Роскомнадзор многие воспринимают как цензора. Так ли это? 

 Александр Жаров:Самый яркий лозунг наших оппонентов - Роскомнадзор - это синоним цензуры в России. Но что такое цензура? В СССР без одобрения Главного управления по делам литературы и издательств (Главлита) ни одна статья не могла появиться в газете, ни один сюжет не мог пойти ни на телевидении, ни на радио.

 Принцип работы Роскомнадзора совсем иной. Цензура предполагает "вычищение" информации до опубликования материала, а мы действуем уже после его публикации. Поэтому к цензуре, по моему глубочайшему убеждению, Роскомнадзор не имеет никакого отношения.

 Даже если мы выявляем нарушение в СМИ, то за этим далеко не всегда следует наказание. Когда начинает действовать любой новый закон, мы всегда предоставляем отрасли переходный период. В течение этого времени мы в случае выявления нового типа нарушения СМИ не наказываем, а разъясняем: коллеги, вот здесь есть нарушение, оно не соответствует новому закону, пожалуйста, отнеситесь внимательно. Мы публикуем разъяснения по новому закону у себя на сайте, обсуждаем в социальных сетях, на очных совещаниях с отраслью объясняем требования закона.

 Получается, что тот, кто "говорит", несет ответственность сам?

 Александр Жаров:"Словом можно убить, словом можно спасти, словом можно полки за собой повести…" При любой межличностной коммуникации происходит воздействие на собеседника. Если говорить о медиа, то они воздействуют на массовую аудиторию. Это, кстати, относится не только к журналистам, но и к вашим непрофессиональным коллегам - блогерам-"тысячникам", которые в социальных сетях и блогах воздействуют на массовую аудиторию. Они не несут ответственности, как СМИ. Но также спасают, губят и ведут полки.

Абсолютная свобода предполагает абсолютную ответственность. Ситуация с абсолютной свободой, когда нет границ и, к сожалению, нет никакой ответственности, очень трагична. Пример - история журнала "Шарли Эбдо". Сначала, когда были убиты журналисты этого сатирического еженедельника, почти весь журналистский мир сказал: "Je suisСharlie", "Я - Шарли". Но редакция, почувствовав общественную поддержку, сделала неправильные выводы из трагедии. Спустя несколько месяцев журнал опубликовал абсолютно неприемлемые карикатуры по случаю гибели российских граждан в результате теракта над Синайским полуостровом. После этого среди российских журналистов почти не осталось сторонников лозунга "Я - Шарли". Потом и Париж был вновь шокирован карикатурами, которые были опубликованы в "Шарли Эбдо" после теракта в столице Франции. Вот и возникает вопрос - где свобода и где ответственность? 

Вы блокируете доступ к ресурсам, которые пропагандируют экстремизм, в том числе ИГИЛ. Как стоит называть эту организацию в своих заметках?

 Александр Жаров:Cозданием террористического бренда запрещенной на территории России организации ИГИЛ занимались профессионалы. Словосочетание "исламское государство" имеет два ложных посыла и два опасных для неискушенного человека психологических "якоря". "Исламское" - то есть ассоциирующееся с традиционной и массовой религией. По своей сути, традиционный ислам абсолютно миролюбив и никакого отношения к терроризму не имеет. Второе слово,"государство" - еще один "якорь". На самом деле группа террористов захватила определенную территорию, и называет себя государством. Но неискушенный человек может попасть под влияние пропагандистов, которые прекрасно знают, как вовлекать людей в "секту", и используют ассоциации с традиционными значениями этих слов. Поэтому Роскомнадзор настоятельно требует в материалах СМИ про эту организацию писать "запрещенная на территории России", сразу обозначая контекст. Но можно ее называть и по-другому. Арабские политики и журналисты называют ее ДАИШ - эта аббревиатура созвучна с арабским словом, которое означает "подавляющий, давящий, несущий разрушение и войну". В лексической системе европейских языков и русского языка в этом сочетании букв нет ни ассоциации с государством, ни отсылки к религии, поэтому я приветствую, когда журналисты используют именно эту аббревиатуру - ДАИШ.

