Галина Тимченко: надоело неадекватное отражение новостей
Динамичная верстка и короткие форматы, честность перед читателем и ошибки планирования, неготовность сражаться с государственными структурами и стремление делать «адекватно», а также кризис доверия, который пришел вслед за кризисом внимания — о том, как делает информационную картину дня «Медуза», рассказала 16 мая на медиафоруме «3D Журналистика» главный редактор проекта Галина Тимченко.
«Беда российских форумов — в том, что они превратились в "выставку народного хозяйства", — заметила Галина Тимченко. — Никто не говорит про проблемы». Зато о проблемах «Медузы» и способах их решения главный редактор говорила много.
Несмотря на огромный опыт, у бывшей редакции Lenta.ru получалось не все. Для начала не оправдала себя задумка сайта «Медузы» как «приложения к приложению». В редакции ожидали, что в нынешнее время гаджетов основным инструментов получения новостей станет именно мобильное приложение сайта. «Мы думали, количество тех, кто смотрят новости с монитора, будет уменьшаться, — рассказала Галина Тимченко. — Выяснилось, что мы были наивными идиотами, и пока сайт все-таки является основным способом получения информации».
Оказалось, что мобильный проект — вещь хорошая, но только 10% процентов читателей «Медузы» пользуются приложением. «Хотя эти 10% дают нам 50% хитов», — замечает главред. Тем не менее вскоре после запуска стало очевидно, что сайт требует больше внимания и переделки. На странице терялись новости, было только два способа показывать материалы, сложно было искать новости. Пришлось делать перезагрузку.
Отталкиваться от происходящего
Для начала «Медуза» избавилась от сплошного черного цвета. «В чем нас только не обвиняли — от фашистских символов до AC/DC, — рассказывает Галина Тимченко. — А когда мы перезапустились, самое большое количество писем было с просьбами вернуть черный фон».
Но главное переформатирование в том, что «Медуза» решила взять у газетного формата то, что до сих пор так и не перешло в интернет-газеты — динамичную верстку. «Каждый день газета формирует новостную повестку адекватно и не просто подает ее, а подает ее по-новому в зависимости от того, какой был день», — замечает Галина Тимченко. Визуальная картинка постоянно меняется: если в один день первая полоса состоит из большой фотографии и лонгридов, в другой — из большого интервью и нескольких новостей.
Сайты таким разнообразием похвастаться не могут. «Все всегда одинаковое, — говорит Галина Тимченко. — Например, падает "Прогресс". И на главной странице подряд — "Прогресс", "Прогресс", "Прогресс". Почему? Потому что на "морде" сайта только одно место для срочных новостей. Что бы ни происходило, вы в прокрустовом ложе этой верстки, которая всегда одна и та же, какой бы сайт мы ни взяли».
Поэтому перезапущенная «Медуза» от единой верстки отказалась. На сайте появилось десять видов блоков, которые перемещает выпускающий редактор в зависимости от того, что происходит.
«Это дает адекватное отражение картины дня, — поясняет главный редактор. — Если сейчас идет финал чемпионата мира по хоккею и вся мужская аудитория прильнула к мониторам, то мы ставим огромный заголовочный фичерный блок с красивой фотографией. Вечером новости не заканчиваются на полуслове–компонуется блок "Главное за день". И так далее». Подобная схема предоставляет массу способов компоновать сюжеты и выделять важное. Все новости по громкому событию собираются в заголовочные блоки под одной картинкой. Если ничего не происходит, наверх ставится блок «Что почитать» или «Что посмотреть».
Не тронуло переформатирование принцип, по которому открываются материалы: при клике на новость текст разворачивается на весь экран, а после закрытия читатель снова оказывается на той странице, где он был. «Чем страдают обычно дизайнерские сайты? — замечает Галина Тимченко. — "А вот как бы нам сделать так, чтобы статья не была конечным тупиком". И вот начинается — обвесы справа, обвесы слева. И у нас на "Ленте" тоже было так».
Риски и затраты
Подобный формат требует больше «человеческого ресурса»: для постоянной верстки сайта нужны мозги и навыки. «Нужно очень хорошо понимать, чему есть место на главной, а чему нет места на главной, — объясняет Галина Тимченко. –Если умерла Плисецкая — нужно снять с главной страницы все "Шапито"(развлекательные тексты «Медузы». — Прим. Лениздат.Ру). Это делается за две минуты, но это нужно сообразить сделать». Картинки могут не сочетаться, можно нечитаемо забить главную страницу мелкими новостями — рисков много.
Поэтому, к прочему, нужна смелость. «Если обычно дежурный редактор в выходные или вечером просто пишет новость и она ставится выше, то здесь любой выпускающий отвечает за то, куда он ее поставит и как сформирует картину дня,–заключает главный редактор. — Все можно испортить одним заголовком».
Галина Тимченко призвала всех редакторов тщательнее относиться к своей работе. «Журналистский текст — это прекрасно, — считает главред. — Но каждому, поверьте, каждому журналисту нужен редактор. Юрию Сапрыкину нужен редактор. Илье Азару нужно четыре редактора. Светлане Рейтер нужно два редактора».
Еще короче
По мнению Тимченко, редактор, с одной стороны, рулит этим миром, с другой — он должен помнить, что мы ориентируемся на новые форматы, поэтому он должен изобретать новые формы подачи информации.
Нового и короткого «Медуза» пробует много. Одни из самых востребованных форматов — карточки, тесты и игры.
Карточки — это так называемая разъяснительная журналистика, в которой информация разбивается на блоки и подается максимально сжато и ясно. «Нас стали многие копировать, и самая типичная ошибка — когда начинают пересказывать, например, закон своими словами, — обращает внимание главред. — Зачем, когда ты можешь написать, о чем он, и поставить ссылку?».
Тесты, как замечает Тимченко, любят все, и на «Медузе» научились делать смешные и плотно привязанные к информационной повестке дня тесты. Получается коротко, информативно, и приносит трафик с мобильных приложений. К тому же информативные игры задерживают читателя на сайте, «и вместо того, чтобы смотреть в метро какую-нибудь ерунду, он играет в твою игру», — рассказывает главред.
Другой новый формат — кратчайший пересказ. «Он получился случайно, — признается Галина Тимченко. — Недавно была четырехчасовая пресс-конференция Путина, на которой президент не сказал ничего. Четыре часа пересказать — невозможно. Писать серьезную аналитику — времени было жалко. И люди, которые это смотрели, написали пересказ в 10 предложений. Как ни странно, формат "зашел", это то, что людям нужно на ходу». Как подчеркивает редактор, коротко — не значит поверхностно, но это мобильный формат, который легко и сразу читается.
