— Сегодня новости буквально преследуют людей — экраны компьютеров, телефоны, социальные сети. Как вы думаете, действительно ли нужен весь этот контент и есть ли у людей время на то, чтобы его потреблять?
— Это хороший вопрос. Я думаю, что распространение информации на таком разнообразном количестве устройств и платформ дает людям больше выбора и доступ к новостям тогда, когда им это удобно. В США, например, мы можем наблюдать, что люди газеты читают в одно время дня, а планшеты используют в другое. Сейчас есть возможность выбирать из большего количества информационных потоков. Это означает, что все становится удобнее — потребители больше не ждут новостей или передачи, которая должна начаться в определенное время по телеканалу, выхода газеты. Теперь потребность в информации может быть удовлетворена мгновенно и в той форме, в какой хочет этого человек.
— Чего хотят читатели?
— Есть несколько типов медиапотребителей. Первый категорию людей мы называем print engaged — им нравится формат, приближенный к газете, их устраивает то, что новостную повестку определяют редакторы. Таких около 20 процентов. Вторая большая категория — online and mobile engaged — это так называемые наблюдатели, они предпочитают быть в курсе событий в течение всего дня и очень подкованы в плане устройств и приложений, у них есть некоторая готовность платить за онлайн контент. И третья группа, называемая casual readers, которая не готова платить за новости, они в большинстве своем используют социальные медиа для потребления контента. Это настоящие сетевые хомячки, они приходят и уходят. Глубина просмотра материалов этой категорией медиапотребителей невысока.
— Cуть самой профессии, на ваш взгляд, сейчас заключаются в том, чтобы журналист мог делать все самостоятельно? Снимать, писать, делать фотографии и постить в соцсети? Или же этим должна заниматься рабочая группа, где у каждого есть специализация?
— Думаю, оба варианта возможны. Все журналисты должны пробовать справляться со всеми видами информации: видео, аудио, фото и текст. В Соединенных Штатах большинство историй начинается с твита — это всего сто сорок символов, короткая фраза, но факт чаще всего начинается с нее, а затем уже журналисты выстраивают полноценные материалы. Это может быть пост в блоге, видео, полноценный материал, который скорее всего и в газете будет опубликован. Здесь можно проследить эволюцию от короткой фразы до большой истории, и все журналисты должны быть способны работать в двух направлениях — от простого к сложному и обратно.
— Что касается печатных медиа: в будущем они останутся, но станут элитарным товаром? Или же ежедневные газеты будут продолжать существовать, несмотря на то, что это большой труд многих людей и нерентабельный бизнес?
— Я думаю, печатные издания будут становиться все более и более дорогим удовольствием. Возможно, даже товаром класса люкс, роскошью. И только богатые люди смогут позволить себе печатный журнал или газету, потому что это гораздо дороже производить, но до тех пор, пока на них есть читатель, компании будут продолжать предоставлять ему формат, к которому он привык. Но в целом медиа переключатся с печатных на цифровые — и они будут существовать в планшетах, телефонах и каких-то новых устройствах. Мы двигаемся в эту сторону.
Разработчики создали для издания 6 форматов, которые могут поддерживаться на разных типах мобильных устройств — от экрана компьютера с большим разрешением до айфона, например. Переход осуществляется автоматически, в зависимости от того устройства, с которого вы заходите на ресурс. И, конечно, мы делаем большой акцент на то, как выглядит сайт — дизайн так же важен, как и то, о чем пишет издание.
— Каковы результаты работы системы Paywall?
— Достаточно хорошие, The Boston Globe перешла около 6 месяцев назад на эту систему. У нас 200 тысяч подписчиков на ежедневную печатную версию и около 350 тысяч — на воскресную. 20-25 тысяч платят только за онлайн-версию издания, при этом все люди, которые покупают подписку на бумажную версию газеты, также получают доступ на сайт — для них все включено. У ресурса около 5,5 миллиона уникальных пользователей в месяц. Это только начало, но оно вдохновляет.
— Станет ли когда-то возможным для пользователей платить за то, чтобы не видеть рекламу в медиа?
— На нашем сайте гораздо меньше рекламы, чем в других изданиях. Читатели платят за подписку для того, чтобы не видеть много рекламы — это качественное медиа, которое не засорено рекламой, это то, что вы ждете от премиум-использования. Медиа, менее зависимое от рекламодателей, по нашему мнению, — это и есть отличительная черта нашего издания. Я думаю, что право не видеть рекламу — привилегия, за которую однажды пользователи готовы будут заплатить. Думаю, такую возможность им дадут.
— Однажды?
— Да, уже сейчас вы можете покупать контент, не содержащий рекламы — например, электронные книги. Но некоторым людям нравится реклама, когда она адресована к человеку, но в не навязчивой форме. Реклама раздражает в том случае, если она постоянно попадается на глаза и не содержит полезной для вас информации. Многие рекламодатели, а следовательно и их реклама, становятся все находчивее. Реклама подстраивается под интересы людей, я говорю о контекстной рекламе или о коллаборативной фильтрации. В какой-то степени реклама — это часть того, что пользователи ищут в сети, предложения, информация и вещи, которые можно купить. Поэтому она, в принципе, может быть интересна потребителю.
— Как повлияла ваша работа на деятельность The Boston Globe? И какого развития для этого издания вы бы хотели?
— С того времени, как я пришел в компанию, мы эволюционируем: превращаемся из газеты в новостную мультиплатформу. До этого издание было сфокусировано на печатной версии. Сегодня с нами работают люди, которые создают контент для платформ любого типа. The Boston Globe уже изменился и продолжает меняться.
— Основные правила медиа сегодня?
— Social, local and mobile. Контент должен быть таким, чтобы его возможно было распространять и легко находить в социальных сетях. Локальным в двух смыслах: с одной стороны людям важно знать, что происходит рядом с ними, с другой — получать информацию о сфере своих интересов. Ведь то, что вас интересует, и является современностью. Под мобильностью контента я подразумеваю, что медиа должны быть доступны повсюду и с любого устройства.
— Как вы думаете, когда новые медиа перестанут быть новыми?
— Я думаю, это уже произошло. Я работаю в новых медиа уже около 18 лет, начал еще до того, как у меня появились седые волосы, так что думаю, что новых медиа уже нет. Для большинства молодых людей, таких, как вы, это уже норма потребления, и чем моложе пользователь, тем более он привязан к цифровым версиям и изданиям.
— Что вы думаете о медийной реальности в России?
— Я не говорю по-русски, и это мой первый визит в Россию, но есть ощущение, что понять то, что происходит в вашей медиасреде, достаточно сложно. Совершенно разные голоса и мнения: когда я читаю разные статьи об одних и тех же событиях в России или в Сирии, например, в The New York Times или Moscow Times, у меня складывается своя собственная картина мира, ведь в двух изданиях акценты поставлены на разных вещах. Но в Америке похожая ситуация — одни каналы более консервативны, другие либеральны, так что у событий может быть разная интерпретация. Именно в этом заключается гениальность интернета — пользователь может искать новости самостоятельно и создавать свою собственную картину происшествий.
Константин Ремчуков
