Елизавета Осетинская в разное время руководила редакциями крупнейших российских бизнес-медиа — «Ведомостей», Forbes и РБК. Должность шеф-редактора в последнем покинула в мае 2016 года, после чего переехала в США и основала стартап The Bell, который начал свой путь с электронной рассылки экономически значимых новостей. Вопросы задаёт директор по продукту vc.ru Влад Цыплухин.

 

 

В 2015 году на вопрос об итогах для медиа вы, тогда ещё работая в РБК,ответили, что мы понесли не так много потерь. Ну, что скажете про потери к концу 2017 года?

С тех пор, конечно, ландшафт сильно поменялся. Произошли серьезные изменения — прежде всего в структуре собственников. И происходят, кстати, пока мы с вами разговариваем.

 

Можно сказать, что ландшафт ухудшается?

Можно. Во многих случаях смена собственников повлияла на редакционную политику. Конкурентная и финансовая среды не улучшаются, а возможностей доставлять людям нефильтрованную информацию становится всё меньше.

 

Вы руководили редакциями всех ключевых бизнес-изданий в стране. Приветствуем вас в своих рядах. Как вам в роли стартапера?

На своих предыдущих работах я могла думать исключительно о контенте и особенно не заморачиваться о бизнес-модели. Конечно, я размышляла о монетизации, но постольку-поскольку. Сейчас нужно думать обо всём сразу.

Ну, и есть большая разница между развитием уже существующего медиа с аудиторией и созданием платформы с нуля. Это просто два разных мира. Сейчас мне важно не просто создавать материалы, которые прочитают люди, но и среду, в которой они будут тусоваться, и причину, по которой они вернутся.

Написать кликабельных материалов — вообще не проблема. Играя в том или ином жанре, можно потратить немного денег и запросто получить трафик. Это даже дешевле, чем держать штат журналистов, добывающих информацию. Но как людей удержать?

 

И ещё всё это надо окупить.

Сложность окупаемости — это второй основной вопрос. Но первый всё-таки — это удержание аудитории. Нужно найти ответ, почему у пользователей вырабатывается привычка находиться в определенной среде и пользоваться инструментом не однажды, а из раза в раз. В тех медиа, в которых я работала до этого, эта проблема была решена без моего участия.

 

В приветственном ролике — я так понимаю, для стажировки в Стэнфорде — вы сказали, что построите платформу, которая соединит глобально мыслящих россиян с миром. Что это значит?

Важное уточнение — этот курс уже закончился. Сейчас я работаю младшим научным сотрудником в университете Беркли.

 

Хорошо, но платформу же вы строите?

Эта платформа… Скажем, у неё такая пионерская цель — дать русскоговорящим людям и тем, кто живёт в России, связь с миром, от которого их сейчас всё больше и больше отрезают.

 

В каком смысле отрезают?

Во-первых, российские медиа искусственно ограничивают повестку. Во-вторых, людям элементарно стало сложнее ездить — и по визовым причинам, и по финансовым. В это же время в Америке есть спрос на информацию о России, несмотря на то, что пока, к сожалению, он носит негативный характер.

Вот я вчера была на MSNBC, и они задавали мне много вопросов, потому что в их штате нет каких-то отдельных экспертов по России. А страна у нас достаточно специальная, нужно разбираться в нюансах.

 

Всё-таки с технической точки зрения — что это за платформа? Электронная рассылка, которая объединит нас с миром?

Мы проводим серию экспериментов, которая должна выявить, какая из сред наиболее пригодна для того, чтобы развиваться. Стартап — это же серия экспериментов?

 

Ну да.

Рассылка по электронным адресам — это просто среда. Facebook — среда. Хотя сейчас вы скажете, что Facebook сама по себе как платформа для самостоятельных медиа внутри не существует, только для распространения контента.

 

У Facebook, я думаю, всё ещё впереди. Не сомневаюсь, что они запустят платформу для продажи контента по подписке внутри себя.

Может быть. На Западе в этом вопросе на них очень давят — куда им деваться.

 

Но это просто одна среда, которая к тому же всегда будет принуждать играть по своим правилам.