Есть и так называемый формат «на самом деле нет». Пошел он от мема «старой редакции» Lenta.ru с заголовка «Нам объявили войну. На самом деле нет». «Это то, что мы называем "разъяснялово", — рассказывает Галина Тимченко. — Обычно, например, газета "Известия" вбрасывает какую-нибудь ерунду, и каждый журналист вынужден снова перелопачивать всю эту информацию». На «Медузе» кратко объясняют, почему на самом деле информация не верна.
Важно не только объяснить, что на самом деле не так, но и честно признаться в том, что журналистам неизвестно, — считают в редакции.
«Мы хорошо ищем информацию, но всегда есть вещи, которые мы знаем и вещи, которые мы не знаем, — признается Галина Тимченко. — Но мы работаем в сети, и каждый может пойти и проверить — а почему они про это не написали. Поэтому мы всегда честно говорим, чего мы не знаем. И это создает особую атмосферу, я бы сказала, доверия со своим читателем».
Больше адекватности
На вопрос из зала, не боится ли редактор, что после рассказов о механике и принципах работы сайта новостные порталы «перехватят» эти идеи, Галина Тимченко ответила, что была бы рада, если бы опытом «Медузы» пользовались. «Мне надоело неадекватное отражение новостей в российских СМИ», — заключила редактор. Более того, в будущем редакция планирует отдавать свою CMS (программу для обеспечения и организации совместного процесса создания, редактирования и управления контентом) в пользование другим новостным сайтам.
Хотя самой большой бедой российской журналистики Галина Тимченко признает вовсе не верстку и не слабое развитие новых форматов, а кризис внимания читателей, который пришел вслед за кризисом доверия. «Обычные, хорошо сделанные новости не выстреливают, потому что люди привыкли к переперченному». Впрочем, самое хорошее тем не менее то, что «СМИ все-таки выжили».
Сама «Медуза», редакция которой сейчас базируется в Риге, вернуться в Россию хочет, но возможности и сил «сражаться со всеми Роскомнадзорами, Роспотребнадзорами и прочими организациями» пока не видит. «Но когда что-нибудь хоть сколько-нибудь сдвинется, мы, конечно, вернемся», — заверила слушателей Галина Тимченко.
Текст Катерина Яковлева
Тимур Вайнштейн: "Мы федеральный канал и должны быть интересны всем"
Генпродюсер телеканала НТВ Тимур Вайнштейн в интервью:
Какую роль играет телевидение в жизни россиян? Какие изменения ждут НТВ с приходом нового генпродюсера? Каковы перспективы развития телеканала? В чем заключается ответственность СМИ перед своей аудиторией? На эти и другие вопросы ведущему «Коммерсантъ FM» Анатолию Кузичеву ответил генеральный продюсер телеканала НТВ Тимур Вайнштейн в рамках программы «Другой разговор».
— Тимур, давайте начнем от общего, а потом уже к частному, все-таки НТВ — это частный случай телевидения вообще.
— Ну, да.
— Мы-то рассуждаем с ракурса общественно-политического вещания и видения мира и всего прочего вообще, и в этом ракурсе телевидение предстает в двух гарантированных ипостасях: либо это зомбоящик, очень многие наши собеседники именно так оценивают место вашей работы, либо это зеркало, либо это просто нормальная медиаплощадка, и довольно глупо наделять ее мистическими свойствами. Что такое телевидение сейчас? Действительно ли значение телевидения для определения мировоззрения, ориентации человека и так далее столь же критично велико, как это было в свое время, и с этим невозможно было спорить, скажем, в 1990-е годы?
Основатель Alibaba Джек Ма: я не получал зарплату 12 лет
В первом интервью российской прессе основатель Alibaba рассказал РБК, почему инвестировать в Россию надо именно сейчас, зачем он уволил топ-менеджеров старше 45 лет и в чем разница между ошибкой и стратегическим выбором
«Нам нужны зимние шапки, а вы их умеете делать отлично»
— В 2015 году AliExpress зарегистрировала юридическое лицо в России, заключила несколько партнерских соглашений, а вы в рамках ПМЭФ впервые приехали в нашу страну. Очевидно, что грядет активная экспансия в Россию. Почему именно сейчас, когда российская экономика в кризисе?
— Когда другие думают, что все идет хорошо, я всегда говорю: нужно немного подождать. А когда все паникуют, я считаю: нужно двигаться вперед. У любой экономики есть взлеты и падения. Когда рынок падает, это лучшее время, чтобы подготовиться. Не имеет значения, с какими проблемами нам придется столкнуться в текущей экономической ситуации, в будущем все сложится хорошо. Я никогда не строю план на год вперед — я думаю о ближайших 5—10 годах.
— Вы полагаете, что сейчас дешевле зайти на российский рынок?
— Инвестировать в Россию сейчас действительно дешевле. Когда все считали, что интернет совсем неразвит, я был уверен, что это как раз отличная возможность. Когда же все заговорили о том, что интернет работает отлично, я говорю — технологии еще нуждаются в доработке. В России люди так много говорят о проблемах. Я же считаю, что сейчас самое время подумать о будущем. И как предприниматель, я всегда смотрю в будущее с оптимизмом.
Невозможно прийти на какой-либо рынок сегодня и завоевать его уже завтра. Для построения хорошего бизнеса нужно время. Российская экономика не в лучшем состоянии сейчас — значит, самое время выходить на рынок. Через 5 лет экономика в России начнет восстанавливаться.
Экспансия именно сейчас — это не иррациональное решение. Мы изучали российский рынок несколько лет и поняли, что продукт понравился потребителям. Инфраструктура для электронной коммерции в России далеко не идеальна, как и в Китае. Онлайн-торговля и интернет еще только развиваются, потенциал огромен. К тому же мы поняли, что внутренне готовы к экспансии.
— Как думаете, почему у Aliexpress так хорошо идут дела в России? Схож ли менталитет покупателей из России и Китая?
— Конечно, сходства есть. Почему онлайн-торговля в Китае выросла так быстро? Потому что инфраструктура для торговли и финансовая система были не в лучшем состоянии, а с приходом интернета они все больше и больше совершенствуются. Два—три года назад логистика была настолько плоха, что если девушка из России заказывала онлайн вещь из Китая на AliExpress, ее доставляли за 60—70 дней. Сейчас доставка занимает 20—25 дней. А что если мы еще улучшим логистику? В этом мы видим возможность для нашего бизнеса в России.
— Многие аналитики говорят, что AliExpress успешен в России только из-за низких цен.
