Полина Еременко не училась на журфаке, но уже более 10 лет работает в ведущих СМИ. Ее лонгриды обычно о людях в беде или просто о необычных ситуациях. Рассказывая о своих принципах работы, Полина старалась иллюстрировать каждое правило историей из своей практики. Если решите применить их, не забывайте, что это правила написания лонгридов на 40 тысяч знаков, а то и больше, которые пишутся в течение одного-двух месяцев. 

Глупых вопросов не существует. Если у журналиста появился вопрос - он имеет право его задать. Герою может не нравиться вопрос, он не хочет на него отвечать или будет уходить от ответа, говоря, что он глупый.  По наблюдениям Полины, пожилые мужчины, наоборот, любят глупые вопросы от девушек. Отвечая на них, они раскрываются и выдают много интересной информации.

Начиная работу над материалом, нужно быть «пустым листом». Это не значит, что не надо готовиться к интервью или не читать, что уже есть по теме. Но нужно быть открытым для всех сторон, подходить непредвзято и «разрешить своим героям нарисовать для тебя тот мир, в который ты собираешься погрузиться».

Рисковать – это очень хорошо. Если есть интересная, но неочевидная тема, лучше попробовать ею заняться. Из этого может получиться отличный текст.  

Секрет Клары 

«Один из моих любимых текстов - про Клару Будиловскую. Я прочитала, как в начале 1980-х в Одессе однажды летом все городские поверхности оказались покрыты надписями вроде «Клара Будиловская – проститутка». Никто не понимал, кто такая Клара, чем заслужила такое к себе отношение и кто все это пишет. Кто-то говорил, что она не вынесла позора, сменила фамилию и уехала в Америку или Израиль, а кто-то – что осталась в Одессе и ведет тихую жизнь. Я зацепилась за эту фразу и мне захотелось выяснить судьбу этой Клары. Но никто из моих работодателей не хотел отправлять меня в Одессу на неделю или две, потому что редакции любят, чтобы расходы на командировку заканчивались текстом. И только в «Медузе» мне поверили.  У меня было 8 дней. Первые пять мы с редактором понимали, что Клары не существует. Я ходила в архивы и искала газеты тех лет. Но в них ничего не писали о ней. Я ходила в милицию, общалась с подполковниками тех лет, и они говорили, что Клары не существует. Я встречалась с современными художниками тех лет, и они тоже говорили, что все это миф. И вдруг на шестой день мне дали адрес Клары Будиловской. Оказалось, что она там действительно жила, но несколько лет назад умерла. Там же мне выдали контакты всех ее родственников. Последние дни я встречалась с ними. Выяснила, что ее муж считал, будто она ему изменяет, и делал все эти надписи. Получилась потрясающая история, которой могло бы не оказаться, если бы мы не рискнули».

Материал, вышедший на "Медузе", можно прочитать тут. 

Надо доверять своим героям. Чтобы понять человека, нужно соглашаться встречаться с ним в странных местах или делать что-то странное. Но все в пределах разумного. Когда Полина делала текст по последнюю жительницу деревни Мягозеро в Ленобласти, ей пришлось ехать до бабушки с пьяными афганцами – друзьями ее погибшего сын. «По их глазам я им верила. А друзьям Дацика, с которыми мне тоже надо было куда-то поехать, когда я собирала о нем материал, я не поверила, и не поехала».

Если герой предлагает остаться ночевать у него – соглашайтесь. «Почему-то ночью, когда садится солнце, люди становятся более открытыми. Все самое лучшее приходит в этот момент». Кроме того, по опыту Полины Еременко, если вы будете ездить по России в поисках хороших историй и встречаться с простыми людьми, вам будут регулярно наливать стаканчик «чего-то». На это тоже надо соглашаться.

Разница между дружеским разговором и интервью космическая. «Дружеский разговор – это когда вы встречаетесь, чтобы обменяться приятной энергией, кто-то что-то рассказывает, другой его слушает, и всем хорошо. Интервью – это не про приятный обмен энергиями, это про то, что любыми манипулятивными способами ты пытаешься достать всю информацию, которую тебе нужно». Во время интервью нельзя позволять герою уходить от ответа или просто уходить, пока ты не получил все нужные сведения.

«Говорят, что когда музыканты выходят со скрипкой на сцену, то они там полтора часа только с этой скрипкой. На интервью у меня примерно те же ощущения. Ты залезаешь в кожу другого человека, и что бы у тебя ни происходило, ты на эти два часа все равно отключаешься. Это магия. Потом интервью заканчивается, и ты все вспоминаешь. Но на эти два часа ты – не ты. Для меня хорошее интервью, когда я была не я. Мне нравится погружаться в других людей», - объясняет Полина.

Сколько допустимо выдавливать слез? Если ты хочешь заниматься журналистикой, то тебе нужны драмы. Никому не интересно узнавать, что у всех все хорошо. «Чем больше слез, тем больше прочтений, но нужно быть аккуратнее», - уверена Полина. То, что травмировало героя, зацепит и читателя, а сострадание, возможно, сделает его немого лучше. Но это дорого обходится герою.

