Роскомнадзор последовательно развивает механизм блокировок пиратских сайтов. Число заблокированных ресурсов превратилось в своеобразный KPI эффективности работы ведомства, его глава Александр Жаров даже докладывал о результатах этой работы президенту. Но есть ощущение, что такой KPI не приводит к снижению объема пиратского контента в Сети — вместо заблокированных сайтов тут же возникают новые, а по числу пиратских «камрипов» 2018 год стал рекордным за всю историю. Может, стоит взять на вооружение другие KPI?
Сразу скажу, что как организация мы некомпетентны для оценки эффективности работы Роскомнадзора, поскольку на то есть специальные органы. Роскомнадзор в данном случае — орган исполнительный и осуществляет блокировки сайтов не потому, что ему так захотелось, а потому, что выполняет постановления других ведомств. Александр Жаров включает в статистику заблокированных ресурсов и сайты с детской порнографией, торгующие оружием, наркотиками и многим другим. Уполномоченные ведомства — Мосгорсуд, прокуратура, ФСБ, МВД — выносят постановления о необходимости ограничения доступа к онлайн-информации по каким-то причинам, после чего исполнительные листы попадают в Роскомнадзор как регулирующий орган, и он должен ограничить доступ. Поэтому KPI по числу блокировок придуман не коллегами из Роскомнадзора, а возник потому, что так работает наша государственная система: одни ведомства ставят задачу, а другие должны ее выполнять. Вопрос, насколько этот KPI соотносится с эффективностью, сложный, просто так на него не ответить.
Для рынка легального онлайн-видео есть совершенно понятный индикатор успешности — объем выручки. Чем больше денег получают в Сети онлайн-кинотеатры, агрегаторы, соцсети, телеканалы, операторы, тем они эффективнее. Понятно, что выручка, получаемая пиратами, пропорционально снижает доходы легального сегмента. Возможно, государству стоит сформулировать цель не как блокировки пиратских сайтов, а как уменьшение или даже ликвидацию экономической базы пиратов, от чего соответственно вырастет эффективность легального сектора?
Мы всегда последовательно заявляли, что бить по пользователям пиратского контента, по его доступности в Интернете — не самый адекватный подход. Если переносить опыт Group-IB в борьбе с преступлениями в Интернете на ситуацию с онлайн-пиратством, то рецепты противодействия можно и в том и в другом случае обозначить похожие. Прежде всего, это пресечение финансовых потоков, ведущих к самим злоумышленникам. Во-вторых, повышение для них степени риска при ведении операций. Сейчас каждый первый новый фильм в кинопрокате пиратится прямо из кинозала с помощью камеры. В таком режиме пираты работают с 2016 года, но с того времени не было возбуждено ни одного уголовного дела, не было проведено ни одного объективного расследования правоохранительными органами, у которых есть на то право. В прошлом году 280 новых фильмов были в виде экранных копий представлены на пиратских платформах еще во время их проката в кинотеатрах.
Насколько я помню, это были данные на сентябрь 2018 года, то есть по итогам года выходит больше…
Да, триста с плюсом «экранок» на конец года. Если связаться с коллегами из кинопрокатных компаний, то окажется, что фактически весь кинокаталог, показанный в прошлом году в кинотеатрах, оказался на пиратских ресурсах. И с этим фактически ничего не делается. Такая же история с онлайн-пиратами — они понимают, что могут действовать безнаказанно. С одной стороны, есть коллеги, которые пытаются изобрести технологии, ограничивающие доступ к пиратскому контенту, с другой — те, кто разрабатывает и утверждает новые законы. Но пока пираты спокойно сидят на диване и попивают чай, не неся никакой ответственности за свои действия, ни технологии, ни законы ни к чему не приводят. Если обозначить цель антипиратской работы в сокращении заработков пиратов, то сразу возникает вопрос — кто от лица государства будет оценивать, сокращаются или растут эти заработки? В зависимости от точки зрения на пиратские финансовые потоки они попадают в поле зрения разных ведомств. Если это средства от нелегальной рекламы беттинга (ставок на спорт, — прим. «Телеспутника») и гемблинга (азартных игр, — прим. «Телеспутника»), то это сфера компетенции ФАС или ФНС, в зависимости от конкретной ситуации и действующих нормативных актов. Оба ведомства предпринимают определенные шаги по блокировке такой рекламы. Были выдвинуты также инициативы по блокировке банковских счетов тех, кто заказывает и размещает рекламу беттинга и гемблинга. Это правильные действия, но весь вопрос в доведении их до конца. Кроме того, необходимо также заняться самими злоумышленниками, которые организуют противоправную деятельность. Если двигаться со всех сторон — создавать технологические возможности, например, для записи в реестр контента, предлагать пользователям удобные ресурсы для получения легального контента по адекватным ценам, одновременно перекрывая пиратские финансовые потоки и повышая риски нелегального бизнеса, — пиратство можно если не победить, то сократить до адекватных объемов.