— Я не знаю, какие цены в России. Вероятно, низкие: никто не стал бы покупать по высоким. Но я надеюсь, что и качество на высоте. Я думаю, что люди покупают на AliExpress, несмотря на долгое время доставки, из-за хорошего сервиса и качества продукции. Сейчас нам нужно усовершенствовать оплату и доставку, и дела пойдут еще лучше.
Вообще наша цель не продавать китайские товары в России. Я мечтаю о сервисе, через который малый бизнес из России будет продавать всему миру. В российской экономике все плохо, так почему бы не продавать в Китай? У нас 2,5 млн человек среднего класса. Я думаю, через 15 лет их будет 500 млн. И у них есть запрос на хорошие продукты.
— Неужели в Китае есть потребность в российских товарах? В каких конкретно?
— Мне тоже это интересно. Во-первых, китайских потребителей может заинтересовать еда из России. Во-вторых, может пользоваться спросом одежда. Мне говорят: одежда в Китае лучше и дешевле. Ок, но как насчет зимней одежды? Нам нужны зимние шапки, которые вы умеете делать отлично. Мы думаем, нужно привезти в Россию как можно больше туристов и посмотреть, что они покупают и в какие магазины ходят. С помощью этих данных можно будет понять, что купят китайцы онлайн.
— Какие у вас планы по объему продаж из России или по числу подключенных к вашей площадке местных бизнесов?
— В Китае на нашей платформе торгуют около 10 млн компаний. Если у нас будет хотя бы 1 млн продавцов из России — это уже хорошо.
— В рамках ПМЭФ у вас состоялась встреча с представителями «Почты России». Какие варианты сотрудничества вы рассматриваете?
— Я действительно встретился с гендиректором «Почты России» (Дмитрием Страшновым. — РБК) . Я очень ценю проделанную ими за последние годы работу — сокращение времени доставки из Китая с 60 до 20 дней. Я спросил, можем ли мы работать вместе над дальнейшим развитием логистики. Думаю, в следующие несколько месяцев мы сможем продвинуться до семидневного срока и значительно улучшить существующие сервис и инфраструктуру. Мы также думаем об улучшении платежной системы. У нас есть AliPay — возможно, в будущем появится Russia Pay. Если мы начнем инвестировать — работать с «Почтой России» и финансовыми организациями — через 10 лет в России будет очень продвинутая онлайн-торговля и инфраструктура для нее.
— Вы заинтересованы в сотрудничестве с «Почтой России» как инвестор?
— Делать бизнес — не значит покупать компании. Если бы нашей целью было заработать деньги, возможно, мы бы работали именно по такой модели. Но бизнес — это как свадьба. «Ок, ты ничего, давай жениться» — так просто это не работает. Перед тем как выходить замуж, нужно сначала повстречаться какое-то время, узнать друг друга. Так что нам нужен хороший опыт «ухаживания».
Нужно много общаться с представителями банковского, логистического секторов в России. Нужно, чтобы как можно больше молодых людей в России поняли, что интернет и электронная торговля могут изменить их образ жизни. И над этим мы будем работать (объявления о сделках возможны в 2016 году, передавал ТАСС. — РБК) .
— Несколько дней назад продажи в России начал еще один гигант онлайн-торговли из Китая — JD.com. Как вы собираетесь противостоять конкуренту в борьбе за российский рынок?
— Мы отличаемся по бизнес-модели: Alibaba не занимается электронной коммерцией в чистом виде. Мы помогаем другим покупать и подавать. Наша цель — чтобы каждая компания могла работать как JD.com, то есть продавать вещи онлайн. К тому же российскому рынку нужно больше участников, потому что потенциал онлайн-торговли в России огромен. Наконец, нужно быть финансово устойчивой компанией, чтобы успешно развиваться на новых рынках и вкладывать в их развитие. Иначе это будет выглядеть так: «Я хочу выйти в Бразилию, но где же взять кэш?»
Джек Ма
Ма Юнь (Джек Ма — это псевдоним) родился в 1964 году в небогатой семье музыкантов. Вырос в китайском городе-милионнике Ханчжоу в 180 км от Шанхая. Детство Ма выпало на время Культурной революции. В то время многие школы закрылись, и Ма пришлось учить английский язык самостоятельно. Западные туристы посещали Ханчжоу, и Ма бесплатно водил экскурсии для иностранцев в обмен на уроки английского. Один из туристов и придумал ему имя Джек.
Ма дважды провалился на экзаменах в педагогический института Ханчжоу, но в итоге поступил и получил диплом в 1988 году. Учителем Джек Ма проработал 6 лет, получая месячное жалование около $12-15. В 1995 году он впервые побывал в США в качестве переводчика торговой делегации. Один из друзей показал Ма, как работает интернет. Джек набрал в поисковой строке Yahoo! «пиво», но результатов из Китая не обнаружил и решил сделать китайскую интернет-компанию. Вернувшись в Китай, он сделал онлайн-справочник «Китайские желтые страницы», но бизнес не взлетел.
В 1998-1999 году будущий миллиардер руководил подразделением Министерства внешней торговли и экономического сотрудничества Китая. В 1999 году он оставил чиновничество и убедил своих друзей создать Alibaba Group — торговую площадку для малого и среднего бизнеса. Дела шли в гору: в том же году Alibaba привлекла $5 млн от Goldman Sachs и $20 млн от SoftBank.
В свои 50 лет Джек Ма — один из богатейших людей Китая. В глобальном списке миллиардеров по версии Forbes ему отведена 33 строчка: журнал оценил состояние Ма в $24,5 млрд. Только на IPO Ма заработал $867 млн (всю Alibaba оценили в $167,8 млрд). В 2013 году Джек Ма покинул пост президента группы и назначил преемником Джонотана Лу, а сам остался председателем совета директоров. С весны 2014 года он также возглавляет благотворительный фонд.
«Говорят, что Alibaba повсюду, но у нас есть фокус»
— Alibaba настолько «финансово устойчива», что может не только выходить на новые рынки, но и инвестировать в другие компании. Например, одна из солидных инвестиций — в мессенджер Snapchat. Как вы выбираете, в какие проекты инвестировать? Вам важны финансовые показатели или личность основателей?
— Мы ищем не основателей, а команды. Мы считаем, что очень важно, чтобы команда верила в то, что она делает. Например, много лет назад на китайском рынке мы сами начали конкуренцию с eBay. Мы как команда, любили наш рынок и верили, что можем улучшить его в перспективе 10-20 лет. Более того, нам некуда было отступать — в отличие от eBay у нас был только китайский рынок. И мы победили.
