О проекте «Медиаполигон»

— Виталий, в июле вы организуете проект «Медиаполигон. Дальний Восток». Я правильно понимаю, что он впервые посвящен целому макрорегиону?

— Такого по масштабу проекта у нас еще не было. Мы физически будем присутствовать во всех регионах Дальнего Востока, проводить мастер-классы и лекции. При этом регионы будут на связи друг с другом. Получится, что какой-то мастер-класс будут читать из Владивостока, какой-то — из Хабаровска. Такая сложная конструкция у нас впервые, мы, с одной стороны, боимся, с другой — радуемся.

— Дальний Восток — это сразу девять регионов. Почему решили их объединить?

— Так совпало, что мы мечтали сделать следующий медиаполигон во Владивостоке. Но нашему партнеру по проекту — фонду «Доброму краю — добрые дела», оказались интересны все регионы Дальнего Востока. Поэтому решили начать с макрорегиона, а впоследствии, может быть, отдельный «Медиаполигон» провести во Владивостоке.

Кроме образовательной цели — пообщаться с регионами и продвинуть молодую журналистику — у нас есть еще продуктная, настоящая цель. Она состоит в том, чтобы выявить людей, которые заняты в волонтерстве и гражданском городском активизме. Фонд «Доброму краю — добрые дела» постоянно ищет проекты, которым нужна поддержка. Их интересуют не просто разные формальные признаки, а живая жизнь. А поскольку мы тоже волонтерский проект и работаем с активными молодыми людьми, то наша большая цель такая: во всех регионах увидеть наиболее живые волонтерские сообщества и общественные организации.

— Уже понятно, кто приедет с мастер-классами и лекциями?

— Мы понимаем, что в качестве лекторов, которые будут читать мастер-классы, и менеджеров проекта, которые будут помогать молодым журналистам и организовывать процесс, приедут следующие журналисты: я, выдающийся журналист Игорь Найденов, Юлия Вишневецкая, с большой вероятностью — Марина Ахмедова. Точно будет Наташа Асеева — автор материала из Белозерья, который недавно вышел в «Русском репортере». Это молодой, но очень сильный автор. Будут и другие журналисты, участие которых мы еще не подтвердили. Кроме того, во Владивосток приедет наш директор «Медиаполигона» Наташа Кузнецова.

Организаторы «Медиаполигона» — «Русский репортер», «Лес.медиа» (Les.media) — в количестве одного-двух человек будут присутствовать в каждой из девяти столиц регионов. Владивосток будет одной из важнейших точек, другая важная точка будет в Хабаровске.

— Берете всех?

— У нас довольно простая общая анкета, мы просто хотим убедиться, что человек хороший и вменяемый. Как всегда, мы берем молодых журналистов и студентов, которые хотят с нами сделать полезное дело. В этот раз мы еще хотим помощи от взрослых журналистов — и в качестве медиапартнеров, и в качестве участников-редакторов.

Кроме того, мы приглашаем представителей общественных организаций, волонтеров и гражданских активистов, которые хотели бы рассказывать о своей работе. Мы попытаемся научить их писать, снимать и оформлять материалы о своем деле.

— Виталий, вы проводите «Медиаполигон» с 2010 года, то есть уже семь лет. Видите какой-то образовательный эффект? Возможно, таким образом находите новых авторов либо вдохновляете молодежь на свои проекты?

— За эти годы «Медиаполигон» стал межрегиональным и международным движением (мы были в Минске и Ереване, и к нам приезжают участники из разных стран), мы все время на связи. Мы надеемся на то, что там, где прошли «Медиаполигоны», будут возникать медиапроекты: так уже было в Ростове-на-Дону, будет в Тюмени. Везде, где был «Медиаполигон», у нас есть друзья, соавторы и организаторы, готовые к совместным проектам и новым задачам. Это уже довольно большое и живое сообщество.

У нас есть сотрудники в «Русском репортере», которые вышли из «Медиаполигона», хотя редакция у нас небольшая, а сообщество огромное. Это, например, Маша Антонова, выпускающий редактор «Русского репортера». С Анной Титовой, автором статьи про Юрия Оганесяна из недавнего номера, в честь которого был назван новый элемент в таблице Менделеева, мы тоже познакомились в Летней школе «Медиаполигона».

В то же время мы проводим «Медиаполигон» не для того, чтобы все работали в «Русском репортере». У нас очень маленькая редакция и не очень много денег. Мы работаем на развитие всей медиасреды и увеличение количества независимой, качественной журналистики.

— В регионах журналистам, достигнувшим пика карьеры, часто приходится выбирать: оставаться на этом уровне или уезжать в центральные регионы, где больше возможностей. Вы что посоветуете?

