Содержательная беседа о ключевых вызовах и перспективах индустрии

Дмитрий Медников перешел на пост управляющего директора «Русской Медиагруппы» (РМГ) в феврале 2021 года.

Татьяна Бажанова 2000 году основала культовое радио «Эрмитаж»: только джаз, блюз, соул, классика.

Гендиректор «Почты России» Дмитрий Страшнов рассказал РБК о том, как он пытается изменить имидж компании, за счет чего планирует увеличивать ее выручку и как «Почта» собирается выходить на банковский рынок.

​«Ситуация не патовая»

​— Вы работали в Electrolux, Phillips и Tele2. Все эти компании работают по понятным и прозрачным принципам. Долго вам пришлось адаптироваться к реалиям «Почты России»?

— В Tele2 я пришел из глобальных компаний со 100-летними корпоративными традициями. При этом сама Tele2 в тот момент была частной шведской компанией, для которой Россия была перспективным, но плохо освоенным рынком. Была поставлена задача консолидировать локальных операторов, что было связано с большим количеством региональных командировок и непростыми переговорами, в том числе​​ и с собственниками этих компаний. Так что понимание российской реальности у меня уже было. Но не буду лукавить: приход в «Почту России» стал еще более глубоким погружением.

Когда приезжаешь в регион, видишь совершенно иную картину, непохожую на ту, что видна из окна на Варшавке, 37 (адрес главного офиса «Почты России» — РБК). Это, конечно, другой менталитет, другая культура, которую десятилетиями подпитывали тезисом «Почта — это государство, государство — это Почта, поэтому, что бы ни случилось, все всегда получат свою зарплату». И если с первой частью этого тезиса я согласен, то вторая — канула в прошлое.

Для меня положение дел в каждом отдельно взятом регионе или даже почтовом отделении — это срез, который обнажает проблематику состояния «Почты России» в целом по стране.

— Вы во всех регионах уже побывали?

— Объехать все регионы за два с небольшим года невозможно, но я постарался посетить большинство ключевых филиалов. У меня есть пока еще нереализованная мечта — посетить самые крайние почтовые отделения в стране. На юге это — Дагестан, на западе — Балтийск, на севере — Земля Франца-Иосифа, куда можно добраться только в период навигации ледоколом, на востоке это — Берингов пролив, где также нет прямого сообщения. К сожалению, на это пока нет времени.  Я понимаю, что в России самый популярный метод управления — ручной: съездил, проверил, сделал выводы и решил. Но это неправильно. Невозможно контролировать напрямую 83 филиала. Чтобы принять ключевое бизнес-решение, необходим максимум информации, которую невозможно собрать в одиночку, даже после поездки в регион, поскольку это будет субъективное восприятие. Я стараюсь формировать объективную информационную картину, на основании которой и принимаю управленческие решения, в том числе кадровые. Для того чтобы, с одной стороны, проводить объективный мониторинг, а с другой — транслировать изменения на всю страну, в конце прошлого года мы сформировали 10 макрорегиональных центров и укомплектовали их хорошими профессиональными управленческими командами.

— Когда вы возглавили «Почту России», вы обновили костяк управленческой команды. Почему так сразу?

— Это было необходимо. После моего прихода практически вся предыдущая команда в течение нескольких недель написала заявления об увольнении. У кого-то это было эмоциональное решение, а кто-то понимал, что грядут серьезные изменения, в которых они не готовы работать. Это была сложная ситуация: приходилось хеджировать риски, которые возникали из-за ухода людей. Но уже к концу года команда была сформирована.

Сейчас перед нами стоит еще более глобальная задача — поменять менталитет основного производственного персонала. Сейчас на почте работает более 300 тыс. сотрудников, из которых порядка 30% — люди пенсионного и предпенсионного возраста.

Да, я зачастую ощущаю инертность со стороны сотрудников по отношению к изменениям, что нормально для компании такого масштаба и с такой тяжелой историей. Но ситуация не патовая — даже среди ветеранов-почтовиков часто встречаются люди, которые поддерживают изменения. Мы также рассчитываем на молодежь, которая приходит работать на почту, — ее свежее восприятие и незамыленный взгляд. Чтобы поменять отношение к клиентам во всех отделениях почтовой связи, нужно время. Этот процесс, скорее всего, займет не три и даже не пять лет.

«Почта России» в цифрах

350 тыс. сотрудников работают в 42 тыс. отделений «Почты России»

150 млн адресатов обслуживает компания

17 тыс. автомобилей есть у «Почты России»

По 131 железнодорожному маршруту развозится почта

2,8 млн км - протяженность магистральных и внутриузловых почтовых маршрутов

2,5 млрд писем и 140 млн посылок в год доставляется «Почтой России»

1 млрд экземпляров печатных подписных изданий для 20 млн подписчиков по всей стране доставляет компания

3,5 трлн руб. денежных переводов, пенсий и платежей проходит через «Почту России»

— В «Почте России» есть практика, когда управленцы стажируются в отделениях — работают почтальонами или операторами. Вы уже получили такой опыт?

— Эта практика существовала еще до моего прихода. Все новые сотрудники аппарата управления — начиная от моих заместителей и заканчивая младшими бухгалтерами — в обязательном порядке такую стажировку либо уже прошли, либо как раз проходят. Я сам собираюсь после питерского форума (ПМЭФ — РБК) поработать пару дней в почтовом отделении, пройти по маршруту почтальоном. Ведь когда мы меняем процессы, нужно понимать, что именно мы меняем. Это очень полезная практика: во-первых, после того как сам все потрогаешь руками, проще разговаривать с людьми, во-вторых, становятся видны узкие места, которые иногда расшиваются за счет очень простых решений.