В России давно принято законодательство об охране интеллектуальной собственности, предполагающее ответственность за хищение и коммерческое использование такой собственности. Если это законодательство действует, почему правообладатели не заявляют об ущербе от деятельности пиратов, а правоохранители их не находят и не сажают?
Есть одна большая проблема. Поправки в уголовное законодательство об охране авторских прав вносились довольно давно, в двухтысячных годах, и были ориентированы на физические носители информации. Цифровизация, о которой сейчас говорят каждый день, влияет и на трактовку тех законов. Одно дело — приехать на «Горбушку», изъять 100 тысяч дисков у пиратов и, перемножив это количество на стоимость каждого носителя, посчитать ущерб правообладателя. И совсем другое — установить ущерб, когда человек пришел с камерой в кинотеатр, снял экранку, но пока никуда ее не «слил», или если она все же оказалась на пиратском онлайн-ресурсе. Полиция понимает, что человек с камерой делает это регулярно, но не может посчитать ущерб. То же и с пиратской копией на онлайн-ресурсе.
Можно перемножить число просмотров на пиратском ресурсе на стоимость билета в кинотеатр или на стоимость просмотра в легальном онлайн-кинотеатре и таким образом определить ущерб правообладателя.
В теории звучит хорошо, но в реальности посчитать число просмотров на пиратском онлайн-плеере практически невозможно. Если пират раздает украденный контент посредством торрента, тогда посчитать возможно, но опять же — в теории. Но прежде необходимо найти этого пирата. А они сейчас себя очень хорошо анонимизируют и делают это не хуже матерых преступников, занимающихся банковскими кражами. Поэтому пиратов сложно деанонимизировать, а если это удается сделать, то крайне сложно доказать, что именно этот человек залил в онлайн украденное в кинотеатре видео. Вопрос доказательной базы очень тонкий и технически сложный. Не каждый сотрудник полиции здесь справится. Нужна узкая квалификация, такая же, как в других областях уголовного права.
На Украине создана специальная киберполиция, которая как раз и занимается той работой, которую вы описали — вычисляет пиратов, совершает рейды в их жилища и офисы, изымает серверы с нелегальным контентом. Не думаю, что в этой стране есть ресурсы для создания киберполиции, которые не могла бы себе позволить Россия.
Здесь важна расстановка приоритетов. Я не смог бы прокомментировать причины, почему на Украине создание киберполиции было поставлено во главу угла. У нас есть хорошие контакты с украинскими коллегами, которые инициируют уголовные дела в отношении пиратов, и я понимаю, что было бы хорошо, если бы подобная практика складывалась и у нас. Вопрос, почему она не складывается и сможет ли наша полиция обрабатывать такое количество запросов, которое требуется, остается открытым. Преступления в Интернете — очень непростая история. Большое количество пиратов, держащих свои порталы, находятся за пределами РФ. Если говорить обо всем пиратском комьюнити, а это больше тысячи человек, то полиции пришлось бы вести тысячи уголовных дел с большим периодом расследования и доследования. Очень часто цепочки приводили бы за пределы РФ. Эта проблема комплексная, ее надо решать совместно с Интерполом и Европолом за круглым столом с большим числом правообладателей. Мы такую активность сейчас ведем, стараемся что-то предпринять. А пока нагружают Роскомнадзор борьбой с пиратами, в том числе контролем за соблюдением законодательства об авторском праве, нагружают Мосгорсуд. С одной стороны, все правильно и так и должно происходить. С другой, это большая нагрузка на государственные органы, прежде всего связанная с бумажной работой. В то же время деятельность пиратов, противостоящих правообладателям и ведомствам, высоко автоматизирована и обходится очень дешево.
Почти уверен, что ваша компания, которая много лет успешно занимается пресечением оборота пиратского контента в Интернете, знает лидеров этого теневого комьюнити и узловые точки, из которых оно состоит. Возможно, вам следует поделиться этой информацией с правоохранительными органами, побудить их возбудить дела в отношении этих людей?
Мы действительно знаем ключевые точки и предполагаемые места размещения участников этого процесса. Можем сказать, что самые важные игроки пиратского комьюнити не находятся на территории РФ. Мы действительно проводим плотную работу с правообладателями, взаимодействуем с правоохранителями, в том числе с полицией. Собираемся обсуждать эту проблематику и с коллегами из Европола для того, чтобы прийти к общему решению, поскольку правонарушения совершаются не на территории одной страны, очень часто в нескольких странах. Необходимо цепочки расследования и следствия проводить и в России, и в Европе, и в странах СНГ, так, чтобы все расследования были связаны с одним нарушителем. Необходимо скоординировать полицейские департаменты разных государств, возможно, какие-то международные организации на уровне Европола. Это не самая тривиальная задача, она требует проработки и времени.
Источник: Жданов Алексей, текст и фото Telesputnik.ru
Александр Акопов