Небольшой веб-сайт как среда не имеет таких уж преимуществ перед теми же рассылками. Для нас веб выполняет ещё и техническую функцию — это место хранения контента с удобством поиска, но при этом как точка входа конкурирует со всеми остальными.

YouTube, например, является достаточно дружелюбной средой для производителей контента, которые спокойно могут обходиться без сайта. То, что люди производят и смотрят контент, как говорится, on demand, — это невероятное изменение. Телевизор с программой передач перестал быть нужен. Когда хочешь, тогда и смотришь. Что хочешь, то и производишь без лишних затрат на техническую часть.

 

Значит, вы будете делать эксперименты и затем построите своё комьюнити вокруг той среды, которая выстрелит?

Мы будем наращивать ту среду, которая покажет результаты.

 

Сколько у вас сегодня англоязычных подписчиков?

Ой, ну мы только начали. 405 человек.

 

Как-то специально там продвигаетесь?

Подождите, мы неделю назад сделали первую рассылку (смеется).

 

Я думал, что англоязычный контент был на старте.

Нет, мы пока ещё вообще ничего не сделали. Всё происходит не так быстро, как хотелось бы. У нас маленькая команда с ограниченными ресурсами.

 

Ещё, наверное, и россияне читают, просто хотят на английском языке.

Я подписала нескольких западных людей, чьё мнение мне важно с экспертной точки зрения, и коллег из университета.

 

У «Медузы» есть англоязычная версия. Когда я спрашиваю, как у неё дела, не вижу в глазах никакого воодушевления. Что вы предложите аудитории, чего не предлагают они?

Вы меня поймали в очень ранней точке. Мы только отправляем первые письма, чтобы получить отзывы и сформулировать предложение. Моя задача — начать, чтобы понять, что людям вообще нужно.

 

Может, оно там никому и не надо?

Я вижу, что продукт точно будет нишевым. Бесполезно рассчитывать на то, что медиа, в котором пишут «Россия, Россия, Россия», будет пользоваться какой-то огромной популярностью.

У этого продукта может быть большой слой профессиональных потребителей. Которые либо сами являются медиа и им нужна экспертиза, либо они профессионально занимаются Россией с исследовательской точки зрения и им нужно больше чем два источника информации.

 

О каком количестве людей мы говорим? Две тысячи человек наберется?

Не человек, а организаций. Это точно b2b.

 

И вы потом будете продавать им этот контент?

Сначала нужно создать какой-то продукт, который будет витриной, чтобы продавать затем что-то за деньги.

Можете, кстати, посмотреть, есть такая компания News Deeply — это проект достаточно молодой американки Лары Сетракян, очень активной и яркой журналистки, которая ещё до начала военных действий в Сирии очень интересовалась страной и сделала про неё отдельный портал Syria Deeply.

 

Какие результаты?

На базе портала о Сирии она создала стартап News Deeply, который прошёл известный акселератор Matter, подняла в общей сложности около $2,5 млн. Теперь продаёт исследования, но у неё есть витрина с новостями.

Она берёт какую-то тему — вода, беженцы, женщины — и копает её глубоко, а затем продаёт. То есть это дорогая подписная модель, совсем не массовая. Массовой эту информацию затем делают CNN, NYT, Netflix и так далее.

 

Слушал какой-то ваш подкаст про медиа на английском языке. Их там, кроме Путина, вообще что-то интересует? За всё время у вас хотя бы один человек спросил, какой у нас CPM и как мы вообще выживаем?

Нет… (смеется). Понимаете, наши проблемы интересуют только нас самих.

 

Тогда к ним и вернёмся. В России вы стартовали с концепции, в которой объясняете все важные новости с точки зрения денег, верно?

Верно.

 

Вас, наверное, этим примером уже достали, но вам не кажется, что объяснение баттла Оксимирона и Гнойного с точки зрения денег немного притянуто за уши?

В смысле?

 

Например, нашей аудитории не нужно рассказывать, сколько денег примерно можно заработать с миллиона показов на YouTube. И в этом плане условная «Медуза», которая зайдёт на повод с культурной точки зрения, может оказаться полезнее для людей, желающих на этом заработать. Сегодня важнее понять, почему явление стало популярным, а не сколько стоит размещение. Нужны ключи к аудитории, а объяснение сквозь призму денег не всегда уместно.

