После этого компании, возможно, придется увеличить налоговые отчисления в разных странах

Сумма, которую пообещала заплатить корпорация Google, включает налоговую задолженность и обязательство в будущем платить налоги по повышенной ставке.

Налоговая задолженность Google в Великобритании, касающаяся десятилетнего периода, была выявлена в ходе длительного аудита, проведенного британским ведомством по доходам и таможне. Налоговики изучали схему оптимизации налогов Google, основанную на учете прибылей в Ирландии, где расположена штаб-квартира корпорации. При этом Великобритания является для Google крупнейшим рынком за пределами США. В нем занято около 2400 сотрудников, его доход в 2014 г. составил $6,5 млрд.

В противном случае им придется повышать цены на билеты, что скажется на посещаемости

Крупнейшие российские сети кинотеатров обратились к правительству с просьбой не вводить новый сбор на поддержку отечественных фильмов. Письмо подписали сети "Синема Парк", "Каро фильм", "Киномакс", "Люксор", "Формула кино", "Синема Стар", сообщает "Интерфакс".

Госдума в первом чтении приняла законопроект, который облагает иностранные IT-компании, работающие на территории России, налогом на добавленную стоимость (НДС). Об этом сообщает «Коммерсантъ».

Компании, которые продают в России электронные услуги (программы, книги, видео), будут платить НДС. Такой законопроект готов и будет внесен в Госдуму. Цена вопроса для рынка может составить десятки миллиардов рублей в год

Обложить иностранцев

Законопроект об обложении НДС компаний, оказывающих электронные услуги в интернете, представили депутаты Госдумы Андрей Луговой (ЛДПР) и Владимир Парахин («Справедливая Россия»). Документ (есть в распоряжении РБК) направлен на отзыв в правительство, после получения ответа авторы внесут его на рассмотрение нижней палаты, сказал РБК Парахин.

Собеседник, близкий к руководству Госдумы, говорит, что знаком с документом и у проекта высокие шансы стать законом. Председатель профильного для этого закона думского комитета по информационной политике, информационным технологиям и связи Леонид Левин назвал законопроект «актуальным и соответствующим сложившейся экономической ситуации». В законопроекте сказано, что он вступит в силу с 1 января 2017 года.​

Министерство культуры предлагает внести изменение в порядок сбора так называемого «налога на болванки», следует из уведомления, опубликованного на Федеральном портале проектов нормативных правовых актов.

Минкультуры предлагает внести изменения в постановление правительства РФ №829 «О вознаграждении за свободное воспроизведение фонограмм и аудиовизуальных произведений в личных целях».

Законопроект обяжет иностранные IT-компании платить НДС в России

Во вторник профильный комитет Госдумы одобрил законопроект, согласно которому иностранные IT-компании должны платить НДС в России, и рекомендовал Госдуме принять его в первом чтении, об этом говорится в проекте решений комитета (копия есть в распоряжении «Ведомостей»).

Николай Дмитрик о налоге на Интернет, авторском праве как сервисе и о том, кто должен решать проблемы, связанные с развитием новых технологий

Российское интернет-сообщество всколыхнула инициатива введения налога на Интернет. Все те, чьи интересы, казалось бы, должен был защитить новый проект, единым фронтом выступили против Никиты Михалкова, выставив его чуть ли не новым Распутиным. Однако, если оставить в стороне личность оскароносного режиссера, есть ли у «налога на Интернет» будущее? Ведь попытки введения такого налога предпринимаются не впервые: за 5 лет схожие инициативы возникали как в России, так и, например, в Великобритании и Франции. Почему, несмотря на явные аргументы против, к идее «налога на Интернет» возвращаются снова и снова?

(Эксперты обоснованно похоронили идею, "сборщики" очень хорошо живут , но авторы проекта продолжают его продвигать  - прим. редации МедиаПрофи)

Транзакционные издержки

В середине 20 века нобелевский лауреат Р.Коуз предложил магическую концепцию транзакционных издержек. Он доказал, что в мире без транзакционных издержек изначальное распределение ресурсов между сторонами не имеет значения: люди будут вступать друг с другом в сделки таким образом, чтобы обеспечить оптимальное для экономики распределение ресурсов. Экономика без транзакционных издержек подобна идеальному газу: любое внешнее давление распределятся равномерно по всему объему заполненной газом емкости.

Реальная экономика, конечно же, не свободна от транзакционных издержек. Но снижение транзакционных издержек может привести к значительному эффекту тогда, когда мы по каким-то причинам не можем изменить начальное распределение ресурсов. Чем ниже транзакционные издержки, тем ближе к оптимальному конечное распределение ресурсов в обществе. Например, в начале 2000-х годов переход от прогрессивной ставки подоходного налога к единой ставке в 13% и отмена обязательной подачи налоговой декларации привели к 12-кратному росту налоговых поступлений в российский бюджет.

