Владимир Познер раскритиковал идею учреждения премии «Заслуженный журналист России». С подобным предложением выступил председатель Союза журналистов России Владимир Соловьёв.

Госдума хочет ввести патенты на работу фрилансеров в СМИ

Это может создать сложности и для самих журналистов, и для редакций, полагают эксперты

Депутат-единоросс и руководитель партийного проекта «Комфортная правовая среда» Рафаэль Марданшин вместе с челябинскими коллегами подготовил поправки в Налоговый кодекс. Он предлагает дополнить перечень видов предпринимательской деятельности с патентным налогообложением «деятельностью независимых журналистов» (см. врез). Сейчас в этот перечень входит 47 видов деятельности – например, бытовые услуги, репетиторство, ремонт. «Патентная система совершенствуется, но пока она распространяется не на все виды деятельности», – объясняет Марданшин. Предоставление такой возможности позволит стимулировать самозанятость граждан и станет актуальной мерой поддержки журналистов со стороны государства, считает депутат.

С такой просьбой обратился челябинский Союз журналистов, всему журналистскому сообществу эта идея должна понравиться, полагает челябинский депутат Семен Мительман: «Если журналисту платят гонорар, то немалая его часть уходит на налоги. Если купить патент на квартал за 1500 руб., то экономятся деньги, появляется пенсионное обеспечение и легализуется доход». «Сейчас можно зарегистрироваться индивидуальным предпринимателем (ИП) и выбрать систему налогообложения: по умолчанию это жесткие налоги, но при определенных критериях ты можешь выбрать упрощенную систему и перейти на патент», – говорит соруководитель «Комфортной среды» Игорь Судец. Он напоминает, что во вторник Госдума примет в первом чтении законопроект об ответственности за просрочку платежа за патент: «Если он не будет оплачен вовремя, то предприниматель задним числом будет сниматься с него и его будут заставлять платить налоги по самой жесткой схеме». Сам подход к расширению видов деятельности неверный, нужно закрепить деятельность, которую нельзя осуществлять с патентом, и разрешить все, что не запрещено, возражает член комитета Госдумы по бюджету и налогам Антон Ищенко (ЛДПР): «Нужно меньше документов и больше льгот и мер поддержки. Такая детализация, как в случае с добавлением журналистов, к хорошему не приведет».

В каждом регионе свой порядок расчета стоимости патента – он составляет 6% от предполагаемого дохода, объясняет адвокат «Юста» Екатерина Болдинова. Если человек не регистрируется как ИП и не платит налоги, то это уголовно наказуемое деяние, за которое его могут оштрафовать, напоминает адвокат: «Но у журналистов не такие высокие доходы, чтобы переходить на патент: он актуален для тех, кто сдает недвижимость и чей доход, например, составляет 10 млн руб. С другой стороны, с патентом можно чувствовать себя более защищенным, патенты и были призваны хоть как-то повысить уровень ответственности».

Журналисты и руководители СМИ к идее депутатов относятся скептически. «Я не оформлена как индивидуальный предприниматель и работаю по договорам с каждой редакцией. Те гонорары, которые некоторые редакции по разным причинам делают просто переводом, я заношу в форму 3НДФЛ по итогам года, сдаю в налоговую и плачу с них налог, – говорит журналист Виктория Базоева. – Если не будет других опций, то придется покупать патент, но пока это выглядит неудобно – сейчас все рассчитывает бухгалтерия, а я просто подписываю бумаги». Переход на патент может быть выгоден изданию: сейчас оно платит НДФЛ и страховые взносы (30%) за физическое лицо – так 10 000 руб. гонорара превращаются почти в 15 000 руб., поясняет главный редактор Slon Magazine Максим Кашулинский. Но непонятно, зачем нужна патентная система, если журналисты могут просто создавать ИП и пользоваться теми же преференциями, в том числе льготной налоговой ставкой, недоумевает он: «Если же патенты будут обязательными для журналистов, то это уже создаст сложности для издания, так как редактор не сможет быстро заказать у журналиста статью, если у того нет патента. И вообще это напоминает какую-то очередную «желтую звезду» для журналистов». Если журналист – добросовестный налогоплательщик, то он просто может в конце года подать налоговую декларацию и для этого вовсе не обязательно создавать патентную систему, согласен издатель Look At Media Алексей Аметов. К тому же редакции в большинстве случаев и так выступают налоговыми агентами и платят деньги с гонораров. «Непонятно также, как законодатели будут выяснять, кто журналист, а кто публицист или просто писатель. Публицистам и копирайтерам тоже придется покупать патенты? И нужно ли будет журналистам, которые работают в штате одного издания, оформлять патент, чтобы работать еще и на другое издание?» – недоумевает Аметов.