Послушайте, мне кажется, что рассказ, почему его смотрит два миллиона, — это полная чушь. Все попытки объяснить, почему Лев Толстой — великий писатель, это что-то… для массовой аудитории. Некоторые люди тратят целую жизнь, чтобы объяснить природу чьей-нибудь популярности, а вы хотите справиться за одну единицу контента. Он популярен, потому что это химия, понимаете? Потому что подбирает правильные слова. Потому что много чего ещё. И все якобы объяснения популярности в медиа — это просто информационный шум, который на самом деле ничего не объясняет. Это раз.

Два — люди, которые не занимаются всеми CPM и прочими показателями, вообще понятия не имеют, сколько стоит реклама на YouTube. И когда им кто-то это принесёт на ладошках и расскажет за минуту, они будут благодарны. Для меня это странный вопрос: «Зачем кто-то пишет про P&L?». Ну, затем! Кто-то должен не только написать рецензию на спектакль «Нуреев», но и объяснить, сколько он стоит.

 

Во сколько вы оцениваете ёмкость аудитории в России, которой интересно смотреть на все события сквозь призму денег?

В два миллиона человек в день.

 

Это потому что у РБК такая посещаемость?

Потенциально же так есть?

 

Пытаюсь понять, откуда вы взяли это число.

Да, на РБК два миллиона. Допустим, 30% из них приходят по реферальным ссылкам. Всё равно остаётся значительная часть аудитории, которая приходит напрямую, то есть интересуется новостями про деньги и экономику. Или думает, что интересуется. Но даже два миллиона для России — очень маленький показатель. Должно быть десять.

 

Вы очень долго пытали Демьяна Кудрявцева, для кого теперь «Ведомости». Так для кого в итоге вы сами? С одной стороны, кажется, что вы делите с ними одну и ту же аудиторию, с другой, у вас в статистике 50% — читатели от 18 до 35 лет и многие из них из ИТ.

Мы провели опрос среди нашей аудитории. Я, кстати, благодарна ей за чистоту ответов и отклик. Сегодня нечасто можно встретить такой показатель отклика — 15%. В среднем — 5%, и это максимум.

 

У вас пока числа не очень большие, чтобы делать выводы, но всё равно приятно.

Да, конечно. Всё равно мы чувствуем сильную лояльность своей аудитории. Это люди, которые интересуются деньгами. А почему вы отказываете в этой возможности людям от 18 до 35?

 

Не отказываю. Просто самому немного скучно постоянно о них думать.

Люди до 35 — это те, кто тратят все деньги на себя, любят путешествовать, что доказывает наличие приличного заработка и интерес к нему. Более возрастная категория — состоявшиеся, которые тратят на себя и не только. И есть люди, которые строят бизнес и у которых вообще уже всё хорошо. С возрастом одна аудитория переходит в другую. Это точное попадание, как мы и хотели.

 

Верны ли мои ощущения, что серьёзные бизнес-издания взяли курс на омоложение аудитории, потому что их собственная начала стареть? «Ведомости», например, стали периодически мелькать на нашей поляне — то прямую трансляцию выхода iPhone проведут, чего раньше не делали, то приложения у них «взрывают рунет», что даже в нашей нише непрофессиональных журналистов уже давно считается стыдной формулировкой.

Я не буду обсуждать «Ведомости», потому что последний раз, когда я их обсуждала во время интервью с Демьяном Кудрявцевым, на меня все обиделись и писали потом на Facebook, как это, мол, было некрасиво — задавать «такие» вопросы. Видимо, я как-то криво выражаюсь, и раз любой взгляд со стороны воспринимается как наезд, лучше помолчу. Готова обсуждать The Bell.

 

Ладно, про российский Forbes тогда даже не буду спрашивать.

Не спрашивайте.

 

Давайте обсудим абстрактное успешное российское бизнес-медиа, которое начало искать точки роста вне той аудитории, с которой традиционно работало.

Большие медиа, у которых всё хорошо и нет убытков, серьёзно не экспериментируют. На тебя просто льётся поток денег, и он тебя устраивает. К тому же в такой точке 30% времени у тебя отнимают звонки, то есть какая-то ахинея по телефону из серии «Вы тут не так сказали, вы тут не то написали». И чем выше занимаешь должность, тем сильнее давление.