Мне кажется, когда на кону стоят вопросы судьбы, жизни и безопасности молодых людей, в дополнение к каждой статье однократно написать "запрещенная на территории России террористическая организация" или изменить аббревиатуру данной организации с ИГИЛ на ДАИШ - несложно и оправданно. 

Возвращаясь к вопросу о власти слова. Информацию пишут не только в блогах и на сайтах, но и распространяют через мессенджеры. Нужно ли регулировать их деятельность или запрещать? 

Александр Жаров: Это серьезная тема. Приведу пример. В ноябре прошлого года, сразу вслед за терактами в Париже, была массовая рассылка в мессенджере "WhatsApp" в Казани и в Москве о том, что 18 смертниц едут в эти города, готовятся теракты. Преподносилось все как утечка информации из правоохранительных органов. Абсолютная ложь. К чему это привело? Многие люди просто не поехали никуда на выходные, остались дома. Ситуация была некритичной, но тем не менее, нужно сделать выводы из нее. 

Я считаю, что запрещать ничего нельзя. Что такое мессенджеры? ОTT-сервисы, то есть они работают "поверх" инфраструктуры операторов связи, оverthetop, предоставляя аналогичные услуги - обмен данными, голосовые звонки и т.д. По сути, они являются аналогами мобильных операторов связи, но работают по другому принципу, по новой технологии распространения информации. Запретить их - все равно что на кипящий котел заклепки пытаться поставить. Вода все равно вырвется наружу. 

Работу операторов связи регулируют законы "О связи", "Об информации, информатизации и информационных технологиях". Поскольку мессенджеры являются аналогами операторов связи, то для них должны быть тоже прописаны правила, сходные с регулированием операторов связи. Например, бесконтрольное распространение массовой информации у нас, как известно, для операторов связи запрещено, в том числе массовые смс-рассылки. Это защищает граждан от навязчивой рекламы, разнообразного мобильного спама и предупреждает рассылку лживой и критической с точки зрения общественной безопасности информации. 

Кроме того, мессенджеры работают на той же коммерческой "поляне", что и традиционные операторы связи. При этом они абсолютно "пиратским" способом "отъедают" у них аудиторию. Можно назвать это недобросовестной конкуренцией. Никто не говорит о чтении переписки граждан в мессенджерах, но для них должны быть выработаны правила существования в России. В конечном итоге, заключая договор с пользователем, они получают персональные данные пользователей, безопасность которых не может быть гарантирована. Буквально на днях аналитический центр NowSecure выпустил отчет по безопасности мобильных приложений. Вот их данные: половина популярных мобильных приложений передают рекламным сетям пользовательские данные, включая телефонный номер, уникальный идентификатор смартфона, сведения о звонках, координаты геолокации и т.д. При этом четверть (24,7 процента) приложений имеют хотя бы одну уязвимость с высокой степенью риска. В 10,8 процента всех мобильных приложений зафиксированы утечки чувствительной для пользователей информации за пределы используемой сети. Это вопрос неприкосновенности частной жизни, личной безопасности, национальной безопасности.

Разработкой предложений по регулированию мессенджеров занимаются эксперты Медиакоммуникационного союза, других профессиональных сообществ, операторов связи. 

Есть еще "новые технологии", которые помогают "добраться" до заблокированной информации - анонимайзеры. Возможно ли как-то ограничить распространение этих программ? 

Александр Жаров:Предпринять действия по блокировке анонимайзеров и криптографических средств, применяемых для обхода блокировок, технически возможно, но, по моему мнению, абсолютно бессмысленно. С чем это связано? Анонимайзеры, которые используются для защиты информации при оказании коммерческой услуги, - это вполне легальные программы. И таких десятки. Мы сейчас хотим установить контакт с их создателями. И вместе с правоохранительными органами хотим сделать им предложение. Если они работают в легальном секторе экономики, зарабатывают деньги, шифруют и защищают таким образом коммерческую информацию (например, для банков) - почему бы им самим не фильтровать свой трафик, удаляя из него запрещенную информацию? 

