О том, сколько денег Mash тратит на покупку эксклюзивной информации, какие федеральные СМИ пользуются услугами их «службы новостей» и почему проект Mash не смог себя самостоятельно окупить, в интервью Znak.com рассказал Никита Могутин, ставший одним из спикеров екатеринбургского медиафорума «Планерка». 

— Расскажи о своих ощущениях, когда стало понятно, что медиахолдиг Габрелянова NewsMedia распадается? Как морально коллектив, и ты в том числе, пережили это событие? 

— Не было ощущения, что что-то разваливается. Было, скорее, ощущение, что пора делать что-то новое. Было понимание, что там (в Life — прим. Znak.com) уже прошлое, а мы хотим в будущее.

— Спустя почти восемь лет работы, летом 2017 года, ты перестал быть заместителем главного редактора портала Life. Это было связано с тем, что на тот момент ты уже создал новый, формально не зависимый от NewsMedia проект Mash? Или Арам Габрелянов поставил условие: либо создаете и развиваете свои проекты, либо до свидания? 

— Просто невозможно усидеть на двух стульях. На одном стуле пики, на другом стуле Mash. Я предпочел сесть на стул с Mash, поэтому ушел.

— Расскажи, когда и как тебе пришла идея создать Mash? Ты был уверен, что твоя идея понравится Габрелянову, он скажет тебе: «Вот тебе деньги, делай»? 

— Никогда в жизни Арам Ашотович [Габрелянов] не может так сказать (смеется). В голове эта идея крутилась достаточно давно, причем не только у меня одного, но и в том числе у ребят, с которыми в итоге мы и создали Mash. Было ощущение, что [в Life] мы стали делать то, что постепенно становилось не нужно [читателю]. Мы работали на настоящее, а хотелось уже делать будущее. 

И вот мы думали: ах, как бы сделать вот это, а, может, вот это? Потом мы думали: а давайте создадим прикольный Telegram-канал для Life? Ан нет, ведь Life — это все-таки сайт, Life — это все-таки бренд, и не сдвинем мы его уже никуда. Поэтому мы поняли, если хотим двигаться и развиваться, надо встать со своего места.

Знаешь, создавая Mash сейчас, я снова думаю, что наша команда создает настоящее. Скоро нам захочется «будущего».

— Почему вообще Mash? С английского переводится как «пюре». 

— Давай вот сейчас честно (смеется): у меня была большая фокус-группа, мы сели в комнате, и я по очереди собравшимся показывал таблички с буквами, смотрел на их реакцию, так мы собрали слово Mash! 

Конечно, это было все не так. Я просто сидел и перебирал слова в голове. Та-а-а-к, может быть «Контренд»? Типа контент в тренде? Потом стал перебирать свободные домены, слова, имена, но было все занято. Дальше уже просто стал вбивать слова «мешанина», «каша», «вперемешку», и мне выпал Mash. Есть такой сериал «Служба в госпитале M.A.S.H.». Я посмотрел на героев, фотка мне их понравилась, наши ребята реально на них похожи. Вот, собственно, и Mash!

— 30 миллионов рублей Габрелянов вложил в стрим-проект Black Elepfant Ильи Мелехина. Сколько досталось твоему проекту? 

— Я сумму инвестиций не буду разглашать. Это конфиденциально все-таки. Но Илья — молодец, если получил такие средства. Могу выразить ему «мое увОжение».

— Тебе меньше досталось?

— Я не называю свою сумму.

— Насколько я знаю, каждый из новых проектов Арама Габрелянова (Black Elepfant, Mash, «Изюм», Space, Gigarama, WarGonzo, «Черное зеркало», Shot — прим. Znak.com) должны были выйти на самоокупаемость до декабря 2017 года. Иначе они закрываются. В одном из интервью ты заявил, что как раз в декабре прошлого года Mash начал себя окупать. В таком случае, сколько Mash приносит ежемесячно? 

— Совокупную прибыль со всех площадок я тебе сейчас не скажу. Могу только про Telegram рассказать. Мы с мая 2017 года привлекли к себе аудиторию, которая очень активна, она нас очень хорошо смотрит, мы не «замьючены», как многие каналы в Telegram. Так вот, в феврале 2018 года за счет интеграций в Telegram мы заработали 3,8 млн рублей. При этом потратили мы на наш канал ноль рублей. 