Люди, а не цифры 

«Когда я работала в «Снобе», мы делали текст про погибших в Сирии летчиков. Тогда часто давали цифры: «Погибло 20 российских военный… Погибло 30 российских военных». Мы хотели показать, кто стоит за этими цифрами. Мы рассказывали про двух летчиков. Один был в возрасте и в высоком звании, второй - совсем молодой лейтенант. Они вместе разбились в вертолете. Я встречалась с их родственниками. Это были совершенно разные истории. Почему-то смерть более старшего военного была не такой трагичной, чем смерть лейтенанта. Я говорила с его  вдовой, ей, кажется, тогда было 24 года. Она была совсем молодая, невероятно влюбленная. Прошел только год после их свадьбы, когда он погиб. У героев бывает разная мотивация, почему они соглашаются с тобой встречаться и рассказывать о случившемся. Эта вдова сказала, что ей важно, чтобы ее муж был не только цифрой в сводках, а чтобы люди знали, как они красиво проводили время, как он пек ей пироги, как они вместе выбирали серебро для их нового дома. Ей было важно рассказать эту историю всем. Она жила во Пскове. Я приехала к ней, и у нас было где-то четыре часа. У нее была задача рассказать про мужа. А у меня - как можно понятнее рассказать читателю, что он был за человек. Я видела, что с ней происходит, когда она вспоминает: она начинает со знакомства, и ты видишь, что она в хорошем настроении, потом доходит до их первой ссоры, человек уже в другом состоянии, затем она говорит про его гибель, и ты понимаешь, что  человек уже в такой эмоциональной лавине, что пора ее вытаскивать и возвращать. И я так: ты – журналист, берешь на себя ответственность за своего героя. И ты каждый раз должен спрашивать, имеешь ли на это право».

Вышедший в "Снобе" материал можно прочитать тут.

Ваши герои вас обязательно кинут. Ты звонишь, договариваешься, а потом люди говорят, что у них что-то произошло и они не смогут с вами поговорить. Это абсолютно нормально.

Быть океаном эмпатии. Люди любят и хотят говорить о себе. Нужно разрешить им это делать, и они сами все расскажут. В какой-то момент они будут испытывать вас – поведают о том, как сделали что-то плохое. Нельзя их осуждать за это (и вообще никого ни в чем нельзя осуждать). Когда герой увидит, что вам можно доверять, он расскажет всё. «Можно ложкой в человеке копаться, если ты проявляешь при этом эмпатию».

Писать про злодеев, возможно, аморально, но очень интересно. Разбираться во внутренней мотивации антигероев не менее сложно и важно, чем в историях их жертв.

Как найти материал? Отрабатывать все варианты (встречаться с самими героями, их родственниками, друзьями, полицией, чиновниками, священниками, общественниками и т.д.) и оставаться при этом «с очень открытыми глазами», постоянно контролировать, где еще что-то вылезет. На похоронах псковских школьников, которые покончили жизнь самоубийством, Полине «повезло» встретить биологического отца девочки, который сначала наорал на нее, а потом сам захотел рассказать, «что случилось».

 Согласование цитат всегда боль. В деловой или политической журналистике есть более четкие этические кодексы и правила. Если чиновник или бизнесмен что-то сказал под диктофон, он это сказал. В «серой зоне социальной журналистики» все гораздо сложнее. Заклинания вроде «Вы же знали, что говорите с журналистом» тут не работают. При согласовании начинается манипулирование, угрозы, уговоры, эмоциональные объяснения, что можно публиковать, а что нет. «По всем правилам, ты прав, но в итоге ты все равно чувствуешь себя плохим человеком. Когда ты делаешь истории людей, ты всегда чувствуешь себя плохим человеком. Ваши герои всегда недовольны, какой получается текст, редактор всегда недоволен, с какой скоростью это пишется, коллеги-журналисты тоже найдут, к чему прикопаться», - объясняет Полина.

Коленки преткновения

«Когда в Иркутске от отравления настойкой боярышника погибли 78 человек,  в СМИ толком не было ни одной человеческой истории, потому что «зачем писать про людей, которые лежат под забором». К тем погибшим было именно такое отношение. Мне захотелось туда поехать и посмотреть, что это были за люди и зачем они пьют боярышник. Я поняла, что среди них было много абсолютно достойных людей. Среди прочих я встречалась с одной вдовой. Ей было 45 лет. Она познакомились с мужем Евгением за пару лет до того, как он погиб от боярышника. Она рассказывала, что до того, как они познакомились, она уже и не думала, что у нее будет какая-то большая радость в жизни. Будущего мужа она встретила в гостях, он был в белой рубашке и «похож на лорда», потом они вместе ездили на рыбалку и смотрели на звезды. А чтобы подчеркнуть,  что до встречи с мужем она уже ни на что особо в жизни не рассчитывала, она вспомнила, что носила только длинные юбки, а Евгений сказал ей, что у нее такие красивые ноги, что он хочет, чтобы она носила юбки только выше колена. И мне показалось, что это такая милая деталь, такая важная, что я дала ее в самом начале текста. При согласовании женщина сказала, что часть про коленки должна уйти. Дальше это была четырехдневная история, когда мы с ней созванивались и по полчаса каждый день она мне объясняла, что я плохой человек, потому что она мне говорит убрать, а я не убираю. А я объясняла, насколько это важная часть. Мы шли на компромиссы, я что-то другое убрала. Когда мы договорились, что коленки останутся, я отдала текст в печать. Потом она снова сказала «нет», но было уже поздно».

Вышедший в "Снобе" материал можно прочитать тут.

Выбор редактора. Если вы собираетесь делать лонгриды, вам нужен редактор, который будет  вытаскивать вас «из шахты», вовремя говорить, что пора возвращаться из командировки, прекращать поиски и начинать уже писать. Кроме того, он сможет незамыленными глазами оценивать всю историю, помогать выстраивать сюжет.

Источник: Елена Ожегова, текст и фото Lenizdat.ru