Когда мы находим партнеров, в которых инвестируем, мы помогаем, но не мешаем им добиться успеха. Этим отличается наша модель глобализации от американской. Американцы хотят быть крупнейшими акционерами. Мы же ищем партнеров, вкладываем деньги и считаем, что они должны быть номер один в компании, а не мы.
— Недавно Alibaba запустила свой видеосервис наподобие Netflix. У вас уже есть собственная платежная система AliPay и логистическая Cainiao. Какие сферы вы еще хотите охватить и почему?
— Люди не понимают, куда мы движемся, потому что считают нас компанией. Мы себя считаем не компанией, а организацией, которая в будущем изменит мировую торговлю. Наша первоочередная задача — упростить работу небольших компаний. Мы строим платформу, которая даст им то, что, как мы рассчитываем, им нужно: финансовые инструменты, логистический сервис, сбор данных, возможности трансграничной торговли. Так мы себя видим в ближайшие 10 лет.
А в последующие 10 лет, к которым надо готовиться уже сейчас, мы сфокусируемся на двух H: health («здоровье») и happiness («счастье») . В первом случае подразумевается, что мы будем вкладывать деньги в здравоохранение. А в случае со счастьем речь идет о кино, театрах и других развлечениях и средствах коммуникации для молодых людей. Люди теряются, говорят, что Alibaba повсюду, но у нас есть фокус — на малом бизнесе и двух H.
— У Alibaba есть инвесторы из России, в частности, Алишер Усманов и Юрий Мильнер. Вы с ними встречались?
— Нет, мы не виделись. Но я собираюсь это сделать в рамках своего текущего визита в Россию (встреча в рамках ПМЭФ так и не состоялась. — РБК). Я с радостью встречусь с нашими местными друзьями. Но не потому, что мы хотим больше денег. Мы должны быть благодарны всем, кто поверил в нас.
— Сейчас только 2% выручки от онлайн-торговли Alibaba получает из-за рубежа. Вы заявляли, что хотите нарастить этот показатель до 40%. Какую долю в этом займет Россия?
— Да, только 2% идет из-за рубежа: это и плохо, и хорошо. В ближайшие пять лет мы будем первой компанией в мире, у которой совокупный объем продаж на площадках достигнет $1 трлн. И по меньшей мере 20% этой суммы будет приходить не из Китая.
В текущих 2% российский рынок уже находится в тройке лидирующих рынков по группе. При этом есть пока трудности с доставкой, а многие россияне мало знают об Alibaba и не представляют, что имеют возможность не только покупать, но продавать вещи онлайн. Мы еще молоды, можем подождать еще 5-10 лет. Пока только одна компания из России участвует в эксперименте по продаже вещей через Alibaba на глобальный рынок (к принадлежащей Alibaba онлайн-площадке Tmall Global присоединился первый российский продавец — сеть универсамов «АБК». — РБК).
— Вы сказали, что через 5 лет объем продаж через Alibaba достигнет $1 трлн. Как вы планируете достичь этого показателя?
— В Китае живут 1,3 млрд человек. В 2014 году наш объем продаж уже достиг уровня Walmart (по капитализации в ноябре 2014 года Alibaba уже превзошла Walmart: $251 млрд против $246 млрд — РБК) . Вообще при наших темпах роста только в Китае через 5 лет у нас будут продажи как у четырех Walmart.
Смотрите, сейчас у нас примерно 800 млн пользователей в Китае, продажи составляют $0,5 трлн, потенциал — $2 трлн, причем без учета глобального рынка. А ведь спрос в развивающихся странах и в мире в целом огромен. Население США — более 300 млн человек, и если мы привлечем 100 млн клиентов там, это уже будет хорошо.
Так что с нынешними темпами роста (выручка Alibaba в последнем квартале 2014 года выросла на 40% по сравнению с аналогичным периодом 2013 года. — РБК) нам нужно даже меньше, чем пять лет, для достижения объема в $1 трлн в мире. Но поскольку нам необходимо еще очень много всего сделать, мы установили такую планку. Когда мы наберем базу из 2 млрд пользователей в Китае, Индии, Индонезии, России и других странах, мы будем очень привлекательны для малого бизнеса как площадка для торговли. Такая у нас сумасшедшая мечта, к которой мы стремимся.
Alibaba Group
Alibaba Group контролирует около 80% рынка электронной торговли в Китае. Холдинг объединяет несколько направлений бизнеса: Taobao, AliExpress, Tmall — это площадки для онлайн-торговли, AliPay — платежная система, China Smart Logistic Network — платформа для логистики, Alibaba Cloud Computing — облачный сервис.
Сервисы Alibaba успешно развиваются и вне Китая. В частности онлайн-магазин Aliexpress входит в топ-10 самых посещаемых в России сайтов: в мае 2015 года его месячная аудитория достигла 22,6 млн человек, по данным TNS.
На раннем этапе развития в Alibaba Group инвестировали Goldman Sachs ($5 млн), SoftBank ($20 млн). В 2005 году Yahoo! , вложив в Alibaba $1 млрд, получила 40% группы. В 2012 году Alibaba выкупил 20%-ный пакет обратно. Среди инвесторов Alibaba также фонд DST Global Юрия Мильнера и Алишера Усманова, фонды Glade Brook Capital Partners, Primavera Capital Group, CICC, Boyu Capital и другие: всего компания привлекла 7 раундов общим объемом в $4,8 млрд.
19 сентября 2014 года Alibaba провела IPO. Это было крупнейшее публичное размещение акций в истории Нью-Йоркской биржи: группу оценили в $167,8 млрд. Согласно финансовой отчетности, в последнем квартале 2014 года у Alibaba было 334 млн активных покупателей. Выручка холдинга за последний финансовый год (закончился 31 марта 2015 года) составила $76,2 млрд, что на 45% больше, чем годом ранее, а чистая прибыль — $24,3 млн (рост на 4%).
Согласно данным Crunchbase, Alibaba полностью купила восемь компаний (в том числе рекламную платформу AdChina и картографический сервис AutoNavi) и инвестировала в несколько десятков проектов (например, вложила $200 млн в мессенджер Snapchat).
«Деньги, которые у меня есть, мне не принадлежат»
— А какая у вас безумная мечта в личной жизни?
— В моей личной жизни? Если бы она у меня была!
Я бы хотел иметь больше свободного времени. Этот месяц был сумасшедшим: я был в Нью-Йорке, Чикаго, в городах Японии, Бразилии, России. Только один месяц и пять перемещений.
— То есть вы мечтаете меньше путешествовать?