— Я против того, чтобы оставаться и делать продукт низкого качества. Журналист должен получить как можно больше опыта репортерской, «полевой» работы. И, конечно, очень важно поработать в качественных СМИ — сначала в своем регионе, потом в стране, в мире.

Я за то, чтобы, посмотрев мир, вернуться и самое передовое сделать у себя.

***

О новой экономике медиа

— Виталий, вопрос как раз про гражданскую журналистику. Она, безусловно, нужна обществу. Но как так получается, что рынку она не очень нужна? Например, «Русский репортер» не выходил полгода — не было денег. Нет запроса у общества или нет коммерческой модели?

— Мир меняется, а вместе с ним и коммерческая модель медиа. Устоявшаяся модель все еще есть у телевидения, если оно бесплатное и охват аудитории большой. Есть у больших компаний в интернете: поисковиков — Гугла и Яндекса, у Фейсбука, ВКонтакте, других больших платформ. Коммерческая модель отдельных медиа конструируется гораздо сложнее. Информация становится бесплатной, конкурировать с миллиардом сообщений очень сложно. Сейчас экономика построена так, что рекламные доходы в интернете увеличиваются только у тех, кто распространяет контент, а не производит.

Кажется, что кризис этой экономической модели неизбежен. Потому что она приводит к отсутствию возможности верифицировать правду, приводит к медиаагрессии, делает незащищенными граждан и общество.

Конечно, возможны более справедливые модели экономики будущего, при которой производители контента — журналисты, режиссеры, музыканты, писатели, все-таки будут получать за свою работу более справедливую оплату, а не все будет доставаться поисковым инфраструктурам, магазинам, соцсетям и другим платформам. Какой будет эта новая экономическая модель, зависит от того, насколько солидарно мы, медийное сообщество, будем отстаивать наши интересы. В принципе, общество не против платить за контент. Просто сейчас он бесплатный.

— Общество точно готово платить за контент?

— Это вопрос проработанности новой экономической модели. Например, человек хочет купить книжку, едет в магазин, но там книги нет. Вместо того чтобы тратить усилия — ехать в другой магазин, он заходит в интернет и скачивает ее, бесплатно. А мог бы и платно скачать, но он не знает, где есть такая возможность. Я сам зарегистрирован на сайте, где можно качать новые альбомы русских рок-групп или бесплатно, или за деньги. Я обычно плачу, вот недавно купил новые альбомы Гребенщикова и Леонида Федорова.

Это как с благотворительностью. Десять лет назад мы говорили, что благотворительность в стране не развита, потому что у нас люди злые, а на Западе — развита, потому что люди добрые. Это не так. В то время на Западе уже существовали удобные способы перевода денег, поддержать любой фонд можно было, не отрываясь от компьютера. Как только эти возможности появились у нас, количество платежей сразу увеличилось.

В этом смысле не нужно рассчитывать на то, что если человек готов платить, то он будет за вами бежать. Должен быть удобный и справедливый механизм, чтобы человек понимал, что его оплата достанется писателю, а не распространителю, именно этим детям, а не руководителю организации. Он должен доверять системе. Система доверия — это и есть система новой экономики.

— В феврале вы возобновили выпуск «Русского репортера». У вас качественный контент, за который удобно платить — банковской картой на сайте. После запуска вы ощутили, что люди доверяют вам, готовы поддерживать?

— Да, у нас растет заявка от распространителей в сетях. К сожалению, мы не можем ее удовлетворить, потому что пока нет свободных оборотных средств, чтобы увеличить тираж.

— Читала, что инвестор обеспечил «РР» финансирование, по одной версии — на несколько месяцев, по другой версии — на год. За это время вы должны разработать новую бизнес-модель. Уже есть понимание, какой она будет?

— Сейчас мы тестируем несколько вариантов. Первый — у нас есть длительные проекты с некоторыми коммерческими компаниями. Это более перспективная модель, чем реклама: для того чтобы продать товар, лучше работают телевидение и массовые издания, а журналы хороши для того, чтобы сделать важную для клиента тему проработанной и общественно значимой. Это нельзя сделать модульной рекламой или дешевой «джинсой», это можно сделать с помощью качественной журналистики.

Например, сейчас в Москве готовят программу реновации, которая предполагает, что хрущевки снесут, а на их месте построят более качественное жилье. Тема важная, на ее основе может получиться социально-коммерческий проект о том, как должен выглядеть современный район и качественное жилье. Понятно, это невыгодно тем, кто собирается строить некачественно и густо, но обществу и компаниям нужно обсуждение того, чего хотят граждане, каков мировой опыт и как отличить хорошие решения от плохих.