Ольга Чуракова, Екатерина Брызгалова
Фото: Е. Дмитриева
Ведомости

Что может сделать интернет-редакция, чтобы повысить вовлеченность? И почему редакционные метрики — это история не про набившую оскомину «эффективность редакции», а про желание любого автора быть понятым.

Надежда Сокирская, главный редактор проекта Леди Mail.Ru, рассказывает о том, как редакционные метрики помогают воплотить мечту каждого журналиста: делать материалы, которые читают и дочитывают, а не просматривают наискосок.

Как мы обнаружили, что наши тексты не читают

Не то, чтобы совсем не читают, конечно. Но вот для сравнения 2 статьи:
1. Обзор звездных блогов. Написан за час.
2. Шопинг по обмену: как стильно одеться, не потратив ни копейки. Эксперимент, на подготовку которого редакция потратила больше месяца. А уж идеей-то как гордились!

Вторую статью, рассчитанную на вдумчивое чтение, пользователи быстро пролистывали, почти не вникая в текст. 30% читателей не добрались до конца материала. А вот на обзоре блогов читатели задерживались дольше, проведя на странице материала почти столько времени, сколько нужно было для внимательного чтения:

Выходит, мы тратим время и ресурсы на детальные статьи и обзоры, а читатели в них не вовлекаются. Почему так?

Юрий Сапрыкин, бывший главный редактор российского журнала «Афиша», прочел лекцию «Куда мы катимся: журналистика между “Сегодня” и “Завтра”» в Школе гражданской журналистики. Он рассказал об «информационных пузырях», важности human touch и гибели фактчекинга. Медиакритика.by записала самые интересные тезисы.

О скорости распространения информации

Скорость распространения информации стала неизмеримо выше, и поэтому если раньше у тебя был какой-то производственный цикл — номер подписан, номер ушел в печать, через 10 часов он появится на прилавках, или через два дня, если речь идет о журнале, в какой-то момент можно выдохнуть и задуматься о том, что делать дальше, — то сейчас никакого такого цикла нет. Все время надо что-то делать и вообще кто быстрее, тот и прав.

О восприятии изданий

Вся эта заточенность под социальные сети, под SMM, под лояльность через подсчет количества лайков, через подписку на аккаунты привела к тому, что люди уже не очень-то воспринимают издание как издание. Действительно всем очевидно, что люди кликают на интересную статью, не всегда понимая, откуда она взялась. А если уж издание называется «Слон» или «Сноб», то для читателя все сливается в одно целое. И еще Colta там же. Все — один большой конгломерат, из которого в фейсбуке на тебя периодически выпрыгивают статьи. В такой ситуации поддерживать какую-то марку, какую-то идеологию, какие-то голос и знание становится очень сложно.

О лонгридах

Есть знаменитый пример того, как должны выглядеть в будущем так называемые лонгриды — это спецпроект «The New York Times» Snow Fall. Такая гигантская мультимедийная штука, из которой на тебя помимо текста выплывают картинки, видео, шумы и так далее. Сейчас в стилистике этого Сноуфола заверстываются материалы Дарьи Асламовой в «Комсомольской правде» про то, как тяжко русским жить в Литве, и какое там фашистское правительство. Подозреваю, что у него есть даже мобильная версия, и все это здорово работает на экране мобильного, как предсказывали эксперты пять лет назад.

О нежурналистике

В ситуации, когда все стало высокотехнологичной пропагандой, есть искушение вообще плюнуть на эту профессию и заняться чем-то близким, но немножко другим. Есть ценностно чуждый мне, но, безусловно, мощный в каких-то своих медийных компетенциях ресурс «Спутник и Погром». Давайте сделаем такой же, но с противоположным идеологическим знаком. То есть, давайте будем просто заниматься откровенной пропагандой. Или давайте вообще на все это плюнем и будем делать какие-то вещи для вечности — «Арзамас». Безусловно, это не журналистские материалы, да и вообще не медийные материалы. Это какие-то книжки в цифровой форме, которые можно поставить на полку и когда-то в вечности к ним вернуться. Тем более, как показывается практика, никакой вечности, в которой ты читал бы потом материалы «Арзамаса», не существует. Это актуально именно для этого времени, когда оказываются невозможными какие-то более сиюминутные, честные и профессиональные журналистские вещи.

