своим умением приспосабливаться. В требующей того ситуации они оказались более открытыми и готовыми к диалогу, чем ранее. Журналистский ландшафт эволюционирует: многие издатели сумели вновь привлечь внимание к своему бренду и остановить отток читателей. Они меняют внутреннюю структуру, пересматривают бизнес-модели и активно участвуют в совместных проектах. Те, которые не смогли вовремя сгруппироваться, погибли. Существует множество разнообразных подходов к донесению новостей до аудитории и репортерской работе.

Сергей Оболонков

Мы и Жо

История с избиением сотрудниками администрации Улан-Удэ съемочной группы телеканала "Россия 24" получила новое развитие.

Мэр Александр Голков обратился в полицию с заявлением, в котором говорит, что журналисты избили его микрофоном. Градоначальник полагает, что за скандалом стоит некий политический заказ.

"Из заявления корреспондента следует, что, получив редакционное задание, он 2 декабря прибыл в Улан-Удэ для съемок сюжета. В этот же день вместе с оператором он пришел в администрацию города, зашел в кабинет мэра и попросил дать интервью о размере и обстоятельствах получения им крупной премии. Однако чиновник отказался разговаривать с репортером, оттолкнул его и попытался выйти из кабинета. После этого находившиеся рядом сотрудники администрации, применяя силу, вывели корреспондентов из кабинета и отняли видеоаппаратуру", - говорится в сообщении СКР.