Приведу простой пример: сложить быстро самому коробку для отправки почтового отправления, которые сейчас продаются на почте, нереально. Даже если у вас хорошее пространственное мышление. Поэтому на почте есть тарифицируемая услуга по складыванию почтовой коробки для клиента. На мой взгляд, это нонсенс, поскольку отнимает время у оператора, раздражает клиента и становится одной из причин очереди. Мы разработали новую почтовую коробку, она складывается за несколько секунд одним движением руки. Такие простые решения, которые экономят время и почтового служащего, и посетителя, необходимы, поскольку благодаря им можно снизить контакт клиента и оператора до одной минуты. Именно такие решения мы будем тестировать в пилотных отделениях будущего, которые уже в этом году появятся в Москве, Петербурге и городах-миллионниках.

— Очереди в отделениях, грубость персонала, посылки и письма до адресата идут по сто лет, часть из них и вовсе теряется — таково устоявшееся представление о «Почте России». Как будете его менять?

— Как раз в этом направлении мы и работаем. В 2014 году мы смогли повысить качество услуг — число жалоб, поступающих по всем каналам, в том числе и онлайн (который раньше не был задействован), снизилось на 33%, до 640 тыс. Мы также значительно подтянули сроки доставки письменной корреспонденции. Согласно последним данным Роскомнадзора, показатели улучшились в несколько раз по сравнению с 2013 годом. Что касается посылок, то сейчас мы доставляем их в среднем за 7–10 дней по Центральной России и за 15–20 дней по стране. Для сравнения: в 2011—2012 годах речь шла о полутора-двух месяцах.

Конечно, мы понимаем, что это не предел и еще есть много над чем работать. Сейчас основное внимание мы начинаем уделять качеству обслуживания на «последней миле», в почтовых отделениях. В пилотных проектах мы будем тестировать новую продуктовую линейку, новые форматы. К ним относятся: зона круглосуточного обслуживания, электронные очереди, выделенные окна под конкретные типы услуг, новая упаковка посылок, розница в формате самообслуживания. Задача — отточить новые алгоритмы работы. Речь про кардинальное изменение всего процесса и технологии взаимодействия с клиентами.

«Сотрудники получали премии за пройденный километраж»

— «Почта России», как и все предприятия, в кризис стремится сократить затраты. На чем экономите?

— Для госкомпаний кризис — это дополнительный стимул стать более эффективными. Но для «Почты» сейчас, вне зависимости от общей ситуации, повышение эффективности — задача номер один.

Когда мы проанализировали структуру затрат, то обнаружили, например, целый пласт компаний-посредников, в буквальном смысле паразитировавших на предприятии. Один только отказ от услуг подобных «партнеров» дал существенную экономию. Мы заключили прямые договоры и с авто-, и с авиаперевозчиками. Мы также перешли на централизованную систему закупок и корпоративного управления ликвидностью и контроля исполнения платежей. Оптимизировали затраты на расходные материалы, а также провели централизацию структурных подразделений. Всего по итогам 2014 года нам удалось сократить затраты на 6%.

Мы хотим создать эффективную и современную «Почту», которая приносит доход акционеру — государству, а не отдельным частным лицам. Да, наши действия не нравятся компаниям, сотрудничество с которыми прекращается, а смена управленческой парадигмы вызывает недовольство у отдельно взятых сотрудников. И критика «Почты» в публичном пространстве нередко связана именно с этим.

— Параллельно с оптимизацией бизнес-процессов вы повысили зарплаты сотрудникам. Как это сочетается между собой?

— Как я уже отметил, общие расходы на персонал в 2014 году увеличились на 13%. Когда в начале 2014 года мы принимали решение о повышении заработной платы, мы в определенной степени рисковали, потому что эти деньги надо было еще заработать. Нам это удалось. Мы по-прежнему нацелены на дальнейшее повышение заработных плат, однако чтобы этого достичь, нужно сделать «Почту» конкурентной в прибыльных сегментах — в частности, в сегменте финансовых услуг и базовых банковских продуктов.

— Сотрудники «Почты России» публично жаловались, что одновременно с повышением зарплат вы урезаете премиальную часть, поэтому рост доходов якобы мнимый.

— Раньше к окладам, которые являются базовой частью заработной платы сотрудников, прибавляли большое количество всевозможных надбавок — сетевых, месячных, полумесячных, недельных, за лояльность и т. д. При этом речь не идет о сдельной оплате труда. В итоге никто точно не мог посчитать и объяснить, за счет каких достижений выплачивались эти так называемые «премиальные». Все считалось «на коленке», единой системы контроля не было. Например, премии могли получать не за количество разнесенных по адресам писем и газет, а за пройденный километраж, который сотрудник проставлял себе сам.

Поэтому, когда в 2014 году мы подняли официально окладную часть, мы также сформулировали четкие KPI, которые необходимо выполнять каждому сотруднику, чтобы получить премию. По факту в 2014 году затраты на персонал выросли на 10,5 млрд руб. А людей удивляло то, что для получения бонуса нужно выполнить поставленные задачи

— А выполнение каких KPI стоит перед вами? Какие задачи вы ставите перед своей командой на 2015 год?