Что касается небольших "самодельных" программ, которыми пользуются для того, чтобы попасть на закрытый "пиратский" сайт, то блокировать их бессмысленно. На место тех, кого мы заблокируем, придут новые, и эта гонка будет бесконечна. Кроме того, ряд абсолютно легальных программ, плагинов для популярных интернет-браузеров также позволяет получить доступ к противоправной информации. Но при этом способами обхода блокировок пользуются не более 7-10 процентов наших граждан. Это так называемая мотивированная аудитория, которая в любом случае хочет получить необходимый ей контент. 

Поэтому на данном этапе вопрос о блокировке анонимайзеров не стоит. Этот вопрос требует длительного изучения. Мы в рамках созданной по поручению Совета безопасности рабочей группы при Национальном антитеррористическом комитете вместе с нашими коллегами из правоохранительных органов этот вопрос прорабатываем. Но двигаемся не революционно, а эволюционно. Сейчас доля шифрованного трафика возрастает. В прошлом году в нашей стране было порядка 15 процентов шифрованного трафика. В этом году, я думаю, будет уже больше 20 процентов. Так что это вопрос развития национального сегмента Интернета. Здесь не может идти речи о блокировке, а лишь о сегментации трафика, его приоритезации для оказания коммерческих услуг. И здесь слово за операторами связи.

В социальных сетях тоже есть пиратские копии фильмов книг и музыки. Но там люди сами выкладывают. Неужели их нужно наказывать? Какое ваше отношение к социальным сетям? 

Александр Жаров: По отношению к "пиратскому" контенту социальная сеть социальной сети рознь. В иностранных социальных сетях по зарубежному законодательству достаточно жестко обходятся именно с пользователями, наказывают за скачивание пиратской продукции. В ряде стран Европы (например, в Германии, в Финляндии и др.) посещение "пиратского" сайта и скачивание нелегального контента после нескольких предупреждений автоматически влечет за собой крупный штраф - 600 евро, 800 евро, несколько тысяч евро. В США аналогичный закон под давлением общественности не был принят, но известны случаи, когда пользователи "пиратских" ресурсов привлекались к ответственности по суду. 

Если говорить про наши социальные сети, то с момента вступления в силу "антипиратского" законодательства их поведение изменилось. Два года назад наша самая крупная социальная сеть "ВКонтакте" была абсолютным лидером среди "пиратских" ресурсов. Но со сменой руководства перешла на "белую" сторону. И это, безусловно, было сложное решение. Ведь от "пиратского" трафика в значительной степени зависел доход этой социальной сети. Сейчас они активно легализуют наличие у себя и музыки, и фильмов, ведут переговоры с правообладателями по поводу распределения прибыли и легализации ресурсов. Уверен, в течение ближайших года-полутора "ВКонтакте" будет абсолютно легальным и "белым" ресурсом. 

Легально, это хорошо. Но у всех пользователей есть вопрос к легальным ресурсам - почему так дорого?

Александр Жаров: Сервисы онлайн-дистрибуции легального контента очень долго жили в непропорционально жесткой конкурентной позиции, когда все инвестиции не приводили ни к чему. То есть были вложены уже сотни миллионов рублей, а отдачи не было. И накануне принятия "антипиратского" закона многие из них стояли перед выбором, закрываться или нет. И сейчас понятно, что они пытаются те инвестиции, которые были вложены за прошлые годы, вернуть. Но, мне кажется, что цена услуги должна быть адекватна сегодняшним возможностям потребителя. И я знаю, что многие ресурсы над этим серьезно думают. Очевидно, что их стратегия развития в 2016 году по отношению к 2015-му претерпит изменения. Кто-то переведет значительную часть услуг из платной модели монетизации в рекламную, сделав контент бесплатным для потребителя. 