Примеры успешного внедрения «единой ставки» известны и в сфере интеллектуальной собственности: от $0.99 за сингл в варианте Стива Джобса до $9,99 в месяц в варианте Google. Сейчас подпиской на музыку пользуется 41 миллион человек во всем мире – в 5 раз больше, чем в 2010 году. Ни iTunes, ни Google Play не затрагивали принципов авторского права (изначальное распределение ресурсов), они лишь сделали удобнее получение музыки теми, кому она была нужна (то есть обеспечили оптимальное конечное распределение ресурсов за счет снижения транзакционных издержек).

Прямо противоположной по своей сути является система, предполагающая борьбу с пиратством. Транзакционные издержки в ней (лицензионные договоры и платежи, союзы правообладателей, проверки, суды, адвокаты и пр.) предельно высоки. Как следствие, начальное распределение ресурсов является одновременно и конечным. Настройка этой системы возможна только путем изменения подходов, заложенных в самом авторском праве (то есть путем изменения объема прав, предоставляемых законом правообладателям и пользователям).

Неприятной особенностью второй системы является то, что она может развиваться только в условиях монополистической конкуренции, поскольку только в этом случае производители могут позволить себе не оптимизировать издержки. А это состояние рынка интеллектуальной собственности стремительно утрачивается. Во-первых, один и тот же творческий результат (например, фильм) оказывается представлен в разных формах (на него можно сходить в кино, посмотреть на dvd или по VoD, наконец, скачать с торрента), которые вполне на равных конкурируют между собой. Во-вторых, из-за наличия сетевых эффектов рынок интеллектуальной собственности все больше является рынком покупателя, а не продавца. До внимания потребителя может дойти лишь незначительная часть творческих результатов; внимание, а не деньги становятся ресурсом, за который конкурируют между собой правообладатели.

Контроль пользователей

Даже самый обычный наблюдатель может заметить, что что-то с авторским правом не так. «Кривая колея» для этой отрасли права началась, по-видимому, в 1955 году с решением Федерального Верховного суда ФРГ о том, что звукозапись в домашних условиях не является изготовлением копий для частных нужд, а следовательно, нарушает авторское право. При этом в мотивировочной части решения суд прямо указал, что интересы обладателей авторского права имеют приоритет над неприкосновенностью частной жизни пользователей, так как без творческого труда автора произведения бы не существовало вообще, а следовательно, нечего было бы и копировать.

Конечно же, правообладатели могли контролировать пользователей и раньше. Но это были профессиональные пользователи – например, рестораны, в которых исполнялись музыкальные произведения. В 1955 году впервые был поставлен вопрос о контроле массовых пользователей, так как технологии массового копирования впервые поставили под сомнение краеугольный камень авторского права – связь произведения с материальным носителем. На розничном рынке произведение впервые оказалось оторванным от его носителя; а именно на этом и строился рынок. Произведения распространялись как вещи (книги, пластинки, открытки), и транзакционные издержки на распространение интеллектуальной собственности были равны транзакционным издержкам товарного рынка.

Кстати, после примерно 20 лет поиска решения проблемы частных копий, оно было найдено в «единой ставке»: на производителей и импортеров копировального и звукозаписывающего оборудования были наложены обязанности производить отчисления в счет организаций по управлению правами на коллективной основе.

Контроль частного, массового использования имеет два очевидно негативных последствия. Во-первых, это повышает транзакционные издержки (на идентификацию пользователя, расчеты с ним, учет объема использования, поддержание в актуальном состоянии средств защиты и т.п.). Необходимость совершения транзакций может стать барьером для пользователя (например, не имеющего банковского счета) и вынудит его использовать нелегальный контент. Во-вторых, это нарушает неприкосновенность частной жизни: литература, кино, музыка составляют интимную, внутреннюю сторону человеческой личности, вмешательство в которую вызывает протест.

Неизвестно, удастся ли полностью отказаться от контроля частного использования произведений, однако уже сейчас понятны технологии, позволяющие минимизировать, сделать незаметным для пользователей вмешательство в частную жизнь. Прежде всего, это связано с тем, что Интернет в нынешнем виде скоро перестанет существовать. Уже сейчас в бедных странах, где смартфоны продаются с бесплатным доступом к Facebook, Facebook для пользователя это и есть Интернет. В странах побогаче тенденция не столь очевидна, но все же: Google (с его Google Play) стал MVNO, Ростелеком активно развивает собственную службу контента zabava.ru. Складывается ситуация, когда у информационного посредника (Facebook, Google, Ростелеком) есть возможность идентифицировать и абонента, и контент, к которому абонент получает доступ, причем такая ситуация не навязывается пользователю, а вытекает из структуры рынка. А с развитием «Интернета вещей» идентифицировать пользователя будет не нужно – достаточно идентифицировать устройство.