— Система показателей эффективности привязана к каждому конкретному направлению. Но если говорить в целом, то наша основная задача в 2015 году — выполнить бюджет, а это означает, что выручка должна быть не меньше, чем в предыдущем году, а чистая прибыль не должна уйти в минус. Если в 2014 году мы доказали, что почта может быть эффективной и прибыльной, то задача 2015 года, несмотря на сложную экономическую ситуацию, — зафиксировать этот результат. При этом необходимо принимать во внимание, что если в первом полугодии 2014 года мы еще получали остатки государственных дотаций за предыдущий 2013 год, то в 2015 году эта цифра будет равна нулю.

Это будет еще одним подтверждением того, что «Почта России» способна стать самоокупаемой даже в условиях кризиса и отсутствия финансовых вливаний со стороны государства. Но для того чтобы «Почта» могла приносить государству прибыль, необходимо развиваться и высвобождать внутренние ресурсы финансирования реформы, использование которых сейчас ограничено, в том числе архаичной юридически-правовой формой ФГУП. Принятие законов о почтовой связи и особенностях акционирования «Почты России» необходимо для того, чтобы мы могли реализовать одобренную правительством страны стратегию развития. Без них она становится невыполнимой.

«Мы не просим эти деньги у государства, а готовы их заработать самостоятельно»

— Когда вы ожидаете принятия законодательных решений? Что это может дать «Почте»?

— Есть опасения, что в весеннюю сессию Госдумы закон о почтовой связи принят не будет. При грамотной и правильной работе осенью можно провести оба законопроекта, тем более они взаимосвязаны. При первом чтении закон о почтовой связи вызвал много нареканий, ко второму и третьему он должен быть доработан — внесено более 700 поправок. При этом, если принять отдельно закон об акционировании без грамотного закона о почтовой связи, то через 3–5 лет «Почта» перестанет существовать в том виде, в котором она есть: не будет единой «Почты» как организации, она будет разделена на два блока — прибыльная часть будет приватизирована, а дотационная останется в государстве. Но мы считаем, что это убьет почту как государственный институт.

Национальная государственная почта всегда будет выполнять свои социальные функции — оказание универсальной услуги связи, доставка периодических печатных изданий по всей стране, выплата пенсий и пособий. Если государство ставит перед почтой задачу оказывать эти услуги по льготным тарифам ниже себестоимости, то почтовому оператору необходим понятный и прозрачный компенсационный механизм. Существуют два варианта реализации такого механизма. Первый вариант — это финансовые компенсации от государства, что в текущей экономической ситуации было бы неправильным. Второй вариант — предоставление почте защищенного сегмента, например на доставку уведомлений от государственных органов населению, как это происходит во многих странах.

Форма акционерного общества также дает возможность развивать финансовые услуги, получая от них необходимый для содержания и развития сети доход. Акционирование также позволяет оптимизировать сеть почтовых отделений за счет выдачи франшиз, увеличив количество точек, где население сможет получить универсальные почтовые услуги. Еще один колоссальный ресурс, который высвобождается при акционировании, — это эффективное управление имущественным блоком.

— Если акционирование не состоится, вы останетесь руководителем «Почты России»?

— Я буду работать до того момента, пока буду чувствовать, что от моей работы есть польза. В любом случае и при любом сценарии то, что мы делаем сейчас, — это подготовка «Почты» к акционированию. Для государства как собственника важно иметь прозрачный, эффективно работающий и приносящий доход актив. Мы к этому стремимся и, я уверен, мы этого добьемся. Пока же мы в ситуации тех людей, которые оттачивают технику прыжков с вышки, а бассейн при этом пустой. Но бесконечно находиться в таком состоянии невозможно.

— Вы говорите, что в определенный момент для дальнейшего развития потребуются инвестиции. Сколько их нужно и каковы источники финансирования?

— Согласно стратегии развития «Почты России» — около 130 млрд руб. до 2018 года. Как я уже не раз говорил, мы не просим эти деньги у государства, а готовы их заработать самостоятельно. Основных источников два — доход от финансовых услуг и эффективное управление имущественным блоком, который сейчас является зачастую обременением, требующим инвестиций в поддержание его в рабочем состоянии и не приносящим ту прибыль, которую он мог бы приносить.

Обладая широкой филиальной сетью, «Почта России» может стать проводником базовых банковских услуг в отдаленные регионы страны. Почтовые банки в Японии, Италии, Франции зачастую приносят более 80% прибыли национальным почтовым операторам. Появление в России почтового банка не только приближает нас к «бескэшевому» обществу, но это еще и возможность заставить работать на экономику страны те деньги, которые хранятся у населения в кубышках просто потому, что у людей нет доступа к получению банковских услуг там, где они живут.

Если же говорить об эффективном управлении имущественным блоком, то здесь, помимо успешной модели Почты Германии, которая финансировала модернизацию своей инфраструктуры за счет продажи непрофильных объектов недвижимости через публичные аукционы, может быть интересен опыт Японии. Вместе с соинвесторами Почта Японии, сохраняя исторический облик почтовых отделений в центрах городов, получает серьезный доход от сдачи в аренду современных торговых и деловых центров, построенных вокруг этих исторических зданий.

— На какую компанию вы ориентируетесь, создавая идеальную «Почту России»?

— Знаете, несмотря на то, что Россия, безусловно, особенная страна, изобретение велосипеда — не самое продуктивное занятие. Если в Германии государство, приняв решение о реформировании национального почтового оператора, предоставило ему 18-летнюю монополию на внутреннем рынке, чтобы сделать немецкую почту великой, то в России антимонопольное законодательство в почтовой отрасли довольно далеко ушло в своем развитии относительно рынка.