Кроме того, правообладатели в условиях бескомпромиссной борьбы с пиратством уже предпринимают практические шаги по сокращению так называемых "цифровых окон". Новинки широкоформатного кинопроката появляются на легальных онлайн-площадках уже не через два-три месяца, а через неделю или две после премьеры в кинотеатрах. Эта позитивная тенденция во многом является следствием применения "антипиратского" законодательства.

В Интернете появилось много ресурсов, которые предлагают смотреть телепрограммы. Насколько это законно? 

Александр Жаров: Когда мы говорим про эфирное и неэфирное телевидение, то существуют операторы связи, которые осуществляют доставку контента до зрителя, и существуют вещатели - медиакомпании, которые этот контент производят. Всегда есть договор между вещателем и оператором связи, предусматривающий коммерческую выгоду одной и другой стороны. Может ли медиакомпания осуществлять стриминг теле- и радиоконтента в Интернете? Безусловно, может. Но речь идет о контенте, который она сама производит, либо покупает на него права. Если в лицензионном соглашении об использовании этих прав указано, что в том числе предполагается интернет-вещание, то никакого нарушения не происходит. Если медиакомпания это делает без договоренности с владельцами авторских прав, то они предъявят претензии через суд и, безусловно, его выиграют.

Но вопрос распространения именно контента телеканалов в Интернете должен быть урегулирован. Появились новые субъекты рынка - агрегаторы информации, они тоже оказывают влияние на рынок. Поэтому профессионалы рынка говорят о том, что борьба с пиратством, развитие платных услуг, онлайн-бродкастинг являются теми драйверами, которые позволят нашему телевидению как сектору экономики развиваться и расти хорошими темпами. Телевещатели заинтересованы в законодательном правовом регулировании этого вопроса.

Вопрос из регионов. Алтайский портал защиты прав заемщиков задает вопрос. Клиенты алтайских банков и микрофинансовых организаций жалуются, что оттуда происходит утечка их персональных данных. Людям начинают звонить другие банки, страховые компании. Как Роскомнадзор может наказать такие учреждения, ведь по сути дела, нарушается закон о персональных данных?

Александр Жаров: Вопрос защиты персональных данных, это вопрос защиты личного пространства. Если они попадают в руки преступника, это может привести к самым тяжелым последствиям. С персональными данными нужно обращаться очень аккуратно. Заключая договор, указывая свои персональные данные, например, чтобы получить скидку, нужно понимать, в чьи руки ты их отдаешь. Надо всегда оценивать "стоимость" скидки и с этого ракурса. Это вопрос личной ответственности каждого гражданина.

Наше законодательство по защите персональных данных построено таким образом, что оно вбирает в себя лучшие особенности европейской модели, где всю ответственность за свои персональные данные несет гражданин, и азиатской модели, где государство на 100 процентов берет на себя ответственность за персональные данные гражданина. Сейчас мы разрабатываем информационную стратегию, которая поможет россиянину самому разобраться с рисками и угрозами, которые несет бесконтрольное распространение персональных данных. С другой стороны, когда преступник или недобросовестный бизнесмен начинает манипулировать персональными данными гражданина, необходимо обеспечить его наказание и защиту прав гражданина.

Первое, что нужно сделать любому гражданину, когда он подозревает, что его персональные данные недобросовестно используются, это написать обращение в Роскомнадзор. К нам поступают десятки тысяч обращений в год, и на все мы реагируем. Сеть территориальных органов Роскомнадзора покрывает всю страну, и мы неизбежно приходим с проверкой в организацию, которая позволяет себе небрежно относиться к безопасности персональных данных россиян. Последствия для нее могут быть самые жесткие, начиная от крупного штрафа и заканчивая передачей дела в прокуратуру.

Но персональные данные требуют еще для захода на ресурсы, покупки билетов. Как здесь быть?