— О да! Когда я был молод, я говорил своим сокурсникам, что однажды буду завтракать в Лондоне, обедать в Париже, а ужинать в Буэнос-Айресе. Я изучал английский и думал, что такая жизнь будет идеальна для меня. Теперь я знаю, как это ужасно. Пилот моего самолета — самый занятой в мире: мы путешествуем каждый день. Это происходит не потому, что нам нужно больше денег. У нас есть миссия. Я надеюсь, что смогу отойти от дел довольно рано. Недавно мы провели реформу: уволили всех топ-менеджеров, которые родились в 1960-х и оставили только тех, кто родился позже 1970-х. В нашей команде — 3 тыс. молодых людей, которые родились в 1990-х. В будущем я рассчитываю на них.
— Какое самое неудачное решение в бизнесе вы когда-либо приняли?
— У нас было множество мелких ошибок практически во всем — в финансах, найме сотрудников, отношениях с правительством, операционной деятельности. И мы продолжаем ошибаться. Какая наша самая крупная ошибка? Действительно серьезной, которая могла бы убить наш бизнес, не было: видите, мы пока живы.
Мы быстро учимся на своих промахах и меняемся. Каждая ошибка — это приобретение. Например, шесть лет назад мы решали, во что инвестировать в первую очередь — в облачные или мобильные технологии. Мы решили, что нужно начать с «облаков». Через два года начался мобильный бум, и нам пришлось догонять. Мы можем назвать то решение ошибкой, а можем — стратегическим выбором, который мы сделали в тот момент. Но мы спохватились и быстро изменили стратегию. Сейчас мы самая крупная в мире компания в сегменте мобильной онлайн-торговли (по данным iResearch, в конце декабря 2014 года доля Alibaba на рынке мобильной торговли достигла 86%. По отчету компании, количество активных месячных пользователей всех приложений группы составило 265 млн, что на 95% больше, чем годом ранее. — РБК) .
— Вы упомянули промахи в отношениях с властью. Какие у вас были сложности с китайским правительством, и как вы их преодолевали?
— Хорошо, что 15 лет назад, когда мы начали вести бизнес, никто ничего не знал об интернете, в том числе и правительства Китая, России, США и т.д. Мы сразу поняли, что не нужно ждать, пока власть поймет, как все работает, а нужно разговаривать с правительством и объяснять, в чем польза интернета, и почему мы должны вместе работать над его развитием. Я общался с руководством разных стран. Мне говорят: «Джек, ты со всеми поговорил, наверное, у тебя отличные связи». Но я не веду бизнес с государствами. Я всегда повторяю: можно любить власть, но жениться не надо.
Я стараюсь сделать так, чтобы правительство понимало, как работает интернет, и готов помочь бесплатно решать государственные проблемы. Я объясняю, что мы создаем новые рабочие места. Конечно, когда ты вырастаешь до огромного размера, ты сталкиваешься с определенными проблемами, которые исходят со стороны властей. Но нужно относится к этому, как к части природы, как к тому, что иногда ты прикусываешь язык зубами. Российская власть, возможно, волнуется, что мы выходим на рынок. Нужно пообщаться с ними: выслушать, о чем беспокоятся они, и рассказать, что волнует нас. Коммуникация в отношениях с властью очень важна.
— Многие бизнесмены, разбогатев, начинают заниматься благотворительностью. Вы не исключение. Чего вы уже достигли в этом направлении?
— Когда мне было 30 лет, я сказал себе, что буду делать что-то полезное, когда разбогатею. Я учитель по образованию, но преподавал только 6 лет. И я сожалею, что больше этим не занимаюсь. Я решил, что до 50 лет я должен научиться делать деньги, а после 50 — тратить их разумно. Деньги, которые у меня есть, мне не принадлежат, эти деньги — моя ответственность. Когда у тебя $1 млн, ты богат и можешь потратить деньги. Когда у тебя $10 млн, ты начинаешь беспокоиться — о курсе доллара, о том, куда бы их выгодно вложить. Когда у тебя $1 млрд, это не твоя собственность: это средства, которые тебе доверили люди, чтобы ты смог ими воспользоваться лучше, чем они сами.
Поэтому у меня есть свой фонд, в который я изначально направил 2% акций Alibaba (о создании благотворительного фонда Джек Ма и сооснователь Alibaba Джо Цай объявили в апреле 2014 года, при запуске в него вложили $2,4 млрд.— РБК) . На текущий момент я вложил в него около $4 млрд, но это только начало. Наш фонд фокусируется на поддержке окружающей среды, образования, здравоохранения. К тому же я хочу сделать вклад в развитие молодых талантливых людей, которые хотят заниматься благотворительностью. Для такой работы недостаточно одного желания — нужны навыки и способности. Человек может прийти со словами «Я люблю помогать людям», а потом растратить деньги впустую и развести беспорядок в делах. Людей нужно учить.
Я пока не умею хорошо тратить деньги — только учусь. Это моя вторая карьера, и она оказалась намного сложнее, чем делать деньги.
— Бизнесмены из России любят дорогие «игрушки»: личные самолеты, яхты и так далее. Какую дорогую вещь вы первым делом себе купили, когда разбогатели?
— Я еще не сделал эту первую покупку. Да, у меня есть самолет, но он мне нужен для работы. Я не интересуюсь покупкой всех этих вещей — машин, яхт... Из-за личного самолета у меня прибавилось работы: раньше я мог сказать, что у меня нет времени и возможности куда-то добраться. Теперь я все время путешествую, как вы поняли. А какую статусную вещь я купил? Даже не знаю.
— Может быть, iPhone?
— iPhone мне купила жена. Я с вами поделюсь одним секретом, о котором раньше не рассказывал: я не получал зарплату почти 12 лет. Поэтому я не знаю, как тратить деньги. Когда мне нужно что-то купить, я чаще всего даю кому-то деньги и прошу купить. А вообще смотрите, у меня даже нет часов и колец. Часы я не ношу уже около 30 лет: теперь просто не понимаю, зачем они нужны, ведь узнать время я могу на смартфоне.
Что делал Джек Ма на Петербургском экономическом форуме 2015
Джек Ма впервые приехал в Россию с официальным визитом в рамках экономического форума, который проходил 18-20 июня в Санкт-Петербурге. До этого Ма посещал Россию как турист — еще до создания Alibaba.
«Цель визита на ПМЭФ заключалась в том, чтобы обеспечить понимание нашего бизнеса и рассказать представителям государства и предпринимателям о тех возможностях, которые предлагает Alibaba. Поэтому мы встречались с различными представителями государственных организаций в рамках этого визита», — рассказал РБК представитель Alibaba.