У нас считается, что если «Почта России» — это естественная монополия, то с ней нужно бороться. При этом никто не обращает внимания на то, что «Почта» осталась монополистом только в убыточных сегментах рынка, а в прибыльных — стремительно потеряла свою долю в течение последних десяти лет.

Иногда доходит до абсурда. Приведу пример. В регионе Х разыгрывается конкурс на доставку уведомлений от государственных органов населению. При этом в конкурсной документации заранее прописывается, что принять участие в нем могут только компании мелкого и среднего бизнеса. Как правило, такие конкурсы выигрываются небольшими операторами, аффилированными с организаторами самого конкурса. Они и осуществляют доставку уведомлений внутри городов региона, что прибыльно, а «остатки» скидывают «Почте», которая развозит их по деревням, где на тысячу километров всего пять отправлений. Это убыточно, но отказаться мы не можем. К сожалению, это один из примеров нашей российской специфики.

«Мы хотим построить сберкассу 1970-х годов с современным сервисом и продуктами»

— Если на законодательном уровне все сложится в пользу «Почты России», в каких сегментах планируете зарабатывать?

— Направлений развития несколько. Первое — сегмент массовой адресной рассылки. В России на одного человека приходится в среднем полтора таких сообщения в год, в западных странах — 86 писем, то есть в 57 раз больше. Перспективы можете оценить сами. Далее сегмент G2 °C — корреспонденции от государственных органов частным лицам. Электронная почтовая система в симбиозе с гибридной почтой позволит госорганам сократить расходы на рассылку уведомлений, а граждане смогут получать юридически значимые письма в режиме онлайн. Но, конечно же, одним из самых перспективных сегментов остаются финансовые услуги.  В финансовой сфере у вас есть сильный противник — Сбербанк.  Я считаю, что Сбербанк — выдающийся проект талантливого менеджмента. Но это классический банк, который сегодня зарабатывает во всех сегментах, включая корпоративный. Мы же хотим построить достаточно «легкий» банк: в хорошем смысле слова — сберкассу 1970-х годов, но с современными банковскими продуктами и современным уровнем сервиса. Несмотря на то, что идет постепенное перетекание аудитории в онлайн, наличие такой сети, которая есть у «Почты России», будет востребовано еще 15–20 лет. Первичная продажа банковских услуг все равно происходит в офлайне. Особенно это актуально для сельской местности.

У нас нет задачи ворваться на рынок кредитования, чтобы потом, в случае дефолта, бежать и просить денег у государства. Для кредитования населения нужны более серьезные инвестиции в инфраструктуру и более высокий уровень экспертизы. Но для того, чтобы оказывать базовые банковские услуги — открывать счета, выпускать пластиковые карты и принимать платежи и переводы — у «Почты» есть более 200 лет опыта оказания финансовых услуг населению. Через «Почту» проходит объем в 3,5 трлн руб. Поэтому говорить о том, что у нас недостаточно компетенций, — смешно.

— И все же опасения Сбербанка небеспочвенны: вы хотите выйти на банковский рынок с сетью в 42 тыс. филиалов. Сегодня у всех банков вместе взятых порядка 39 тыс. отделений.

— Безусловно, появление государственного финансового института, обладающего такой сеткой отделений, повлияет на расстановку сил в розничном сегменте. Пересечения, безусловно, будут, и конкуренция тоже. Но они будут в городах, где роль почтового банка будет нишевой. Для большинства населения в сельской местности мы можем стать первым банком, где каждый житель России в 16 лет сможет открыть счет и научиться работать с «пластиком».

— В последнее время вы предлагаете целый ряд решений и сервисов для интернет-продавцов. У «Почты России» есть амбиции стать российским Amazon?

— Мы сейчас тестируем площадку по интернет-заказам вместе с партнерами. Перед новогодними праздниками за месяц мы получили 200 тыс. заказов — это очень хороший результат. Мы не хотим быть ни eBay, ни Amazon. Они уже есть, и наша задача, чтобы и eBay, и Amazon пользовались нашими услугами. У нас будет портал-агрегатор по электронной коммерции, на котором смогут размещаться компании и продвигать свой товар. Пользователи будут делать заказы, а мы будем принимать заявки и доставлять покупку в ближайшее отделение связи. В первую очередь такая площадка нужна российским компаниям и частным предпринимателям, которые хотят развивать электронную торговлю. Я сам с удовольствием заказывал бы из Липецкой области, например, мед.

— В прошлые годы интернет-магазины много натерпелись с вашей доставкой. Как вы возвращаете доверие продавцов? Или расчет на то, что у интернет-магазинов зачастую нет альтернативных вариантов?

— В сегменте электронной торговли 2015 год для нас переломный. Понятно, что объемы у компаний, которые занимаются торговлей, несколько снизились. И для них сейчас качественная и дешевая доставка как никогда актуальна. Наши продукты стали конкурентны и по цене, и по качеству. Например, мы впервые прописываем в договорах конкретные сроки доставки, при несоблюдении которых мы готовы платить. Такого никогда не было. Мы начинаем отвечать деньгами за собственные обещания.

— Вы пытаетесь изменить не только бизнес-процессы, но и, по сути, поменять отношение людей к «Почте России». Прошлый ребрендинг, за который, правда, вас ругали, был в 2008 году. Сейчас планируете нечто подобное?

— Изменение имиджа, безусловно, необходимо, и мы это понимаем. Но наша задача поменять его не на год-два, а кардинальным образом. Можно провести бесконечное количество рекламных кампаний, но когда клиенты придут в отделение и опять увидят очередь, то вы получите только обратный эффект.

