— «Орлеан» — фильм о том, как люди, казалось бы, не совершающие преступлений, очень часто переходят черту дозволенного в обыденной жизни и фактически становятся преступниками. Нет, не с позиции уголовного права, но с точки зрения чистоты и справедливости отношений между людьми. Самое страшное, что со временем эти преступления становятся нормой и люди перестают обращать на это внимание.
Один из героев фильма, которого играет Олег Ягодин, пять лет не может похоронить урну с прахом матери. Она валяется в комнате, под тахтой, на которую он укладывает разных девиц. С точки зрения права — это не преступление. Но согласитесь, что ситуация чудовищная? Это твоя мать, она дала тебе жизнь и воспитала. А ты пять лет не можешь найти время, чтобы поступить так, как должен поступать человек.
Задача нашего фильма — спровоцировать разговор. Мы хотим, чтобы люди начали спорить о том, где сегодня граница дозволенного, переступать через которую нельзя. У каждого она своя, и всем интересно узнать, где она у других.
— Чтобы такое послание дошло, его надо отточить. Я специально не пошел на пресс-показ, решил сперва услышать ваши слова о фильме, а потом сходить, свериться.
— На самом деле повесть, по которой снимался фильм, более философская и более тяжелая для восприятия. Мы с Андреем Прошкиным пытались донести это послание через киноязык и даже через музыку, придав фильму ироничный, гротесковый характер. Мы хотели сделать черную комедию и мистический триллер, а не нравоучение. Кажется, получилось. «Форбс» написал, что «Орлеан» — это «Мастер и Маргарита» наших дней. Очень лестная оценка, мы такого не ожидали.
В «Мастере и Маргарите» огромное количество смешных сцен, фантастический юмор, при этом — очень мощные, глубокие высказывания про всех нас, про основы бытия и наши отношения с Богом. И про любовь, конечно. В этом смысле «Орлеан» действительно где-то «Мастер и Маргарита». Когда мы начинали работать над фильмом, мы даже подумать не могли, что замахнемся на что-то подобное. Видимо, у нас получилось.
— Вы собираетесь что-то заработать на этом фильме?
— Финансовая конструкция вокруг каждой картины уникальна с точки зрения того, как складываются деньги. Универсальной схемы не существует. У «Орлеана» есть несколько особенностей. У нас были невозвратные деньги, которые мы получили в качестве государственной субсидии. Естественно, они не покрыли все расходы. Еще одно обстоятельство — события в Крыму. Мы планировали снимать в то время, когда было непонятно, чей Крым — «их» или «наш». Попали в период межвластия, беспокойный, сложный. Потеряли и время, и деньги, выпали из бюджета, нужно было искать дополнительное финансирование.
— Как-то вы сказали, что 13–15% зрителей ТНТ, которые смотрят «Открытый показ», составляют 1,2 млн человек. Это и есть аудитория фильма, которая купит билет в кино?
— Если точнее, то доля 13–15% по аудитории 14–44 лет — это приблизительно рейтинг в 1%. В абсолютных цифрах это где-то 700–800 тысяч человек. «Открытым показом» мы как бы говорим людям: «Ребята, мир кино богаче, интереснее, чем вам кажется. Посмотрите, вам понравится!» И тут нельзя ошибаться с выбором фильмов. «Орлеан» — это не тот фильм, на который зритель идет развлечься и назавтра не вспомнить, о чем он. Это не коммерческая картина. В этом смысле мне нравится европейская традиция, когда бокс-офис меряют не в евро, а в количестве проданных билетов. Так и в нашем случае — успех картины измерим количеством зрителей.
— Что никогда не попадет в «Открытый показ»?
— Если взять нашего земляка Васю Сигарева, то это фильмы «Волчок» или «Жить». При этом мы вели переговоры с Сигаревым, чтобы «Страна Оз» обязательно попала в «Открытый показ». Мы говорили: «Вася, никому не отдавай этот фильм!» И дело здесь не в мере таланта режиссера. Просто его первые фильмы не дают надежды. Они приговаривают общество, забивают последний гвоздь в гроб.
Отбирая картины для «Открытого показа», мы говорим, что они, конечно, могут нелицеприятно и жестко препарировать действительность, но они должны давать надежду. Классический пример — «Класс коррекции» Ивана Твердовского. Казалось бы, тяжелая социальная драма про девочку-подростка, колясочника. Все это происходит где-то в глубинке, вокруг дети-инвалиды, безысходность. Но по своему финалу это очень светлый фильм.
— В ваших «Овсянках», например, тоже нет никакой надежды, но ведь этот фильм попал в «Открытый показ».
— «Овсянки» прошли с очень хорошими цифрами. Думаю, вам просто нужно пересмотреть картину. Там есть такая финальная фраза, которая звучала рефреном в конце фильма: «И только любовь не имеет конца». Это очень сильный фильм про любовь. Недаром в свое время он прогремел на Венецианском фестивале. Это фильм о том, что женщину нельзя любить как тело или как икону. Ее надо любить как женщину.