Есть и еще один момент, который пользователи неизбежно заметят, если их контролировать. Это оплата. Подписка Google All Access или Spotify дает пользователю возможность не думать о цене каждого сингла; пользователь принимает решение «слушать или не слушать», а не «платить или не платить». Решение об оплате – это транзакция. Чем реже мы заставляем пользователя принимать его, тем ниже транзакционные издержки, а значит, тем эффективнее распределяется интеллектуальная собственность между пользователями.

Контроль интеллектуальной собственности

Особенность современного авторского права, которую большинство юристов трактуют как прогрессивную, заключается в том, что любые произведения пользуются равной правовой охраной, независимо как от их художественной ценности, так и от какой-либо регистрации или опубликования. С одной стороны, такой подход оставляет на усмотрение правообладателя, как тот распорядится своей интеллектуальной собственностью, будет ли он ее распространять, бороться с нарушителями и так далее. С другой стороны, этот же подход ввергает пользователей в состояние неопределенности: например, анекдот – это ведь тоже объект авторского права. Значит ли это, что на его перепечатку надо получать лицензию автора? а как быть с постами в Инстаграме? а с сообщениями на форумах?

Каталоги «ценной» интеллектуальной собственности уже вовсю создаются (в очередной раз можно привести в пример Google Play). Такой «каталожный» учет интеллектуальной собственности в сочетании с уже рассмотренными выше двумя факторами (снижением транзакционных издержек и учетом пользователей) уже привел к появлению «зон, свободных от пиратства» – iTunes и других. Вопрос только в том, что осталось за границами этих зон.

Так что же делать с «налогом на Интернет»?

«Налог на Интернет» обладает всеми чертами «убийцы пиратов»: он снижает транзакционные издержки, не заставляет пользователей принимать решения, обеспечивает учет «ценной» интеллектуальной собственности. Почему же все против этого налога?

Скорее всего, проблема «всего лишь» в добровольности. «Налог на Интернет» имел бы смысл постольку, поскольку он повышает эффективность распределения ресурсов. Обязательность убивает эффективность; она нарушает неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность собственности и свободу экономической и творческой деятельности; а главное – она не дает субъектам свободы выбора, возможности свободной торговли друг с другом, о которой говорил Коуз.

Почему так важна свобода выбора? Представим себе, что у вас есть возможность подключения к одному из двух интернет-провайдеров. Услуги одного стоят $10 в месяц, второго — $20. При этом второй предлагает еще и доступ к каталогу, где есть всё-всё-всё, что вам нужно: книги, фильмы, музыка. Какого провайдера вы выберете? И если вы выберете второго, зайдете ли хоть раз на торрент-трекер?

Представим себе, что вы – молодой музыкант. Вы можете выложить свой новый сингл на сайт и или дать к нему доступ бесплатно, или пытаться продавать его по $.99. Либо можете поместить его в каталог и получить вознаграждение, исходя из собранной с пользователей по подписке суммы и количества обращений к вашему синглу.

Решение по интернет-провайдеру, скорее всего, очевидно: второго провайдера вы выберете для себя, первого – для «интернета вещей». Решение по способу распространения сингла уже не так очевидно, но, как минимум, все варианты решения по синглу имеют свои положительные стороны. Итоговый выбор зависит от того, как построена система распределения дохода, собранного по подписке, эффективнее ли она, чем прямое взаимодействие с пользователями.

Все это говорит о том, что у идеи доступа к интеллектуальной собственности по «единой ставке» есть будущее, но только в том случае, если выбор этой модели будет добровольным как для пользователя, так и для правообладателя. Проблемы, порожденные технологическим развитием, должны решать новые технологии, а проблемы авторского права не должны затрагивать пользователей как людей, совершенно в нем не разбирающихся. Баланс же интересов пользователей и правообладателей должно искать не государство, а информационные посредники, с которыми (а не с пользователями) правообладатели должны договариваться о цене. Авторское право, оторвавшись от вещи, вполне способно стать услугой, сервисом, как для пользователей, так и для правообладателей.

Напоследок – пример из совсем другой области. Один мой знакомый купил дом с участком земли на окраине поселка, начал разбивать сад. А через год запустили новый маршрут экспресс-автобуса – и надо же такому случиться, что кратчайший, самый удобный путь от поселка к новой остановке автобуса прошел через участок моего знакомого. Сад был вытоптан; в заборе все время проделывали дырки, никакие объявления и даже собаки не помогали. Поразмыслив, мой знакомый сломал забор совсем, вымостил удобную дорожку – и открыл около нее магазин. Теперь этот магазин служит не только источником для безбедного существования моего знакомого, но и замечательной иллюстрацией выбора: что эффективнее, защищать свою собственность или обеспечивать взаимовыгодный доступ к ней всех желающих.

Николай Дмитрик
Digital Report
Фото: imagineerinx / Shutterstock.com

Мнение редакции может не совпадать с мнением автора