Мало кто из них может позволить себе создать что-то вроде инновационного инкубатора, в котором будут искать ответы на вопросы о том, как изменилось потребление за последние годы и что будет завтра. Для маленьких такой поиск — способ выживания. Большие стали слишком инертны, и их старые читатели вводят их в заблуждение своими «Ребята, да у вас всё хорошо, мы вас любим не за это, а за то, что вы честные». Конечно, честные. Конечно, два источника. Но этого сегодня уже недостаточно.

 

Чем это закончится? Одни сменят других?

Так, ещё раз дадим дисклеймер для обидчивых: я говорю не про то, что кого-то конкретного выкинут с рынка.

 

Что-то вы сегодня часто делаете дисклеймеры.

Потому что меня достали все эти разговоры. Вместо диалога и профессиональных дискуссий мы получаем какой-то один бесконечный медиасрач. Это просто скучно.

Конечно, во всех индустриях так происходит: молодые и наглые сменяют старых. Я, конечно, не про себя — уже не молодая и не очень наглая. Да, в России это будет немного медленнее. Да, это будет происходить с учетом инерции всего общества и регулирования всего медиа. Но всё равно рано или поздно произойдет — куда деваться-то?

 

Ещё полтора года назад даже наша площадка в принципе не существовала в системе координат бизнес-медиа. А сегодня в поиске тех же «Ведомостей» можно ввести vc.ru и увидеть, что мы тоже становимся по каким-то поводам для них первоисточником.

Это логично.

 

 

Когда создавали The Bell, вы якобы вдохновлялись такими рассылками, как The Skimm, Finimize, Axios. У последних всего по 200 000 подписчиков, а у первых — 4 млн.

Ещё The Inside.

Не было ли в списке The Information, который продает, если я не ошибаюсь, только эксклюзивы ИТ-рынка?

Мы смотрели всех. The Information — скорее ваша потенциальная модель. Это медиа, узко заточенное под определенную тему и определенных людей. И я не очень уверена, что такое медиа может быть финансово успешно где-то, кроме США, потому что только здесь, в Кремниевой долине, очень много денег. В России нужного объема таких дорогостоящих подписчиков сейчас не найти.

 

Сколько подписчиков вы ожидаете получить к концу следующего года? Что для вас будет приемлемым результатом?

Не хочу называть цифры и объясню почему. Мы сейчас будем проводить эксперименты, например, с YouTube, и пока не знаем, дадут они конверсию в подписку или нет. А если выстрелит, то будем развивать прицельно видео и модель немного изменится. У меня есть какие-то цифры в презентации с прогнозами, но они бессмысленны, вы же понимаете.

 

Имеют ли основания слухи о том, что у вас появился сайт из-за того, что какие-то ваши рекламодатели не понимают ценности размещения в рассылке?

Нет, у наших рекламодателей всё прекрасно с пониманием. Сайт появился по банальной причине — мы стали писать собственные материалы и хотим, чтобы на них можно было сослаться.

 

Ваша команда декларирует аудиторию в 25 000 человек — это подписчики рассылки и аудитория Telegram. Но это не совсем общепринятая система измерений медиа, мы не сравниваем друг друга по подписчикам. С учетом процента открытия писем в 45% и среднего количества просмотра записей в Telegram как бы вы оценили месячную аудиторию The Bell сегодня?

15 000 в день в рассылке. «Медиалогия» говорит о показателе в 8 700 просмотров одной записи в Telegram. Это всё, что я пока могу сказать.

 

А есть видеозаписи задержания Улюкаева.

А есть Улюкаев, да. Там бешеные цифры. У видео две сотни тысяч просмотров. У расследования про хакеров — 50 с чем-то тысяч. Для маленького проекта — норм.

 

На днях вы запустили клуб The Bell, что на языке нашего сайта называется просто — «партнёрская программа». В этот момент я почувствовал некий диссонанс между вашим позиционированием и призывом подписать друзей и получить подарок от партнёров. Что у вас там за партнёры и подарки?

Там всё написано у нас — Wheely, например, или скидка на кофе.