— Насколько сильна проекция вашей личности на фильмы, которые вы продюсируете?
— У меня немного картин как у продюсера: «Овсянки», «Любовь с акцентом» и «Орлеан». Когда я делал эти фильмы, в моей жизни происходило что-то, что было им созвучно. В этом смысле все картины для меня — это личные высказывания. Несмотря на то что в нашей стране продюсер — это вроде как не автор.
— Я так не считаю, продюсер — это, безусловно, автор. В этом смысле интересно посмотреть на то, что сейчас делает канал ТНТ. Вы формируете (если не сказать программируете) личности огромного количества людей, а может, и целого поколения.
— ТНТ — это 100% поколенческое телевидение. Именно таким оно было задумано и реализовано моим предшественником — Ромой Петренко. Он 11 лет делал этот проект. Думаю, как задачу он это не осознавал, но так получилось.
— Вы часто называете себя «продюсером смыслов». Интересно, вы осознаете, какие смыслы вкладываете в головы поколения через телевидение?
— Очень много смыслов. Наверное, самый главный — нельзя очень серьезно к себе относиться. К своему успеху, статусу или даже к своим неудачам. Нужна самоирония. В этом смысле монологи Паши Воли в Comedy Club — это такой Салтыков-Щедрин с Аркадием Райкиным. Это мощная сатира, которая строится на убеждении, что «самые глупые в мире вещи делаются с серьезным выражением лица». Эта цитата из «Барона Мюнхгаузена» Марка Захарова и есть концепт ТНТ. В этой фразе все! Только если вы обладаете самоиронией и можете оценивать себя критически, в вашей жизни будут происходить позитивные изменения. Как только вы начинаете себя безоглядно любить, считать важным, такой истиной в последней инстанции — вы никто. Вы мимо кассы. Эту мысль мы пытаемся донести во всех своих программах, сериалах, да в чем угодно.
— Но можно сказать и по-другому: ржака хорошо продается. Телевизионный рекламный рынок России упал на 18% — это кризис. Но при этом выручка канала ТНТ сократилась гораздо меньше, чем у любого из федеральных каналов.
— Я думаю, что сегодня с точки зрения эмоций и смыслов ТНТ — это оазис нормального отношения к профессии, здравого смысла и правильных дискуссий, которые мы провоцируем в обществе. Даже «Дом-2» — это ведь тоже школа жизни. Очень многие люди, посмотрев на это, ужаснутся и скажут: «Нет, я так не хочу!»
Если проанализировать эфир ТНТ, можно сказать, что на канале помимо просто юмора есть изрядная доля социальной сатиры. Более того — появилась политическая сатира. Посмотрите серию «Физрука» про съезд партии «Единая Россия», послушайте, о чем поет Семен Слепаков, посмотрите сцены в Comedy Club, в которых задействован персонаж по имени Владимир Путин…
— Вы директор популярного канала, вы должны понимать, что однажды к вам придут и скажут: Игорь Николаевич, ну куда вы со своим Салтыковым-Щедриным… Ваше дело — «Дом-2» показывать и долбить людей ржакой. Или у вас есть какая-то индульгенция наверху?
— Нет. Это может произойти в любой момент, поэтому мы просто работаем здесь и сейчас. Важно следить за балансом и не злоупотреблять ни редактурой, ни правом вето. На ТНТ нет ни одного человека, который может единолично что-то запретить. Даже я, генеральный директор. Это продукт коллективного труда. Все финальные решения по сценариям или монтажу принимаются совместно. Точно так же формируется программная сетка. Схема была отлажена за 10 лет. Моя задача на ТНТ — просто сохранить эти традиции.
— Специфические традиции… Я тут посмотрел лист сериальных премьер на ТНТ, просто перечислю несколько говорящих названий: «Измены», «Озабоченные», Германика снимает «Бонус» про правду улиц. Есть еще «Не телки»…
— Этот сериал уже называется не так. Сейчас «Не телки» — это «Кризис нежного возраста». Про бывших школьниц (смеется)… Тоже про правду жизни.
— Я своей дочери, например, не хочу показывать ваши сериалы.
— Сколько ей лет?
— Восемь.
— Конечно, нельзя. С какой стати? Ужас какой!
— Нет, я в принципе вообще не хочу ей их показывать.
— Ну почему же, 16+, велкам. В обязательном порядке.
— Какие люди вырастут на таких сериалах?
— Отличные, правильные люди. На меня посмотрите.
— Уверен, вы совсем на другом воспитывались.
— Почему — нет, на том же самом. У меня в семье нет запретов на просмотр чего бы то ни было. Я считаю, что всё должно происходить в свое время, этапами. Мои дети выросли на ТНТ. И это прекрасные дети. Уверяю вас. Точка.
Богдан Кульчицкий
Фото: Константин Мельницкий
Константин Ремчуков