Александр Жаров:С сентября прошлого года у нас действует закон о локализации баз данных наших граждан на территории России. В сети Интернет работают не только отечественные, но и иностранные компании, которые предоставляют самые разные услуги. Начиная с интернет-магазинов, которыми пользуются миллионы наших граждан, и заканчивая сайтами знакомств, туристическими, арендными, игровыми сервисами. Доля интернет-зависимых отраслей экономики растет, многие из оффлайн-бизнеса "перетекают" в Интернет, потому что это дает доступ сразу к национальным и глобальным рынкам и позволяет снижать расходы. В том числе, скажем так, и не очень добросовестный бизнес. Поэтому, когда вы пользуетесь услугами в сети, внимательно читайте пользовательское соглашение - особенно то, что написано мелкими буквами. Лучше иметь дело только с понятными и легальными площадками. 

В целом как обстоит дело с локализацией персональных данных в России со стороны иностранных компаний?

Александр Жаров: Мы настоятельно - я бы сказал, уже достаточно нудно - информируем иностранные компании, и в частности соцсети, о том, что они должны исполнить закон.

Мы считаем, что набор тех данных, которые требуют в своих пользовательских соглашениях и "Твиттер", и "Фейсбук", позволяют идентифицировать человека и по нашему закону попадают под определение персональных данных. Я написал очередное письмо в компанию "Твиттер" с просьбой подтвердить или опровергнуть информацию о том, что они намерены соблюдать закон о локализации персональных данных в России. Никто их не обязывает на это письмо отвечать. Но мы рано или поздно, в этом или в следующем году, но проверим, исполняют они закон или нет. Если возникнет экстренная ситуация, мы можем и внеплановую проверку провести. У нас есть возможность проверять компании вне зависимости от того, есть у них юридические представительства на территории РФ или нет.

Я хочу подчеркнуть следующее. Если мы найдем нарушение закона, то мы будем в каждой ситуации разбираться индивидуально и предметно. И будем давать достаточный срок для того, чтобы компания начала движение в сторону локализации персональных данных, а не сразу ее "закрывать". И придем со следующей и следующей проверкой, чтобы удостовериться, что все делается правильно. Только в случаях жесткого и принципиального отказа мы будем обращаться в суд с иском, предусматривающим прекращение деятельности такой компании в России. 

В марте Роскомнадзор намерен представить первую редакцию информационной стратегии защиты прав субъектов персональных данных. Как идет работа над ней?

Александр Жаров:Она почти готова. В ней речь пойдет о тех рисках, которые несет в себе небрежное обращение со своими данными, в том числе и в Интернете. Например, маскируясь под сверстника, с детьми в сети может общаться злоумышленник. Я говорю не только о педофилах, которые, безусловно, есть. Но и грабители могут быть, которые пытаются украсть данные кредитной карточки или просто вызнать адрес для того, чтобы, узнав о том, что ребенок живет в семье с достатком, проникнуть в квартиру. Этому посвящена наша информационная стратегия.

Говоря о детях. Онлайн игры. Там много всего - и пропаганда наркотиков, и суициды, и нетрадиционная ориентация. Как с этим бороться?

Александр Жаров:Я с вами полностью согласен, что онлайн-игры - это, безусловно, информационная продукция. Во-первых, они приглашают игрока в определенный интерактивный мир, где он а) потребляет информацию, б) начинает примерять на себя ролевую модель. Мы знаем из СМИ достаточное количество историй о трагедиях, к которым привела игромания. Поэтому вопрос важный, государственного уровня.

Есть несколько нюансов, которые говорят о том, что к играм нужен особый подход. Во-первых, сайты, которые являются интерактивными площадками для игроков, пару-тройку раз попадали в реестр запрещенной информации, потому что там содержалась противоправная информация, чаще всего пропаганда суицида. Информация в итоге удалялась, но для этого требовалось немало усилий с нашей стороны. Связаться с администрацией игровых ресурсов бывает очень сложно. Иногда срабатывает придание ситуации публичного статуса - тогда через активность самих пользователей информация о возможной блокировке доходит до администрации ресурса, и наши требования исполняются.