19 июня на форуме Ма выступил с докладом о больших данных в бизнесе «От информационных технологий к технологиям данных: новая эра в коммерции и торговле» (From IT to DT: A new era for commerce and trade). Основатель Alibaba поучаствовал во встрече президента России Владимира Путина с бизнесменами из России и из-за рубежа. Конкретных решений на этом собрании, по информации «Ведомостей», не приняли: бизнес снова спрашивал президента о санкциях и других проблемах.
В рамках ПМЭФ Джек Ма встретился с гендиректором «Почты России» Дмитрием Страшновым. Также он пообщался с министром связи и массовых коммуникаций Николаем Никифоровым и министром экономического развития Алексеем Улюкаевым, рассказал РБК источник, знакомый с планами cторон. По сообщению «Вести.ру», Ма поговорил и с гендиректором «Яндекса» Аркадием Воложем о возможном сотрудничестве компаний. По словам Воложа, Ма проявил заинтересованность в проводимых поисковиком исследованиях и сказал, что ищет партнеров в сферах логистики и электронных платежей.
Дарья Луганская, Полина Русяева
РБК
Бен Смит: Кто вам сказал, что это журналистика?
Бен Смит возглавляет редакцию BuzzFeed на протяжении трех с половиной лет. BuzzFeed — один из самых заметных медиапроектов в истории интернета. Производя новостной и развлекательный контент, сайт заработал невероятную аудиторию в 200 миллионов читателей в месяц. Отношение к BuzzFeed никогда не было однозначным, однако он стал флагманом революции потребления и распространения информации в Сети. Те, кто раньше относились к его модели с брезгливостью, уже давно беззастенчиво копируют эту модель, пытаясь повторить ее успех. Бен Смит, который раньше работал в газете The Baltic Times и по-прежнему часто бывает в Латвии, встретился с заместителем главного редактора «Медузы» Иваном Колпаковым и издателем Ильей Красильщиком, чтобы обсудить, как будут развиваться журналистика, интернет и сам BuzzFeed в будущем.
Колпаков: Каковы ваши обязанности в качестве главного редактора? Как вы распределяете работу с основателем BuzzFeed Джоной Перетти и другими топ-менеджерами?
— Я занимаюсь редакционной частью BuzzFeed, это три основных раздела: Buzz («шум»), News («новости») и Life («жизнь»). Шум и новости — это понятно, это энтертейнмент, то, что мы умеем, что принесло нам известность. Но мы все время ищем новые форматы, новые способы, как еще можно делать интернет. Life — мода, кулинария — это для нас новая территория, и сейчас это одно из важнейших направлений. Каждым подразделением управляют отличные менеджеры, плюс у нас есть продуктовые команды и команды, работающие с данными.
Колпаков: Но кто главный? Кто все решает?
— У нас очень децентрализованная структура, и это одна из причин, почему нам удалось так быстро создать такое качественное издание. К примеру, мне не нужно утверждать публикации каждой из команд, эти решения они принимают самостоятельно. Мы все знаем, чего хотим, но процедура принятия решений очень рассредоточена.
Колпаков: И каково это — работать в такой децентрализованной структуре?
— Честно говоря, я немного скучаю по старым временам, когда нас было меньше и каждый был вовлечен буквально во все. Сейчас я могу находиться в Латвии и вообще не знать, что происходит с главным в стране сюжетом, это все происходит вообще без моего участия. Я имею в виду легализацию гей-браков.
Красильщик: Многие ненавидят BuzzFeed из-за котят. Котят очень много, и прямо рядом с ними вы пишете о серьезных вещах — о войне на востоке Украины, например. Какой из форматов главный? Нужен ли вообще главный формат? Как бы вы описали BuzzFeed одним предложением?
— Начну с первого вопроса. Мне не кажется, что нужно выбирать. Большинству людей интересно и то, и другое — и конфликт на Украине, и котята. Котята — больше. Вы смотрели «Бегущего по лезвию»? Как они отличали людей от роботов? Их спрашивали, что бы те сделали, увидев лежащую на спине черепаху. Люди всегда ответят, что черепаху нужно перевернуть, а роботы просто фыркнут. Потому что животных не любят только роботы. И социопаты. Вот такое у меня выступление в защиту животных.
Красильщик: Не поспоришь.
— Это если о котятах. Но, в принципе, нам кажется, что людям всегда интересно все, что происходит в мире, все увлекательное. Возьмите телевидение — там есть и новости, и реалити-шоу, и кино, и юмор. И все это на одном канале, так что вопрос выбора между новостями и развлечениями — довольно странный. Нужно делать и то, и другое, и большинство медиа так и поступают. Британская пресса делала так всегда, но, кстати, в американской некоторое время назад возникла идея, что нужно заниматься чем-то одним.
Ну в самом деле. У вас в лентах фейсбука и твиттера все перемешано, так? Так что даже если я как издатель приму решение делать только серьезное, все равно мой серьезный материал в вашей ленте появится по соседству с котенком или с вашим пьяным приятелем. Мы стараемся делать такой контент, который что-то в этом мире меняет. Возможно, разоблачает коррупцию, а может — помогает вам быть ближе к вашим друзьям. Это очень разные вещи, но вот так мы подходим к контенту.
Колпаков: Многие считают, что за появление в BuzzFeed серьезной журналистики ответственны именно вы. Это правда?
— Я привнес всего понемножку, но дело и не только во мне. Когда я начинал, я был седьмым человеком в команде. Мы тогда были меньше, чем «Медуза», это была совсем небольшая группа людей, и мы все время экспериментировали с тем, чем люди делятся в интернете. А делились они котиками, списками и странными историями из жизни сетевой культуры. И только-только начинали замечать новости, в соцсети новости еще практически не попадали. И Джона [Перетти], который, кстати говоря, гений, — увидел, что следующим шагом станут новости.
А я был тогда журналистом, помешавшимся на твиттере. Меня интересовало не то, чем люди делятся, а то, как сообщать новости. Но в случае с твиттером это одно и то же. Так что со временем, разумеется, у нас стало больше классической журналистики, но и котиков тоже стало больше. Нельзя сказать, что мы от чего-то отошли, но в целом становится лучше.
Колпаков: А как вы оцениваете шансы классической журналистики?
— Сейчас вполне можно заниматься классной журналистикой, и для этого не нужно нанимать гигантский штат, верстать газету и писать о том, что вчера сказал президент. Сейчас все дело в историях: какие прорвутся, какие доберутся до читателя. Жесточайшая конкуренция именно за прорыв. А прорваться могут и короткие смешные штучки — «Эй, глядите, че случилось» — и длинные, глубокие расследования. А вот все, что посередине — теряется.