Об «информационных пузырях»

Настоящая беда еще глубже — беда в том, что все эти наши дорогие пользователи и мы с вами просто в силу технологического устройства соцсетей загоняем себя в такие «информационные пузыри» из-за того, что мы лайкаем то, что нам нравится, и больше смотрим те аккаунты, которые нам нравятся, но постепенно сеть, будь то Фейсбук, Гугл или что угодно, все больше нам их и показывает. И не показывает то, что нам не нравится. В результате мы оказываемся в таком коконе, в котором есть какой-то набор тем и интерпретаций этих тем, и извне которого до нас чисто технологически ничего не долетает. Иногда в этот кокон влетает какой-нибудь твит Егора Холмогорова, и ты думаешь: «Какой ужас, вот, оказывается, что в жизни бывает!» Но если ты специально не следишь за творчеством этого автора, то может показаться, что вообще и нет таких людей, и нет таких взглядов, и нет таких интерпретаций реальности, и все нормально.

О несостоявшихся журналистских подвигах

А еще появилась довольно популярная позиция: вы знаете, все так сложно, так сложно и непонятно, где правда, а где ложь, и кто сбил самолет, мы никогда не узнаем, поэтому лучше об этом не думать. Такая очень изящная московская интеллигентская отмазка. Но штука-то в том, что самолет кто-то сбил. Его могли сбить с двух разных сторон, и он совершенно точно не сам упал, и на этот вопрос есть ответ, и он один. И миссия журналистов в некотором роде и заключается в том, чтобы дать этот единственно верный ответ. И они его дают. Но дальше тот информационный мир, в котором мы существуем, оказывается устроен так, что этот ответ очень легко не услышать или не заметить, или сделать вид, что это не ответ, а просто одна из версий, а на самом деле все сложно и неоднозначно. И это ловушка, в которую, за редким исключением, проваливаются все блистательные журналистские подвиги.

О несбывшихся надеждах

Тема моей лекции — «Журналистика между “Сегодня” и “Завтра”». «Сегодня» и «Завтра» — две знаковые газеты 90-х годов. Газета «Сегодня» входила в холдинг «Медиа-мост» и была абсолютно блестящим изданием на деньги редактора Гусинского, в котором работал весь цвет журналистики в диапазоне от Сергея Пархоменко до Михаила Леонтьева (тогда разница между ними была не так велика, как сейчас). Казалось, что это наше светлое европейское будущее наряду с газетой «Коммерсантъ», про которую ничего особенно объяснять не надо – она и сейчас в прекрасной форме. Газета «Завтра» наоборот воспринималась как какое-то маргинальное безумие: сидит куча каких-то недобитых коммунистов в окопе и оттуда в ужасной, замшелой, пропагандистской стилистике что-то орет. Есть безумные передовицы Проханова и какой-то коллектив людей: полковник Шурыгин, журналист Бородай, карикатурист Геннадий Животов, которые пишут совершенно оголтелый пропагандистский бред. Казалось, что есть профессиональное европейское будущее и есть замшелое, отсталое, совковое пропагандистское прошлое. А в результате все вышло ровно наоборот: будущее оказалось совершенно не таким, каким мы его тогда себе представляли. Если смотреть на российский медийный ландшафт сегодня, то выясняется, что стилистика газеты «Завтра», язык газеты «Завтра», система ценностей газеты «Завтра» полностью победили. Все стало газетой «Завтра».

О приспособлении к новым форматам

Все лекции, на которых я рассказывал, как через пять лет мы все будем читать с мобильного телефона, в основном были посвящены тому, как эту корректную, профессиональную, европейскоориентированную журналистику переложить на новые технические средства. Тогда казалось, что проблема заключается в этом: бумага умирает, и надо как-то переползти в новый цифровой мир, не растеряв денег, завоевав новых читателей, перейдя на новые форматы. В результате оказалось, что глобальная газета «Завтра» тоже прекрасно переползла в эти форматы и с помощью государственных денег чувствует себя в них совершенно замечательно. Что SMM «Life News» и те умения, с которыми «Life News» ведет себя в социальных сетях ничуть не хуже, если не превосходит по качеству SMM старой «Ленты.Ру» и вообще кого угодно.

О гибели фактчекинга

Одна из вещей, которая появилась с одной стороны в связи с быстротой и дешевизной распространения информации, а с другой стороны в связи с информационной войной, — это полная гибель фактчекинга. То есть в каком-то прекрасном и совершенном мире существует служба фактчекинга «Нью-Йоркера», который всем людям, упомянутым в материале, звонит по 30 раз и выверяет каждый упомянутый о них факт, но в реальности не то, чтобы фейсбучные пользователи, а уже и большие информационные агентства давно забили на все. История с новостями из Кореи, которая повторяется раз за разом с пугающей частотой, лишний раз это доказывает.