Кроме того, мы понимаем, что страна у нас большая, у нас большие расходы на логистику и дистрибуцию, нам трудно быть близкими потребителю. Поэтому мы будем развивать франшизу (у нас даже был очень хороший и выгодный лицензионный проект в Киеве «Вести.Репортер», пока его не закрыли из-за политической цензуры). В России мы готовы работать с региональными партнерами на очень выгодных для них условиях. Мы готовы бесплатно отдавать наш контент (готовый журнал), если партнер будет сам готов оплачивать печать и логистику, сам продавать в свою часть тиража рекламу.

И конечно, мы тестируем новые технологии, в том числе для бизнеса. Более того, у нас есть отдельный интернет-проект, которым занимается команда «Русского репортера» — «Лес.медиа». Это платформа, где журналисты из разных регионов смогут выпускать свои материалы, а в перспективе — объединяться для работы над проектами и изданиями.

***

О проекте «Лес.медиа»

— «Лес.медиа» — это как «Русский репортер», только в онлайне?

— Нет, это не то же самое. У проектов общая только идеология — мы за журналистику знания, а не за журналистику мнений. Мы считаем, что мнений и так слишком много — у каждого блогера и участника социальных сетей.

И в этом смысле «Русский репортер» — ядро профессиональной журналистики. А «Лес.медиа» объединит и журналистов, и общественников. Это площадка для всех, кто разделяет нашу идеологию и кому удобно пользоваться этой платформой.

Разработка портала находится на стадии альфа-версии, мы функционируем как медиа и как платформа и тестируем сайт с помощью первых пользователей.

— Когда объявите о запуске?

— Когда поймем, что платформа функционально работает так, как нам нужно, — надеемся, что к осени. Конечно, хотелось бы запуститься раньше, первоначально мы на это и рассчитывали.

Сначала стратегия была, что под эту идею мы привлечем инвестиции. Я вел переговоры весь прошлый год, в итоге несколько потенциальных инвесторов решили не вкладываться в столь рискованный проект (но мне кажется, что они неправы). Но возможно, это даже хорошо. Зато теперь проект «Лес.медиа» полностью принадлежит команде «Русского репортера».

— На «Лесе» висит ваша заявка: вы искали деньги на командировку на Донбасс, порядка 60 000 рублей. В итоге вы собрали эту сумму?

— Это мы тестировали спрос на то, чтобы такого рода вещи делать. Пока этот функционал на «Лесе» еще не работает, мы его только обозначили. А деньги конкретно на ту поездку мы собрали с помощью социальных сетей.

На «Лесе» будет платформа фандрайзинга для журналистских проектов и проектов некоммерческих организаций (НКО). Будут и другие способы, помогающие экономической деятельности НКО и СМИ. Мы хотим создать платформу со справедливой экономической моделью.

— На странице проекта сказано, что вы не конкурируете с социальными сетями. Почему? Ведь пользователю все равно придется выбирать, что читать — вас или ленту Фейсбука.

— Мы не конкурируем в том смысле, что «Лес» — это платформа лонгридов, а не коротких сообщений. И в этом смысле мы ближе к Медиуму или Тильде. Плюс появляются и другие платформы — «Сторис» в Инстаграме, «Яндекс. Дзен». Все устали от шума социальных сетей и стараются производить какие-то среды, где будет меньше шума и больше внятности. Со всем этим мы конкурируем.

Но сейчас пока есть только конкуренция идей, но нет конкуренции проектов, потому что их еще мало.

***

О существовании печатных изданий

— Сейчас задам, наверное, самый дискуссионный вопрос для тех, кто работает в печатных медиа. Все то, что вы публикуете в «Русском репортере», можно выпускать только в онлайне. Почему не закрыть бумажный «РР» и не перейти на электронную версию?

— Я про это как раз очень люблю говорить, потому что большинство консультантов и медиа-специалистов к этому призывают и глубоко ошибаются. Я сейчас объясню, почему это одна из самых дурацких идей, которые могут быть в мире — закрыть печатную версию и работать на сайт.

Однажды один из заместителей министра печати на форуме рекомендовал представителям сетей распространения продвигать не печатную продукцию — газеты и журналы, а CD-диски, объясняя, что все переходят на цифру. Это было несколько лет назад, тогда еще CD-диски существовали. Сейчас они умерли как способ распространения информации, а газеты остались.

Правда в том, что есть вещи, вероятность смерти которых тем меньше, чем дольше они существуют. Смотрите, есть вещи типа «Человек» — они чем дольше живут, тем меньше им осталось. А есть вещи типа «Книга» — чем дольше книга живет, тем больше вероятность, что ее и дальше будут читать. Например, Библию читают уже две тысячи лет.