Колпаков: Может, я просто нищий русский редактор, но глядя на возможности BuzzFeed, на ваши ресурсы, я не могу понять, почему не вкладывать больше в расследования, в журналистику данных.
— А мы в это все очень даже вкладываемся. У нас в отделе расследований 18 репортеров. И я понимаю, что любая хорошая журналистика отчасти расследовательская, но кто ж виноват, что они могут целый год работать над одной историей.
Колпаков: Но вы не считаете свой каждодневный контент некачественной журналистикой? Если любая хорошая журналистика — расследовательская, то все остальное…
— Да это не журналистика, это энтертейнмент.
Колпаков: Который не притворяется журналистикой?
— Нет. Иногда в твиттере встречаешь такое: «Вот вам список котиков, Как у BuzzFeed. 14 животных, которые вас разочаровали». И хэштег #журналистика. Но кто вам сказал, что это журналистика? Мы это на Пулитцера не выдвигаем. Это энтертейнмент.
Красильщик: Если я правильно понял, BuzzFeed производит то, чем любят делиться в соцсетях. Вот вы говорите — делиться можно всем: котятами, новостями. А что касается длинных текстов? Лонгридами можно делиться?
— Некоторыми — да. А некоторые — жутко скучные. Раньше если вы в журнале публиковали скучный текст, и никто его не читал, вы об этом не знали. А теперь знаете. Но «лонгформ» — смешное слово. Никто же не говорит: «Хочу почитать что-нибудь длинное». Говорят: «Хочу глубокое».
В 2012 году мы одними из первых в онлайне стали думать о крупных формах. Тогда были два способа их публиковать. Историю можно было продать журналу за 20 тысяч долларов, предварительно потратив полгода работы самых лучших редакторов, превратив ее в идеальный продукт. Потом еще полгода или год она бы ждала публикации — чтобы журнал смог ее поставить с идеальной картинкой. А можно было не продавать ее журналу, а за несколько сотен долларов выкинуть в интернет, ничего не тратя на редактуру. И в этом случае ее длина объяснялась бы как раз отсутствием редактуры.
Мы задумались: неужели третьего не дано? И вот в течение нескольких лет мы экспериментировали и искали, какие большие истории люди стали бы распространять в соцсетях. Выяснилось, к примеру, что никто и никогда не делится так называемыми «большими журнальными историями» про то, как несколько ребят немного поехали, раздобыли пушки, ограбили банк, а потом все пошло не так. Они перессорились, сели в тюрьму и раздают великолепные интервью из-за решетки. Читаешь и думаешь — гениальная история. Но никто такими не делится! Людям нужен смысл — недостаточно большого приключения, нужен еще и мощный эмоциональный стержень. На мой взгляд, вот в этом направлении нужно двигаться лонгридам.
Колпаков: Вас задевает нескончаемая критика со стороны традиционных медиа?
Красильщик: Они вас прямо ненавидят.
— Теперь уже любят. Сейчас уже не так тяжело, как бывало. Чем больше они на нас нападают, чем больше морщат нос, тем труднее им нас копировать. Сейчас все принялись нас копировать, и морщить нос уже не выходит.
Колпаков: Буквально сегодня читал на «Гардиане» колонку «Почему BuzzFeed никогда не получит Пулитцеровскую премию».
— Это не главная наша цель.
Колпаков: Но вы бы и не отказались.
— Конечно, приняли бы! Если я правильно помню, автор этой статьи — Питер Престон, очень умный мужик и бывший редактор «Гардиана». И его критика, в числе прочего, была направлена и на «Гардиан», который продолжает делать газету в интернете.
Колпаков: Вас читает 200 миллионов человек [в месяц]. Это больше, чем все население России.
Красильщик: Это как сто населений Латвии, между прочим.
— Если отвлечься от высокого и вернуться к цифрам, то важно не только, сколько человек читает нас каждый месяц, но и то, как хорошо мы вовлекаем читателей: сколько времени они проводят, читая что-то у нас, выбирают ли прическу, увиденную у нас, или рецепт, или спортивное упражнение. Есть куча способов лучше вовлекать читателей, в том числе и тех, кто один раз за месяц у нас уже побывал.
Колпаков: А какой следующий шаг для BuzzFeed?
— Международное издание. Мы только что наняли выдающегося редактора в Лондоне. Это эксперимент: можем ли мы так же успешно конкурировать в другой стране.
Красильщик: Россию вы рассматриваете?
— Мы страшно увлечены Россией. Конечно, заниматься в России медиа трудно, не мне вам рассказывать. И открыть в России бизнес иностранцу из-за новых законов стало труднее. Но русские любят интернет, отлично умеют им пользоваться, и российский интернет отличается от всего остального. Там по-прежнему жив LiveJournal, все публикуют видео с автомобильных регистраторов. Я плохо говорю по-русски, и читаю не очень, но многое могу понять. Ну и есть Мириам Элдер (бывший московский корреспондент The Guardian, редактор раздела международных новостей BuzzFeed — прим. «Медузы»), и еще куча сотрудников, которые очень любят Россию.
Красильщик: В последнее время у вас очень много материалов про Россию.
— В последнее время и новостей из России много. Но и смешных штук про Россию можно делать огромное множество — про культуру и так далее. Русский интернет страшно веселый. Как все это делать? Четкого плана пока нет.
Красильщик: Чем, по-вашему, объясняется интерес американцев к России?
— США очень интересуются Россией, но, на мой взгляд, американцам всегда нужна простая история. В 1990-х это была история про строительство демократии, сейчас — про новую холодную войну.
Колпаков: А у BuzzFeed есть политическая линия?
— В американских медиа сильна традиция объективности — нужно быть строго посередине. Но это теперь не так просто. Разумеется, мы не принимаем сторону ни одной из партий, и в освещении американской политики очень важно соблюдать нейтралитет. Но те же однополые браки — для нас это не вопрос партийной позиции, это вопрос равноправия для всех. Но когда мы звоним противникам однополых браков, они должны быть уверены, что мы отнесемся к их словам честно и по правилам.
Красильщик: Что вы читаете? Какие сайты?
— Twitter.com. На бумаге почти ничего не читаю, хотя в последние полгода я много бывал в Лондоне, а британская пресса по-прежнему очень крутая. В Америке большинство изданий давно сдались и плюнули на печать. Газеты стали хуже редактировать, да и вообще они стали хуже — потому что люди переключились на интернет. А в Англии газета — это по-прежнему продукт. Взять какую-нибудь The Daily Mail. Не факт, что каждая заметка в ней чем-то интересна, в случае с Mail они там вообще совершенно безумные бывают, но все вместе почему-то работает.