 

То есть у вас нет никакого диссонанса в этой последовательности: деньги, бизнес, приведи друга и получи скидку на кофе?

Нет, а у вас есть?

 

Есть, поэтому я спрашиваю. Но не могу его объяснить.

А можете попробовать? Это как раз практика, которую мы позаимствовали из The Skimm. На вершине программы за 100 приведенных друзей — участие в офлайн-клубе, которое стоит дорого.

 

Такие программы не размазывают портрет аудитории? Насколько далеко подобные приёмы находятся от акций «Сделай репост за iPhone»?

Это же не за репост — люди должны подписаться.

 

Ну, хорошо, за реферальную программу, как в Uber и Delivery Club.

Вы смотрите на неё со скептической точки зрения — это хорошо. А я смотрю на это с точки зрения позитивной мотивации, потому что у нас и так были люди, которые приводили друзей добровольно. Мы решили их отблагодарить. И сейчас у них есть возможность получить самый дорогой подарок — контакт с нашими ньюсмейкерами, который на самом деле мы оцениваем очень дорого.

 

Есть уже промежуточные итоги акции?

Ещё даже две недели не прошло. Но в первую неделю она дала около тысячи человек. Ссылкой воспользовались 850 человек.

 

А вы будете потом считать, какой процент людей из тех, что пришли по этой программе, открывают и читают вашу рассылку?

Мы можем посчитать, да.

 

Тогда и выяснится, имеет ли основания мой скептицизм.

Если бы это был массовый продукт, это была бы другая история. Я не верю, что кто-то в The Bell будет приводить случайных людей и левые адреса, чтобы получить скидочку. Это просто не похоже на профиль аудитории.

 

По моей практике, профиль аудитории часто меняется, когда появляются скидки.

Если вы окажетесь правы, я вам позвоню.

 

Позвоните, пожалуйста, и в том случае, если я окажусь неправ. Вы, как и «Медуза», не рассказываете, кто дал вам первые инвестиции. Можете сказать хотя бы, сколько в месяц вы тратите?

Могу, но не скажу.

 

Это больше двух миллионов рублей в месяц?

Меньше, конечно.

 

На сколько вам хватит денег, которые вы вложили и привлекли?

Больше чем на год.

 

Что будете делать, если они закончатся до того, как вы начнете окупаться?

Будем и интенсивно зарабатывать, и поднимать второй раунд.

 

Сколько человек задействованы в вашей команде на постоянной основе?

Сейчас посчитаю… Есть полупостоянные, разные фрилансеры.

 

Без фрилансеров. Тех, кто каждый день ходит на работу.

Шестеро. И я.

 

Кто эти люди?

Все делают всё. У нас есть два журналиста, которые делают расследования и пишут статьи. Есть главный редактор. Есть редактор, ответственный за выпуск рассылки. Есть один продакт и один маркетолог. И ещё на подряде разработчик.

 

Это один разработчик или какая-то компания?

Это компания ITSumma. В рамках неё за нами закреплён один разработчик.

 

Как вы управляете командой, находясь в другом часовом поясе?

В контенте я не принимаю уже почти никакого участия. Я пыталась принимать участие первое время, но обнаружила несостоятельность этой модели. Только иногда в больших историях. Управляю продуктовыми процессами.

 

Вы сами принимаете решения о том, какой будет дизайн у сетки на главной и куда поставить кнопку?

У нас есть консультант.

 

Что за консультант?

Сотрудник Setka — продукта Look at Media. Это Рома Худоногов, которому я периодически признаюсь в любви, когда пишу какую-то публикацию про нововведения. Рома — наш стратегический консультант. Он классный, и мне очень нравится с ними работать.

 

То есть вы платите Look at Media абонентскую плату за использование их продукта?

Не хочу обсуждать условия.

 

То есть им просто важно для имиджа.

Я думаю, мы для них — эксперимент. Они на нас обкатывают создание продукта для медиастартапов.

 

Как вы будете зарабатывать? Я понимаю, что вы хотите построить в идеале — аналитику по подписке за деньги, мероприятия в форме закрытого интеллектуального клуба, — но это займет время. Поэтому пока будет то же, что и у всех — баннеры и нативные тексты?