Поэтому мы второй год занимаемся только рыночными исследованиями и прикладными вещами, которые можно распространить на сеть и которые дадут реальные изменения. На этот год у нас запланированы 26 «пилотов» — отделений нового типа, о которых я уже говорил. Процесс идет непросто, потому что каждое отделение «Почты России» уникально — как по метражу, так и по планировке. Но думаю, со второй половины 2016 года мы начнем тиражировать обкатанные в них решения по всей стране.

— Вы внедряете новые технологии в отделениях, недавно выпустили мобильное приложение, осенью планируется запуск нового сайта. Пытаетесь омолодить вашу целевую аудиторию?

— Мы проанализировали данные и с удивлением обнаружили, как изменилась аудитория «Почты России» с точки зрения уровня образования и дохода, с точки зрения возраста и социального статуса. За последние три года — с 2011 по 2014 годы — количество наших клиентов в возрасте от 20 до 35 лет выросло на 11%, число людей с высшим образованием увеличилось на 7%, с высоким уровнем доходов — на 5%. Нашим мобильным приложением всего за один год работы начали пользоваться более 1,5 млн человек.

— Друзья и знакомые часто обращаются к вам с вопросом «где моя посылка»? ​

— Раньше спрашивали, и таких звоночков было много. Но за последний год таких обращений стало сильно меньше. Я надеюсь, что это объективно. Опять же, мы только начали реально реформировать почту: подтянули магистраль, логистику, начинаем менять процессы в отделениях. Надеюсь, что наши потребители стали чувствовать реальные изменения. Но радикально отношение к нам поменяется тогда, когда исчезнут очереди в отделениях, а поход на почту станет приносить позитивные эмоции.

Полина Русяева, Виталий Акимов

РБК

"МедиаПрофи" подводят итоги уходящего 2015 года и продолжают публиковать интервью с топ-менеджерами российских медиаобъединений и радиостанций. На вопросы отвечает начальник службы радиовещания ГТРК "Кубань",  генеральный директор ООО "Радиокомпания Юг-Медиа".

 - Каким был 2015 года для вашей компании? Удачи и трудности.

Год был не хуже предыдущих, однако, никакого роста в целом не было. Сложность региональных рынков состоит, в том числе, в их, мягко говоря, непредсказуемости. Тем более в сложные с экономической точки зрения времена.

В 2014 году аудитория "Пятницы" росла гораздо быстрее, чем у других российских развлекательных каналов, а сейчас выручка, несмотря на кризис, уже опережает прошлогоднюю, утверждает гендиректор "Пятницы" НИКОЛАЙ КАРТОЗИЯ. В интервью "Ъ" он рассказал, как поменялась за два года с момента запуска телеканала его стратегия, за счет чего планируется вдвое увеличить аудиторию по России, как на бизнесе сказался политический кризис на Украине и почему он сам не верит в эффективность продажи телеконтента в интернете.

— За два года с момента запуска "Пятницы" телеканал успел заметно поменяться. Вначале вы закупили ряд крупных проектов, таких как "Американский жених", реалити-шоу, юмор — все они через несколько месяцев постепенно закрылись. Почему они не пошли, на ваш взгляд?

— На запуске мы стреляли в нескольких направлениях. Какие-то из них, например юмор, не стали развиваться, потому что есть лидер рынка в жанре комедии — это ТНТ. Зачем нам конкурировать в этом с лидером? Около года назад я скорректировал стратегию, мы уточнили бренд и теперь развиваемся в коридоре этого бренда. "Пятница" — это канал обо всех удовольствиях жизни, которые можно получить бесплатно или за деньги. И ключевое слово у нас — "впечатления".

— Теперь эфирную сетку "Пятницы" в основном формируют проекты, созданные вокруг одной концепции — путешествий. Планируете их разнообразить, рассматриваете новые жанры?

— Это не совсем так. Есть шоу, которые делаются в останкинском бункере: построили декорацию и вещаем. Это устаревшая концепция, она тащит телик назад по сравнению с интернетом. Где я, зритель, в этом потоке? Ну разве что в качестве гостя в этот бункер заманят. Практически все программы, которые мы делаем, это road show, неважно про что — путешествия, экспертизу или шоу талантов, которое мы тоже готовим. Это всегда в вашем городе, это и есть федеральный канал — не просто рассказывать плохие новости из регионов или такие хорошие, в которые сам не очень веришь, а быть там, где сама жизнь. Внутри коридора бренда мы еще не создали огромного количества всего. Есть куда расширяться. У нас, например, пока нет программы про отношения. На подходе два семейных пилота. Семейный канал — то, о чем я сейчас думаю. Мы несильно отвязные, работаем с оглядкой на то, что нас смотрят дети, но при этом мы не "бабушкина кофта".

— Реклама и у вас, и на ТНТ продается по баинговой аудитории 14-44, насколько ощутима конкуренция между вами?

— Баинговая аудитория не равна реальной аудитории. Важна такая вещь, как психотип. В 25 лет девушки бывают разные: те, которые пойдут в клуб, и те, которые пойдут и почитают журнал "Литературное обозрение". Все они попадают в 14-44, при этом наша ядерная аудитория — это 25-35. Прекрасное золотое десятилетие. Люди, у которых есть деньги, которые живут в мире брендов, хотят куда-то ездить, едят, слушают музыку, приобретают автомобили — и их интересует качество всего этого. У нас фактически нет конкуренции с ТНТ, мы его дополняем нашими тревел-шоу и программами экспертизы. Мы собираем у экрана ту часть 14-44, которая не хочет сейчас смотреть комедию. Мы рассматриваем себя как канал, стоящий на той же полочке, что и СТС.