Если же говорить про сами игры, то чаще всего это в достаточной степени изолированная экосистема, где взаимодействие между игроками происходит и в режиме онлайн, и в режиме machine-to-machine, приставка к приставке. В Париже террористы организовывали свои коммуникации не только посредством шифрованных мессенджеров, но и, насколько я знаю, через PlayStation4, где невозможно определить: относятся ли призывы стрелять и убивать к событиям виртуальной игры или реальной террористической атаки. Роскомнадзор взаимодействует с экспертами Фонда развития Интернета, Санкт-Петербургского государственного университета и других организаций, чтобы разработать подходы к регулированию этого вопроса. Но мы делаем это очень аккуратно и деликатно и конкретику пока не готовы озвучивать.

Впереди выборы. Возможности коммуникации беспредельны. И недобросовестные агитаторы могут вбрасывать ту или иную информацию везде. Готовитесь? 

Александр Жаров:У нас большой опыт работы в условиях избирательных кампаний. Один из моих заместителей, который отвечает за СМИ, является членом рабочей группы ЦИК, которая как раз занимается предвыборной агитацией и работой со СМИ. Работаем по всему спектру информационного пространства. Мы мониторим 5 тысяч СМИ в неделю, к нам поступают обращения граждан. Обнаруживаем разные истории. Появляются даже поддельные газеты или приложения к партийным газетам. В одном из регионов появилось многотиражное приложение к одной из партийных газет, которая не является средством массовой информации. Мы совершенно точно накажем, во-первых, саму газету, выпишем административный штраф, во-вторых, либо добьемся, что нелегальное СМИ будет зарегистрировано, либо оно перестанет существовать. Ситуация требует жесткого контроля, потому что понятно, что в предвыборной агитации должно быть обеспечено равноправие. И запрещенные методы агитации должны пресекаться. То, что касается наших полномочий, уверяю вас, они будут исполнены в полном объеме.

На выборы планируете привлекать систему "Ревизор"?

Александр Жаров:Система "Ревизор" - это программно-аппаратный комплекс. То есть оборудование, которое устанавливается на сеть операторов связи, и к нему написано программное обеспечение. В зависимости от того, какая сеть, проводная или беспроводная, используются различные методы мониторинга. "Ревизор" не будет следить за контентом, в том числе и на выборах. Система нужна для того, чтобы контролировать исполнение операторами связи требований о блокировке противоправных ресурсов. На первом этапе существования реестра запрещенной информации у нас работали инспекторы, которые вручную подключались к сетям операторов связи и проверяли, заблокирован ресурс или не заблокирован. Но потом массив содержащихся в реестре сайтов увеличивался в прогрессии. Сейчас в общей сложности в реестре запрещенной информации побывало более 100 тысяч адресов, в настоящий момент более 20 тысяч адресов блокируется. Большой объем, людям вручную проконтролировать блокировку сложно, поэтому было принято решение о программно-аппаратном решении данного вопроса.

В систему введен актуальный перечень всех запрещенных ресурсов, по этим адресам она шлет запросы. Всего 10 тысяч "агентов" (специальных устройств) в течение часа посылают более 120 миллионов запросов на заблокированные сайты. Если запрос проходит, программа фиксирует - блока нет. Дальше уже инспектор разбирается, почему не осуществляется блокировка. Таким образом, мы проверим, кто из операторов связи эффективно блокирует противоправную информацию, а кто по халатности или нежеланию не исполняет закон. Это единственная функция "Ревизора". Эта система сама не будет ничего блокировать, и тем более контролировать действия пользователей в Сети.

Источник: Российская Газета

 Текст: Юлия Воронина, Татьяна Шадрина,

Фото: Александр Шансков