Колпаков: Чего вы боитесь в профессиональном плане?
— В смысле, а не грохнется ли это все в один прекрасный день? Трудно предсказать, куда все движется. Раньше веб был открытым миром, казалось, что вот вышел в интернет — и можешь попасть куда угодно. В каком-то смысле, это и сейчас так. Но вот что произойдет, если какую-то новость первым сообщит пользователь Snapchat? Кто-то переснимет ее и отправит в твиттер? Или эту новость узнают только пользователи Snapchat? Чьи пользователи, какой платформы, станут важнее? Будут ли платформы определять то, как мы видим мир? Вообще, что будет после интернета? Пока что мы не знаем.
Колпаков: Каким вы видите идеальное будущее интернета?
— Не знаю, но уже чувствую ностальгию по старому интернету. По чистой блогосфере в открытом вебе. Snapchat недавно нанял команду отличных журналистов, чтобы делать собственный медийный проект. Это хорошо, конечно.
Колпаков: BuzzFeed — достаточно крупное издание, чтобы не просто сотрудничать с крупными соцсетями, но и диктовать им свои правила. Расскажите, как вы общаетесь с крупнейшими соцсетями.
— В тех случаях, когда мы с ними разговариваем, мы их интересуем как производители контента, то есть им интересно общаться с нами, чтобы понять, чего хотят производители контента. И мы считаем, что не имеем права в ходе таких разговоров пытаться навредить конкурентам. Это сделало бы нас плохими партнерами и в итоге соцсети потеряли бы к нам всякий интерес. Мне кажется, что очень важно сохранять Сеть открытой — чтобы информация могла распространяться по всем платформам, а не только внутри отдельных платформ. Тот же Instant Articles (новый продукт Facebook, позволяющий производителям контента создавать «быстрые интерактивные публикации» — прим. «Медузы») — кажется, мелочь, но на самом деле это очень важная штука. Для нас очень важно, чтобы все эти платформы (неважно, идет ли речь о buzzfeed.com или meduza.io) давали ссылки на оригинальные публикации [в вебе], чтобы не возникало никаких скрытых слоев и специального доступа к ним.
Колпаков: Соцсети — убийцы масс-медиа по всему миру?
— За последние пару лет социальные сети принесли изданиям колоссальное количество трафика. Они заменили Google в качестве главного ресурса для читателей. Так что не думаю, что они кого-то убивают, медиа как производители контента от них очень сильно выигрывают. Наоборот, я бы сказал, что соцсети очень идеалистичны (что, впрочем, не означает, что в один прекрасный день они всех не угробят). Иногда это выход для небольших изданий — зачем им использовать WordPress или делать собственную админку? Возможно, через пару лет новое медиа можно будет делать целиком в инстаграме.
Есть такая штука в Америке — The Shade Room (сайт, публикующий сообщения и сплетни о знаменитостях прямиком в соцсети, в основном в Instagram — прим. «Медузы»). По сути это лента в инстаграме, куда сыпятся записи о чернокожих знаменитостях. Больше ничего. Но у этой ленты миллион подписчиков, они рекламируются в других лентах, это целый бизнес. Возможно, это бизнес будущего.
Есть только одна проблема — этот бизнес целиком зависит от одной платформы.
Медуза
Илья Красильщик, Иван Колпаков
Марина Хрипунова, «Dомашний»: телевизионному мастерству можно научиться только «в полях»
О ТВ-производстве во время пандемии, новой аудитории и монетизации контента
Как правильно брать интервью
8 правил создания грамотного интервью от преподавателей курса «Ведущий программ на радио и ТВ» школы радио, диджеинга и звукозаписи Umaker
Дарья Афонасова, Tomsk.ru: «Люди и их истории – это контент нового времени»
В новом интервью «Вместе медиа» Дарья Афонасова, главный редактор портала Tomsk.ru и шеф-редактор радиохолдинга «Дайджест FM» рассказала о молодёжных спецпроектах в новостном СМИ, а также партнёрствах с современными мероприятиями и ведущими вузами Томска.
Маргарита Набокова: "Белый" рынок продакшена оживит радио
Насыщенность рынка радио заставляет игроков использовать максимальное количество способов, чтобы выделиться в конкурентной среде. Одним из самых эффективных приемов всегда являлось оформление эфирных элементов: от джинглов до музыки для рекламных роликов. О том, как обстоят дела у компаний, занимающихся производством «одежды» для радиостанций, «МедиаПрофи» поговорили с генеральным директором «РИО Музыка» и главным редактором студии «РИО Продакшн» Маргаритой Набоковой.
Как устроен ваш бизнес, и как вы оцениваете перспективы его развития в текущей ситуации?
- Мы создаем авторскую оформительскую музыку. Для понимания конъюнктуры постоянно изучаем рынок, собираем пожелания клиентов, частично сами формируем музыкальные тренды. Работа ведется активно, ищем музыкантов, новое звучание, интересные «фишки».
Алексей Холодов: "Наша задача – развивать качество контента"
Крупнейший по абонентской базе российский провайдер платного ТВ завершил 2015 год со значительным ростом выручки. О том, как в 2016 году компания будет развивать бизнес, в том числе начав вещание в ШПД‑сетях, накануне выставки CSTB 2016 корреспонденту "Стандарта" Дмитрию Петровскому рассказал генеральный директор НАО "Национальная спутниковая компания" ("Триколор ТВ") Алексей Холодов.
- Каков размер абонентской базы "Триколор ТВ" к началу 2016 года? Когда надеетесь преодолеть рубеж 15 млн домохозяйств?
- Количество активных абонентов вплотную приблизилось к 12 млн, то есть за 2015 год мы подключили практически миллион новых пользователей. Официальных прогнозов относительно будущих результатов не делаем. Но можно предположить, что, если бы зависимость от времени была линейной, планку в 15 млн мы преодолели бы к началу 2019 года. Увы, она отнюдь не линейна, поэтому, надеюсь, такого уровня мы сможем достигнуть к концу 2020 года.
Борьба за «Шёлковый путь» длиною в 9600 км!
Ралли-рейд «Шёлковый путь - 2017» по маршруту Москва – Сиань позади. Команда «Русского Радио», генерального радио-партнёра ралли-рейда, во главе с пилотом и ведущим Максом Орловым наравне с командами мирового уровня боролась с песком, грязью, бездорожью и дошла до финиша без потерь!
Войти или Зарегистрироваться
Зарегистрированы в социальных сетях?
Используйте свой аккаунт в социальной сети для входа на сайт. Вы можете войти используя свой аккаунт Facebook, вКонтакте или Twitter!