— СТС, кстати, как и другие развлекательные каналы, в прошлом году страдал от интереса россиян к Олимпиаде, новостям о ситуации на Украине, что негативно сказалось на рейтингах. У вас была такая проблема?

— На нас немного влияла Олимпиада, но не так, чтобы мы провалились. Безусловно, часть молодой аудитории на пике развития событий на Украине больше смотрела информационные каналы, но мы держали свою долю.

— На запуске в июне 2013 года доля канала была меньше 2%. По итогам прошлого года средняя доля в аудитории 14-44 составила 2,18%, а в январе--июне 2015-го — уже 2,7%. За счет кого растет ваша аудитория, чьи это зрители?

— С момента запуска за два года мы больше чем вдвое увеличили долю. Сейчас у нас 3,94% по Москве, и мы закрыли июнь с 2,98% по России. Значительная часть нашего роста — это аудитория с тематического телевидения. У нас сильно выросло среднесуточное время смотрения: когда мы начинали, было 20 минут, сейчас — 42 минуты.

— Перед вами стоит задача довести долю до 5%? По крайней мере раньше речь об этом шла.

— Да. "Пятница" может взять 5% по России. В течение трех-пяти лет. Это уже будет зависеть от того, какую маржинальность и EBITDA мы хотим соблюдать, какие будут условия финансирования.

— Что для этого необходимо?

— Есть несколько основных драйверов роста. Первый — дистрибуция, распространение сигнала. Вы видите, какая у нас разница между Москвой, которую мы великолепно покрываем, и Россией. Но она стремительно сокращается, потому что сейчас мы начали большую партнерскую программу с регионами — и динамика доли в первом полугодии это подтверждает. Партнером "Пятницы" стал один из главных региональных лидеров — екатеринбургский "4-й канал". Господин Волин (Алексей Волин, заместитель министра связи и массовых коммуникаций.— "Ъ") недавно рассказал о том, что аналог не умрет, а это отличная новость для наших региональных партнеров. Сейчас нас продает компания "Алькасар" (региональные рекламные вставки.— "Ъ"), город за городом идут презентации, и я вижу, какой интерес "Пятница" вызывает.

Второй драйвер — это контент. Третий — маркетинг. Естественным путем, не понижая маржинальности, мы можем расти постепенно. Если мы хотим галопирующий рост, будет понижение маржинальности. Но какую стратегию ни выбери, а это задача наших руководителей, мы в любом случае зарабатывающий актив. Наша маржинальность — около 36%.

— Как канал переживает экономический кризис? Реклама на эфирном телевидении упала на 21% в первом квартале...

— В этом году мы демонстрируем маленькое экономическое чудо: за окном на рынке минус 20, а у нас в теплице плюс 20. Думаю, по эффективности мы сейчас один из первых каналов в России. Считается, что, если в общей выручке на спонсорство приходится 5%, это уже неплохо, 10% — прямо невероятно. У нас в прошлом году было 8%, а сейчас — 16%. Прямую рекламу у нас продает Vi, "Алькасар" и GPMD, по ней ситуация разная, но в этом году не было ни одного месяца, где мы бы выступили хуже, чем в прошлом. Мы уже опережаем прошлый год. Среди наших рекламодателей — первый эшелон брендов, даже те, кто никогда в принципе не заходил на телик, уж тем более на маленькие каналы.

— "Газпром-медиа" сейчас помогает вам финансово или вы живете только на то, что заработали?

— Давайте определимся с тем, что такое телевидение. Телевидение — это бизнес? Или телевидение — чья-то дотационная игрушка? Если бизнес, то мы телевидение. Мы зарабатывающий актив, приносим акционеру деньги и не нуждаемся ни в каких дотациях. Часть денег мы пускаем на развитие телеканала, расширение сети, производство программ.

— А региональные телестанции планируете приобретать для охвата, над расширением которого вы работаете?

— У нас большое количество собственных станций, но, как показывает опыт ТНТ, сетевое партнерство может дать фантастический результат. Разные бывают гендиректора, кто-то думает, что главное — это охват. И я не спорю. Но я пришел из продюсеров и считаю, что все же главное — контент. Сейчас смотрите, как цинично стали коллеги к программам относиться. Возьмем хотя бы внутренний сленг наших коллег-телевизионщиков, как они говорят о телепроизводстве и программах — "закрыть линеечку", "догрузить часы", "сговнякать"... А программы — это дети, с которыми надо возиться, выращивать. Как говорил один крупный деятель нашего рынка, "зритель не фраер", он сердцем чувствует лажу. Вы много назовете действительно интересных программ на разных каналах, которые и впрямь охота смотреть?

— И почему так происходит?

— Из-за отношения — ну нельзя делать телик с сердцем, которое стучит спокойно. Лет десять назад российское телевидение было куда интереснее, потому что его делали продюсеры, которым что-то хотелось доказать, которые что-то умели, кроме как считать. И вот много ли таких теплокровных на рынке сейчас?

У нас другая стратегия — мы стараемся с любовью делать то, что делаем, и рассчитываем на взаимность телезрителей. Знаете, есть рестораны, где меню на 600 страницах. Листаешь и уже не знаешь: аджапсандал... нет, все-таки утка, нет... Уже не понимаешь, что ты хочешь есть. У нас все меню на одном листе. Сейчас на канале примерно десять работающих проектов, при этом есть два абсолютных бренда — "Орел и решка" и "Ревизорро". Это на заоблачных рейтинговых высотах нужны программы-события, которые глубоко убыточны, но создают много шума. Мы же закладываем фундамент и хотим, чтобы, модернизируясь внутри, наши бренды жили и пять, и десять лет. Это важная часть капитализации канала.