Мы будем зарабатывать и на том, и на другом. Клубы — это и есть квазиподписка в опосредованном виде.

 

Вчера я получил анонс второго мероприятия с президентом Luxoft, который занимает 121-е место в списке Forbes. У вас везде значится «цена по запросу». Почему не рассказываете, сколько стоит билет, и заставляете меня делать лишние движения? На первое мероприятие с Волошиным я даже написал запрос, а мне не ответили.

Да вы что?

 

Может, я не туда написал.

Мероприятие стоит около $200.

 

Сколько людей было на прошлой встрече?

25 человек.

 

Спонсором второго мероприятия указан MOЁT. Как именно он там будет представлен? Нальёт шампанского?

Ну да.

 

Если не секрет, сколько стоит спонсорство мероприятия для рекламодателя?

Секрет (смеется).

 

Вы затем видеозаписи где-то публикуете?

Мы публикуем только фотографии. Встречи строго не под запись — в этом и их идея, чтобы отличались от других. Мероприятий, где люди скованы видеозаписями, полно. Мы не видим никакого смысла это повторять.

 

Тогда ещё раз хочу спросить, зачем МОЁТ финансирует мероприятие на 25 человек. Это какие-то ваши знакомые?

Это не мои знакомые.

 

Вдруг кто-то из нашей аудитории захочет стать спонсором вашего мероприятия. Можете хотя бы вилку назвать?

Публично говорить не буду.

 

Почему спонсорство рассылки у вас стоит 300 000 рублей, а большой баннер — 120 000? В чем отличие?

Потому что нам кажется, что спонсорство — это более эффективный работающий формат. Рекламодатель сильнее связан с контентом, то есть продуктом, чем просто баннер. Попробуйте, например, поставить просто баннер или сделать спонсорство в Harvard Business Review.

 

Для нашей аудитории всё-таки хочу спросить: с технической точки зрения различие в том, что есть баннер, а есть сверху брендирование «При поддержке Lufthansa»?

Да, разница в месседже.

 

Какие компании уже покупали рекламу? Я видел Skyeng.

Были поселок «Западная резиденция», компания «Топвизор», сайт «Бриллиант 24» и Aviasales.

 

Знаете, какой у баннеров в вашей рассылке средний CTR?

Знаю, но не скажу.

 

Вы уже написали хотя бы один нативный текст? Пока с трудом себе представляю, как он будет выглядеть — тоже будете объяснять мне ценность рекламодателя с точки зрения денег?

Мы будем отвечать на вопрос «Что вам с этого?».

 

У вас уже были рекламные тексты?

Были варианты, да. Например, текст для Aviasales.

 

У меня есть информация, что уже был случай, когда договор заключили, текст написали, а ваша команда его в последний момент завернула.

С каким клиентом?

 

Это не подтвержденная информация, поэтому у вас спрашиваю. Сколько текстов в работе и сколько уже выпустили? Как продвигается нативная реклама?

Хотелось бы, чтобы продвигалась лучше. Мне кажется, что формат «Что мне с этого?» имеет для аудитории большие перспективы — люди распробовали и хорошо его воспринимают.

Когда вы посылаете человеку безликое сообщение, ему скучно. Но если найти волшебную комбинацию фраз о том, что лично ему с этого, то работает совершенно иначе.

 

Но мы и «Медуза» пытаемся делать нативную рекламу, исходя от этого же вопроса. Разве не одно и то же?

Точно так же можно сказать, что, когда медиа пишут новость и рассказывают, почему она важна, они делают одно и то же. Просто у всех своих приёмы донесения.

 

Кому вы отказываете сегодня? Разместите, например, рекламу ICO?

Зависит от случая. Сама по себе аббревиатура ICO не является отталкивающей. У меня есть несколько знакомых в Долине, которые занимаются ICO или их пиаром.

 

Я тут сам себе придумал рубрику «Анонимные вопросы Елизавете Осетинской от медиаменеджеров». Некоторые из них были против анонимности, потому что остерегались того, что это будет воспринято вами как страх задать вопрос лично. Поэтому подчеркну, что это моя инициатива.

То есть они хотели лично, но вы им не дали?

 

Да.

Ладно.