Вся суть Mash в Telegram — это безотходное производство. Так получилось, что во главе всей конструкции Mash изначально стоял видеоконтент, мы создавали продукт для пользователей «ВКонтакте». Но при этом у нас оставалось много материала, который мы не могли превратить в видео, и мы стали писать тексты в Telegram. То есть наш Telegram-канал — это отходы производства «ВКонтакте». Но эти тексты стали такими качественными и интересными, что именно Telegram стал флагманом. 

— Сколько стоит рекламный пост у вас в Telegram? 

— Все зависит от того, с чем к нам пришел рекламодатель. Мы очень фильтруем их, потому что не кормим людей тем, что им может не понравиться. Смотри, как это происходит. Если к нам пришел давний приятель, с которым мы сто лет уже работаем и пуд соли вместе съели, то для него цена поста на нашем канале варьируется от 20 до 35 тыс. рублей. Все зависит от того, какова сложность подачи рекламы. Для тех, кто нам не друзья и пришел к нам с улицы, пост будет стоить от 45 тыс. и выше. 

Кстати, на рекламу каналов о криптовалюте и бизнесе у нас есть четкий прайс: от 50 тыс. рублей. Почему? Потому, что если чувак хочет рассказывать людям, как заработать миллион, но у него нет денег на рекламу у нас, то, может, ему самому нужно поучиться зарабатывать? 

За 80-90 тыс. рублей мы делаем рекламные посты с внешними ссылками, когда мы уводим людей с нашей площадки. Это трудно и для нас, и для потребителя.

Но мы никогда не беремся рекламировать то, что не попробовали сами. Нам как-то предлагали рекламировать пользовательскую онлайн-игру, после чего мы с коллегами ее скачали, поиграли и убедились, что это не тупое выкачивание денег из пользователя.

Знаешь, какая моя любимая реклама? Казино «Вулкан» — мои любимцы! Для них цена рекламного поста начинается от 300 тыс. рублей.

— Ты же не рекламируешь их.

— Ну, правильно, их представители, причем всегда разные, пишут мне стабильно 1-2 раза в месяц, но как только слышат «300 тыс. рублей», всегда заканчивают наш диалог на том, что они перезвонят. И не звонят! (смеется)

— А если согласятся на 300 тыс.? Принципиальность уйдет, а пост в Telegram появится?

— Сразу скажу, я либо не соглашусь вообще, либо сделаю им рекламу на своих условиях полностью. Мы пропишем в этом посте абсолютно все риски для пользователей. Mash в этом случае как пачка сигарет — покажем подписчикам и картинку рака легких, но и бренд Marlboro будет.

— У тебя есть табу на какую-то рекламу? Вот что ты ни за какие деньги не будешь рекламировать?

— Эм-м, я даже не знаю. Каждый раз уникальный. Но вот, кстати, нас просят иногда прорекламировать коньяк. И, казалось бы, все хорошо, но мы же понимаем, что подписчики неоднозначно отнесутся и потом вообще могут отписаться.

— Судя по твоим расценкам, вряд ли Mash зарабатывает только на рекламе. У тебя в штате 27 человек, которым нужно платить «московскую» зарплату. Какими проектами не под брендом Mash занимается ваша команда?

— Суть Mash — это возможность самореализации для любого члена нашей команды. Мы основные средства зарабатываем на спецпроектах (как правило, развлекательный, научно-познавательный контент — видеоролики, PR-кампании), которые никак с Mash не связаны. 

Но так работают все «новые медиа», кто более-менее успешен.

— Приведи пример, с кем вы сотрудничаете и на каких условиях?

— Есть одна очень крупная российская корпорация, чей руководитель увидел как-то Mash, а потом заглянул в соцсети своей компании. После этого он устроил совещание, где были дикие разборки из-за низкого уровня виральности. Поэтому PR-директор корпорации пришел к нам и попросил сделать экспертизу всех соцсетей, а потом раскачать их.

Бывает и проще, например, когда к нам приходят заказчики и говорят, что они произвели шоколадку со вкусом моркови, которую нужно продвинуть. Бизнес «новых медиа» такой, потому что дяди в дорогих костюмах понимают, что их подчиненные не знают, как работают соцсети, а мы знаем!

— Сколько такие частные проекты приносят денег для Mash?

— Это наш основной доход.

— Почему ты не называешь цифры? Просто получается, что не Mash себя окупил… Окупили твой проект люди из твоей команды, занимающиеся сторонними проектами.