Сейчас к новому сезону снято больше десяти пилотов. Они прошли сито из 100 идей, и нам это все нравится. Для нас запуск каждого пилота — как выпуск новой машины. Снять дешевую программу, что-то на ней заработать, потом закрыть — это не стратегия, а тактика, суетливая и паническая. Мы же накатываем наши бренды: создаем к ним мобильные приложения, сувенирную продукцию, пытаемся присутствовать во всех средах. Современное телевидение может быть только проектным, линейное телевидение не вечно. Те же приложения "Орла и решки" неоднократно входили в топ AppStore, мы готовим грандиозное приложение на базе "Ревизорро" — это будет фактически русский Bed & Breakfast.

— Какие премьеры вы готовите к новому сезону?

— Расширится линейка "Ревизорро", появится авторская программа одного из наших главных лиц Андрея Беднякова, после первого сезона "Битвы салонов" придет "Битва ресторанов" с Ксенией Собчак. Обновятся программы про путешествия, и будет одна совершенно зубодробительная программа, которая, мне кажется, по рейтингам превзойдет "Ревизорро". Еще мы ведем разработку сразу трех сериалов на следующий год.

— До этого вы не выпускали собственные сериалы?

— Нет. Будет ситком и молодежная сага — самый дефицитный продукт на рынке развлекательных каналов. Когда-то был большой успех у "Не родись красивой", мы пытаемся сделать свой хит. Третий сериал — драма, но пока мы сомневаемся. Мне кажется, мы еще недостаточно выросли, для того чтобы показывать драму. Ребенку два года, он уже научился ходить, говорить, но еще не может быть чемпионом России по дзюдо — надо, чтобы косточки подросли.

— На старте "Пятницы" в эфире был поэтический проект "для умных и тонких", где в ночном эфире известные люди читали стихи. Позже вы анонсировали еще 12 "интеллектуальных проектов" о культуре и авангарде в стадии производства. Где же они?

— Последние полтора года приоритетом был быстрый вывод канала на положительную EBITDA и чистый денежный поток от операционной деятельности, моя менеджерская задача была сделать канал популярным, чтобы он начал зарабатывать. Поэтому эти проекты были отложены. А та часть меня, которая интересуется поэзией, потихонечку, ночью, только за счет сна занималась фильмом "Бродский — не поэт". Думаю, в следующем году вернемся к этой теме. У нас появились деньги на, как сейчас это принято называть, социально-ответственные проекты.

— Как сказалась на вашем бизнесе ситуация на Украине: может, закупать контент оттуда по-прежнему возможно, а продавать? Много ли вы продавали на Украину?

— В первый год существования мы продали туда контента на серьезное количество миллионов долларов. Сейчас продаем что-то на Украину — не в таких объемах, но мы в таких объемах сейчас и не производим. Плюс мы не производим политизированный контент, поэтому таких трудностей с продажами нет. Второй рынок после Украины — Казахстан, дальше — в совокупности Израиль, Белоруссия и закавказские страны. У нас нормально идут продажи, но не так, как было когда-то.

Стратегически мы стремимся к 100% прав на контент, чтобы капитализировать канал. Доходы телевидения в основном — это продажа прямой рекламы и спонсорство. Но если мы посмотрим на опыт NBC и подобных каналов, у них серьезно прирастают доходы от проектов развития бренда по принципу "360", от присутствия во всех средах, от digital. Наша задача — догонять нерекламные доходы, и в этом смысле несколько проектов в новом сезоне получат ежедневный digital-вариант. Плюс продажа на другие территории.

— Насколько вы сейчас зависимы от покупного, зарубежного контента?

— В незначительной степени. Есть линейка зарубежного сериала, который выходит в поздний прайм. У нас много показателей эффективности, и помимо маржинальности, EBITDA и других это собственно независимость от чужого контента. Я вообще не понимаю, что такое телеканал, который полностью состоит даже не из сериалов — это ладно, а который активно закупает программы других каналов. На старте "Пятницы" такое было, но это был чисто маркетинговый трюк, чтобы обратить на себя внимание. Это ушло из эфира через три месяца, потому что был готов свой контент. Но когда канал существует уже пять, шесть, семь лет и покупает повторные программы другого канала (на внутреннем рынке)... Я не понимаю, зачем он тогда существует. То есть креатив настолько на нуле, что мы не можем произвести ни одного хита?

— Многие телеканалы заморозили проекты, вы, получается, не стали?

— А зачем? У нас же все монетизируется. Мы вообще не в кризисе, мы живем лучше, чем в прошлом году. Контент стал дешевле, выросло спонсорство, растет прямая реклама. Зачем что-то ставить на полку? Да, в этом году я бы не стал запускать сериал. Это уже совершенно другие деньги (нужно отбиваться с первых нескольких показов), сейчас глупо это делать, это понизит маржинальность. Можно выстреливать одной-двумя премьерами в месяц, у нас есть такая возможность, потому что пилоты сняты и продолжают сниматься. У нас большое количество повторов и, может быть, не такое оглушительное количество премьер, которое должен выдавать канал в первой долевой тройке. Зато в прайм-тайме работают премьеры — и, что бы ни происходило на других каналах, они не падают вообще. Это как раз достижение программирования. Ну и производства. Так собственно и планируем продолжать.

— Как изменилась стоимость контента?

— Он подешевел. Сейчас огромное количество творческих коллективов без работы. При том же качестве мы сокращаем затраты на канал.