 

Интересно, что двое из них, когда я попросил сформулировать только один вопрос, выбрали те, которые намекают, что проекты, в которых вы принимаете участие, держатся в большей степени именно на вашей персоне. Первый считает, что все инсайды добываете вы, и спрашивает, как будете масштабировать эту систему.

Дела уже точно обстоят не так. Работа не строится на моих собственных контактах. Если взять последние громкие тексты, то я вообще не принимала участия в получении этой информации. И не вижу ничего плохого в том, чтобы использовать мой ресурс в целях развития бизнеса. Арианна Хаффингтон вообще на этом построила компанию. И за $350 млн продала.

 

Я тоже не вижу ничего плохого. Ещё один медиаменеджер спрашивает, не считаете ли вы, что чуть более 20 000 подписчиков за полгода — это очень медленный рост?

Я всегда хочу больше. Но давайте считать. Axios с несравнимо большими ресурсами (он привлёк $10 млн) собрал за полгода 100 000. Разделите на два — население Америки вдвое больше. И разделите ещё на два — по уровню жизни. Получите те же 25 000.

 

Другой коллега спрашивает, какие точки роста вы видите в следующем году.

Я всё пытаюсь вам сказать, что мы на днях запускаем новый видеопроект, по поводу которого я сильно волнуюсь. Потому что это совершенно новое для меня поле.

 

Что за проект?

Видеоблог, который мы создаём в партнерстве с моим коллегой, который делает постпродакшн. Это Эльмар Муртазаев, руководивший РБК ТВ.

Мы пытаемся сделать что-то, не имеющее никакого отношения к телевизору, а только к новым медиа. Проект называется «Русские норм!», и это серия видеоинтервью с предпринимателями российского происхождения, которые добились успехов за пределами страны.

 

«Русские норм»?

Чтобы меня правильно поняли, я не имею в виду национальность. Это не сравнение русских, татар и кавказцев. За пределами России русские — это все, кто говорят на русском языке. Моя задача показать, что люди из России способны добиваться успеха по всему миру. Что депрессия и замкнутость, которая свойственна россиянам сегодня, — это не приговор. Выход есть. Для того, чтобы развиваться как в России, так и за её пределами.

Меня в каком-то смысле на всю эту историю, как ни странно, вдохновил рэпер Гнойный. Потому что он для меня в каком-то смысле специфический символ успеха в замкнутом пространстве, когда молодым парням и девчонкам некуда идти и нечем заниматься. А ведь это не так — ты можешь кодить или делать свой бизнес, и у тебя получится. Мало того, что заработаешь денег, так еще и придумаешь какую-то классную вещь, которая порвет мир.

 

То есть вы хотите трансформировать рэперов в предприниматели?

Не рэперов, а тех, кто это смотрит. Без движухи закончишь в 40 лет с пивом и пузом, эта история довольно быстро приведёт тебя к дивану. А на нём ничего интересного нет.

 

Вам кажется, что все должны стремиться заниматься бизнесом?

Я просто показываю другой путь, по которому можно следовать. Моя задача показать, что дорога не одна. Путь, который предлагаю я, непростой, но он точно окупается. В 40 лет ты точно не будешь перед телевизором и с пепельницей.

 

Проблема в том, что не все добьются успеха. Кто-то просто потратит свою жизнь на иллюзорные стремления.

Зато на этом пути ты получишь опыт. Ради чего мы вообще здесь? Чтобы получать какой-то опыт. Положительный или отрицательный. Я вот, как бы это сказать, свой опыт обратно никому не отдам. В том смысле, что могло бы быть и денег побольше и стресса поменьше, но в целом моя жизнь очень интересная.

 

Кто будет вашим первым героем?

Им будет Андрей Дороничев — человек, который сейчас отвечает за виртуальную реальность в Google. Мы привыкли ассоциировать эту компанию с Сергеем Брином, которого в детстве вывезли из нашей страны. Это так, но при этом там ещё много интересных людей с российским происхождением.

Андрей Дороничев, помимо того, что сейчас в Google отвечает за одно из самых прорывных направлений — VR, — вообще построил весь мобайл YouTube. И он рассказывает мне о том, через что ему пришлось пройти ради этого успеха и что им двигало.

 

Значит, это будет серия интервью на YouTube?

Да.