— Естественно! Это логичный процесс! Все эти сторонние проекты появились только потому, что мы создали когда-то успешный Mash. Благодаря сторонним проектам мы в Telegram можем вообще не ставить месяцами рекламу. 

— В декабре 2017 года в интервью изданию «Планёрка» ты говорил, что предел подписчиков Mash — это 170 тыс. человек. Прошло 2,5 месяца. У вас больше 207 тыс. подписчиков. План перевыполнен, какая новая цель?

— Если все будет хорошо, то в два-три раза увеличим число подписчиков. Надеюсь, удвоим к концу года.

— Ты уже говорил, что хотел бы выкупить Mash у Арама Габрелянова, которому принадлежит порядка 75% проекта. Когда планируешь осуществить задуманное?

— Мы в процессе. Поверь, это быстро не произойдет.

— Все-таки хочешь избавиться от шлейфа Life?

— Шлейфа давным-давно нет. Я рад, что большая часть наших читателей не ставит между Life и Mash знака равенства. Мы самостоятельный продукт. Знаешь, мы на других конях скачем к своему закату.

— Все же ты много лет работал в Life, как тот опыт отражается в работе сейчас? Как говорил мне однажды ваш бывший сотрудник: «Life фигачит всех без разбора». Сейчас тактика иная?

— У нас и сейчас нет неприкосновенных, нет никаких запретов. Честно делаем свой продукт, и все. Не было ни разу, что бы кто-то очень важный сказал мне: «Не делай! Не пиши! Не ставь!» Главное, чтобы все было доказуемо.

— Надо сказать, что у Life всегда была одна из лучших служб новостей. Сейчас она работает на Mash. Вы продолжаете пользоваться «сливами» от силовиков, чиновников, что очевидно. Но при этом вы их же и высмеиваете за малейшие проступки. Как удается сохранять отношения?

— Погоди, «слив» — это целенаправленная заказуха, а у нас есть Мадонна Дуняева и Глеб Трифонов — наш основной костяк, который давно работает с новостями и может достать все что угодно. Мы просто не вступаем в тесные любвеобильные отношения ни с одним из ведомств. Поэтому у Mash нет финансовых или личных обязательств, мы делаем и пишем все, что хотим, — в рамках законодательства России.

— Вы явно продолжаете покупать эксклюзивы у тех же ведомств. Сколько на это уходит денег из вашего бюджета? В эпоху расцвета Life на покупку ценной информации уходили колоссальные средства, потом, по моим данным, бюджет резко сократили. 

— (Смеется) Я не могу сказать, что это огромная сумма. Сейчас очень активно развито соучастие читателей и журналистов. Если раньше нам приходилось бегать за информацией, то теперь 40-60% всех тем приносят пользователи.

— И все же, сколько вы тратите на покупку эксклюзивного контента?

— Я не буду называть точную сумму. Но могу тебе сказать, что она тебя точно не удивит и не поразит. Не сотни миллиардов.

— Life на рынке очень хвалили за крутую службу новостей, но не любили за политическую ангажированность и неэтичность. Как у Mash с политической позицией? Есть какие-то политические контакты с Кремлем или с теми же силовиками, которые, например, просят замочить Навального или что-то такое?

— Я считаю, что Mash должен быть вне политики — это однозначно. Мы работаем только по общественно значимым событиям и явлениям, так и должно быть в будущем. Так получилось, что сейчас выборы будут в России и мы не можем не отражать хотя бы минимально этот момент, — просто потому, что это очень важно для людей. 

Если посмотреть на количество материалов, которые можно условно назвать «политическими», у нас соотношение примерно 1 на 100 материалов. Есть моменты нашей личной позиции по отношению к тому или иному кандидату, их мы и отражаем.

— Вы также занимаетесь продажей эксклюзивного контента другим СМИ. Какой прайс здесь?

— Все зависит от самого СМИ. Контракты могут быть долгосрочными и краткосрочными. Продажа одного видео будет стоить от 20 тыс. до нескольких сотен тысяч рублей в зависимости от его значимости. 

Сейчас у нас заключены контракты с несколькими федеральными СМИ. Я многим редакторам изданий говорю, что у нас такой колоссальный объем информации, что мы и толики не используем, поэтому мы способны заменить «службу новостей» некоторых СМИ. 

— Кто из федеральных СМИ покупает ваш контент?

— Я не могу назвать. Есть железное правило — не говорить о том, что затрагивает интересы третьих лиц. Подло же.

Источник: текст и фото znak.com