О human touch

Мне кажется, что самыми важными сейчас являются материалы или журналистские стратегии, которые проламывают стенки «информационных пузырей», оказываются значимыми и релевантными для людей с противоположными взглядом на жизнь и разными системами ценностей. Образцовым примером для меня является материал Елены Костюченко про бурятского танкиста. Это какая-то штука, которую прочитали абсолютно все. История, которая тебя захватывает эмоционально. Она очень человеческая. Когда люди, начитавшиеся западных книг про медиаменеджмент, говорят про human touch, они имеют в виду, наверное, что-то более сентиментальное, с сайта AdMe.ru, а тут это не human touch, а какой-то просто удар в лоб. Это история, которую невозможно опровергнуть, потому что вот живой человек, который рассказывает о своих похождениях, причем рассказывает абсолютно неангажированно, с холодным носом. Еще один пример материала, который действует безотказно вне зависимости от того, каких ты убеждений придерживаешься, кому ты ставишь лайки и в каком окопе ты сидишь, – это фотографии Максима Авдеева последнего года. Качество материала сразу видно по тому, что его невозможно прицепить на знамя ни одной из враждующих сторон. Они задают какую-то гораздо более сложную и трехмерную картинку, и в этом их безусловное достоинство.

О новостях на экране блокировки

На чем мы будем читать журналы и газеты через пять лет? У меня есть две гипотезы. Мне кажется, что через пять лет мы будем читать все это, во-первых, в мессенджерах, а, во-вторых, в часах. Уж сколько раз это происходило: когда компания Apple выпускает какой-то предмет, который кажется ненужной глупостью, абсолютной блажью и излишеством. Но проходит пять лет, и оказывается, что именно это и становится каким-то базовым средством коммуникации и донесения информации. Мне искренне кажется, что Apple Watch — это такая тупиковая ветвь эволюции, и уж из этого точно ничего не выйдет. Наверняка они закроют производство года через два, поняв всю бесперспективность. Но при этом я совершенно не удивлюсь, если окажется, что они правы и опять все угадали. На самом деле и в истории с часами, и в истории с мессенджерами, в которые стремительно скатывается весь остальной интернет, вопрос только в одном: а как выглядят вот эти новости, эти журналистские материалы в каком-то формате маленькой картинки или маленького сообщения. Уже сейчас, если вы себе настроили в «Медузе», в «Guardian», в «New York Times» или где угодно push-уведомления, то основным интерфейсом, в котором вы взаимодействуете с новостями, оказывается даже не экран вашего мобильного телефона, а экран блокировки. Если телефон у вас лежит в кармане некоторое время, то потом вы читаете все новости, не включая его. И это ровно те новости, которые будут вылетать и точно так же высвечиваться на ваших экранах, и те же новости, которые будут появляться в каком-то виде в этих часах.

О базовых ценностях

Эти вишенки на торте: часы, дроны, издание Vox со своим human touch и прочими достоинствами – все это не отменяет традиционных журналистских добродетелей. Это приемы, которые должны знать свое место, не заменяя базу, которая есть в этой профессии. Я абсолютно убежден, что независимо от того, какой период мы сейчас переживаем, насколько газета «Завтра» со своей стилистикой и системой ценностей пожрала все вокруг, куда переезжают редакции и какими методами обхода блокировок они пользуются, все равно база остается той же самой.

Софья Урманчеева

Mediakritika.by

Фото: Журнал Афиша

Установить на новый компьютер нужное программное обеспечение – это примерно то же самое, что обставить мебелью пустую квартиру. Выбираешь то, что тебе нужно для работы и жизни, прицениваешься, оцениваешь потребительские качества, потом совмещаешь все это внутри квартиры.

Сегодня у нас есть возможность «с нуля» подобрать и установить ПО на новенький ноутбук, который был специально куплен для журналистской работы. Итак, каковы тут особенности и требования, диктуемые спецификой профессии.

Ситуация

Несколько недель назад я купил новый ноутбук – 15,6-дюймовый Dell Inspiron 15 (3551-7917). Его я изначально приобретал в качестве резервного – основным рабочим аппаратом у меня по-прежнему остается 17,3-дюймовый НР ProBook 4730s, который я пока менять ни на что не собираюсь. Тем не менее, резервный ноутбук немного меньшей диагонали нужен – и для рабочих поездок, и при работе на разного рода конференциях, и просто так, на всякий случай. Однако с самого начала было понятно: это будет не домашний ПК, а рабочая машинка журналиста. Отсюда и специфика всех последующих действий.

Организация будет оказывать юридическую помощь представителям СМИ на безвозмездной основе