 

Главред «Медузы» Иван Колпаков на последней конференции говорил, что они сняли какое-то шоу для YouTube, но не стали его публиковать, потому что оно показалось им не очень хорошим. И добавил, что YouTube для них — пока слишком своеобразная и непонятная среда с особой атмосферой, которую они не разгадали. Вы разгадали?

Хочу сделать эксперимент и получить обратную связь. Невозможно понять среду, если ты в ней ничего не пробуешь. Чтобы начать плавать, нужно зайти в воду. Можно сколько угодно махать руками на берегу, но это ни к чему не приблизит.

 

Я бы на их месте опубликовал всё-таки.

Я бы тоже. Мне кажется, что надо огрести свою кучу говна и сделать из этого выводы. Несмотря на то, что я сама нервничаю перед выходом. Когда вы ещё ходили в школу, у меня уже был опыт с «Реальной политикой», который мне до сих пор припоминают.

 

Это же проект Канделаки?

Это был проект Глеба Олеговича Павловского. И было это 15 лет назад.

 

Каких ещё героев пригласите?

Уже смонтирован Павел Черкашин — человек, который основал венчурный фонд Hack Temple. Но больше всего он известен тем, что приобрел церковь в Сан-Франциско и сделал из неё коворкинг.

 

Снимали интервью там?

Да, достаточно красивая съемка.

 

Интервью будут на русском?

Одно будет на английском, потому что Фил Либин (сооснователь Evernote — vc.ru), который построил компанию в $1 млрд, немного подзабыл язык, так как уехал из страны, когда ему было 8 лет.

 

Мы уже много говорим, но у меня остались ещё короткие вопросы, которые я хотел бы задать именно вам.

Давайте.

 

Российская экономика катится в задницу? Сейчас время фиксироваться?

Время диверсифицироваться. Есть какие-то очаги роста, но это не те области, в которые нужно инвестировать много денег. Лучше инвестировать в новые модели.

 

Так что с нашей экономикой? Покупательская способность снижается? Мне не у кого это больше спросить.

Полагаться из США на ощущения не могу. Судя по цифрам в экономике — стагнация. По ним процесс выхода из кризиса — или как они там это официально называют — сильно затянулся.

 

Опасно сегодня хранить сбережения в рублях? Насколько устойчива валюта?

До марта можете спокойно хранить. Я думаю, что ничего не произойдет.

 

Что вы сейчас делаете в Нью-Йорке?

У меня тренинг по видео от компании MediaStorm, её создал мой однокурсник по Стэнфорду. Это один из самых успешных частных производителей документальных фильмов.

 

Сколько стоит такой тренинг?

$2500.

 

Это за неделю?

За интенсивную неделю.

 

Как вообще выглядит ваша неделя в США? Чем вы там занимаетесь?

Ничего себе у вас короткие вопросы. С 8 утра я занимаюсь Москвой, пока она не заснёт. Затем встречаюсь с людьми. В том числе с теми, у кого хочу взять интервью. Ничего необычного.

 

Ваше представление о США изменилось после того, как приехали туда не как турист?

Конечно. Оно стало менее романтизированным.

 

Знаю, вы любите спорт. Наша аудитория тоже любит. Какую самую длинную дистанцию на велосипеде проехали и где это было?

140 километров с набором высоты в 2500 метров. На Сицилии.

 

Что ещё, помимо велосипедов?

Сейчас не успеваю заниматься велоспортом, поэтому бегаю.

 

Бегаете вдоль океана?

Бегаю вдоль залива. Живу совсем недалеко от него.

 

Арендуете дом или квартиру?

Квартиру.

 

Сколько стоит аренда? Не удивляйтесь, для нас это привычные вопросы.

Очень дорого.

 

Во сколько вы обычно просыпаетесь?

От 6:00 до 7:00.

 

То есть засыпаете в 21:00?

(смеется) Это была бы мечта. Вообще я жаворонок, то есть вечером плохо соображаю.

 

На чем передвигаетесь в Калифорнии?

Купить машину в Америке — пара пустяков. У меня свой автомобиль.

 

Как здорово мы в финале подошли к вопросу, за который нас часто ругают читатели, если мы его не задаём: что за машина?

Subaru Outback.