— Подешевела вся производственная цепочка или что-то отдельное?

— Во-первых, понты подсдулись. То есть, говоря научным языком, затраты на творческие коллективы, которые стали адекватнее себя оценивать. Рынок был очень сильно перегрет, люди объявляли какие-то несусветные зарплаты, и за эти деньги ты мог довольствоваться очень средними специалистами. Теперь топовые производители с удовольствием скидывают свою рентабельность, возвращаются в берега, платят разумные деньги. Аренда техники, все стало дешевле.

— У вас есть ключевые партнеры в производстве контента, продакшены, от которых вы зависите?

— Нет. Для маленького канала это губительно. Чаще всего мы придумываем, формулируем формат и предлагаем нескольким компаниям его разработать. Кто предложил лучшее соотношение цена/качество, те снимают пилот. Мы работаем с очень многими компаниями. Мейджора нет.

— То есть вам не нужен карманный продакшен? При телеканале или при холдинге? Рассматриваете возможность купить кого-то?

— Мы не настолько круты, чтобы сейчас покупать кого-то. Главная задача — иметь 100% прав на свой контент, какая разница, кто его произвел? Если у нас права во всех средах, зачем нам кормить армию авторов или еще кого-то? Это нагрузка на EBITDA. Хотя, может, со временем, когда мы будем еще больше расти, у нас и появится какой-то продакшен in-house, который будет производить часть стратегически важных продуктов. Но это пока предположения.

— Скоро освободится место во втором мультиплексе в связи с тем, что "Газпром-медиа" уведет спортивный канал в первый бесплатный мультиплекс, и на свободный слот ожидается конкурс. Раньше "Пятница" претендовала на присутствие в мультиплексе, но уступила каналу "Спас". Сейчас вам интересно участие?

— Со стратегической точки зрения мы должны присутствовать во всех средах, где сейчас и в будущем будет происходить монетизация контента. Но, как я уже сказал, для нас музыкой прозвучали слова господина Волина о том, что аналог будет жить. Но да, мы интересуемся мультиплексом.

— В интернете у вас только бесплатный контент или будете продавать что-то за деньги?

— Я не верю в разговоры об эффективности таких кейсов у тех или иных телеканалов. Помните, группа Coldplay заявила, почему она не приедет в Россию? Когда они выложили свой альбом в сеть и сказали "заплати сколько хочешь", из России пришло в десять раз меньше денег, чем из Финляндии. Поэтому, ну о чем мы говорим? У людей и так денег нет. Если говорить о заработке в digital-среде, то главным является продажа рекламы. Мы хотим научиться зарабатывать на пользовательском контенте, разрабатываем мобильные предложения для программ, пытаемся делать что-то в области мерчандайзинга, но мы еще не обладаем таким продуктом, который можно было бы до премьеры продавать за деньги. Плюс этот путь мне не кажется таким уж увенчанным финансами в конце. Но стратегически мы стремимся к этому.

— В "Газпром-медиа" поменялось руководство (вместо Михаила Лесина был назначен Дмитрий Чернышенко). Что поменялось для вас? С кем вам комфортнее работать?

— Нам сейчас очень комфортно. Знаете, всегда же кайф в чем? Когда ты получаешь доступ к какому-то опыту, который тебе неизвестен. Пришли люди, которые сделали Олимпиаду и имели колоссальный опыт сотрудничества с международными компаниями. Я люблю учиться.

Интервью взяли Анна Афанасьева и Павел Белавин
Коммерсант

Фото: Сергей Бобылев / Коммерсантъ

Как умирают телеканалы

В Томске 9 февраля 2015 года после драматичного и продолжительного противостояния города и федеральных надзорных служб была закрыта телекомпания ТВ-2, получившая за 24 года существования 22 статуэтки ТЭФИ и заработавшая безупречную репутацию в стране. Спасти ТВ-2 от закрытия тогда не смогли ни широкий общественный резонанс, ни десятки тысяч подписей под письмом президенту, ни поддержка всего профессионального сообщества. За день до закрытия телеканала – 8 февраля 2015 года – основатель и владелец ТВ-2 Аркадий Майофис в спешке собрал рюкзак, купил билет на самолет и улетел из России, куда с тех пор не возвращался. Спустя почти год Аркадий Майофис решил рассказать корреспонденту Радио Свобода о причинах бегства из страны и о том, что на самом деле могло стать причиной закрытия телекомпании ТВ-2.

Бизнес-тренер, писатель, журналист, обладательница трех орденов и двух ТЭФИ Нина Зверева выпустила книгу «Магия общения».

«МедиаПрофи» внимательно следили за V Международной конференцией Российской академии радио (РАР), которая прошла в конце ноября в Москве.

Мы интересовались у академиков и ведущих специалистов, принимавших участие в работе форума, о тенденциях развития отрасли. Наш собеседник академик РАР, основатель холдинга «ТВМ Групп» Владимир Таллер.

Владимир Михайлович, какие вопросы, обсуждавшиеся на Международной конференции «Радио в глобальной медиаконкуренции», вам показались наиболее интересными?

- Работа, проводимая академией, очень важна для отрасли. Нельзя не упомянуть премию «Радиомания», которая впервые прошла под эгидой РАР. Две большие конференции, также проведенные РАР в 2015 году, очень важны для российского радио в целом.

Генеральный директор «Европейской медиагруппы», продюсер, телерадиоведущий Роман Емельянов дал большое эксклюзивное интервью для проекта «ЧЕстный ответ» (телеканал «ЧЕ!»).