Чем моложе рок-группа, тем больше вероятность, что ее забудут завтра. А чем старше, тем меньше. Вероятность, что завтра забудут Rolling Stones, — ноль.

В этом смысле бумага — довольно старая вещь. Вероятность, что завтра умрет бумага, очень маленькая.

— Но бумага — вещь еще и дорогая.

— Она действительно дорогая. Возможно, в будущем будут другие способы читать так же удобно и внимательно, как и на бумаге. Читалки, боюсь, не так удобны, а мобильные гаджеты не для внимательного чтения, а для общения и просмотра заголовков. Так что дело не в материале, а в том, как сделать так, чтобы читать внимательно было удобно. В этом смысле «бумага» сохранится, возможно, не как материал, а как способ чтения. Но вероятность того, что бумага и как материал совсем умрет — она не очень большая. Она, видимо, какую-то другую нишу будет занимать и какой-то другой сектор, недешевого товара для небедных, образованных и умных.

Плюс, смотрите, с точки зрения бизнес-логики. Допустим, вы можете потратить какое-то количество денег на распространение бумажной версии в районах своего региона, а можете потратить эти деньги на то, чтобы продвинуть свою страницу в Фейсбуке. И возможно, Фейсбук принесет больше аудитории. Но, во-первых, никто не знает, что Фейсбук завтра будет существовать. Например, Одноклассники и Вконтакте просто запретили на Украине — и дело с концом. А там люди годами вкладывались в свои сообщества. То есть вложение в соцсети — это инвестиции в какой-то другой ресурс.

Можно развивать сайт, но нет никакой экономической модели самоокупаемости сайтов. Вся реклама все равно достается Фейсбуку, Мейл.ру и Яндексу. Есть два-три сайта в стране — Газета.Ру и Лента.Ру которые, вероятно, на грани самоокупаемости. В этом смысле рекомендация закрыть печатную версию и уйти в интернет — это рекомендация умереть.

Я обрушился с критикой на социальные сети не потому, что я их не люблю, это гениальное изобретение человечества. Я просто предостерегаю делать то, что все рекомендуют. Массовые консультанты вряд ли порекомендуют хорошее. Понятно, что нужно развивать интернет-версию и продвигать ее в соцсетях. Но наивно думать, что этого достаточно.

Поэтому для газеты я бы продолжал ставить на то, что существует уже долго, — на лояльную аудиторию печатной версии и одновременно экспериментировал бы в самых новых областях, с новыми технологическими форматами — может быть, там что-то выстрелит.

Но соцсети — это и не старое и надежное, но уже и не новое и перспективное, это то, что у всех. Их развивать надо, но бизнес-модели для СМИ там нет.

***

О миссии медиа в цифровом мире

— Виталий, вы 10 лет выпускаете «Русский репортер», рассказываете о людях, которые живут в стране. Можете выделить какие-то тенденции? Например, каких-то историй становится больше, каких-то — меньше...

— Сегодня гораздо больше людей, которые, оставаясь профессионалами в бизнесе или другом деле, занимаются общественной или благотворительной деятельностью. Десять лет назад общественная деятельность воспринималась как форма городского сумасшествия.

Изменилось отношение к прогрессу, научно-популярной тематике и образованию. У нас бум интереса к инженерному и практическому знанию. В образовании намечается уход от экономистов, юристов и, извините, журналистов в сторону точных наук. И слава богу! В стране возникает культ прогресса.

Общество стало более информированным. Если 10 лет назад груз тяжелого знания о мироздании был у милиционеров, врачей и журналистов, то теперь эта информация доступна каждому пользователю Фейсбука или Вконтакте. Каждый день появляются сообщения, от которых сердце кровью обливается.

Люди к этому только привыкают. Сначала они будут ругаться и нервничать, потом привыкнут, станут циничными. Как циничны журналисты: «упал самолет — значит, будет обложка». Тогда нам снова придется говорить: «Ребята, я понимаю, что вам все надоело. Но вы смотрите, сколько боли в мире». Пробиваться через равнодушие.

Знание стало всеобщим, и люди к этому еще не приспособились.

— И в чем же будет заключаться задача журналистики в этой реальности?

— Как можно более содержательное, доброе общение. Мир — ввиду обилия равнодушия, вранья и недопониманья — нуждается в разумном и обстоятельном обсуждении.

Раньше сфера медиа ускоряла жизнь, а сейчас от нас требуется такое мудрое замедление жизни. Спокойно разбираться и рассказывать правду — в этом и будет миссия медиа в ближайшую эпоху.

Источник: текст и фото planetasmi.ru