Венедиктов: Смартфон, который изменил аудиторию

Смартфон, который создает новый тип аудитории, журналистика мнений вместо информационной и методы приспособления к новой эпохе соцсетей – представители крупнейших СМИ обсудили жизнь медиа в эпоху смартфона на XV Международном форуме по коммуникациям Baltic Weekend 2015.

Гендиректор ИД РБК Екатерина Сон, гендиректор проекта «Сноб» Марина Геворкян, главный редактор Lenta.ru Алексей Гореславский и другие представители СМИ рассказали, как они используют интернет вообще и смартфоны в частности в качестве еще одного технического средства. Другой взгляд на новые технологии предложил главный редактор «Эха Москвы» Алексей Венедиктов. Он утверждал, что появление смартфонов необратимо изменило людей, пока еще неясно, как именно, и СМИ должны или измениться для нового читателя не только в форме, но и в содержании, или умереть.

Почетное звание заслуженного журналиста будет введено в России. Эту идею поддержал президент РФ Владимир Путин на встрече с руководством отечественных печатных СМИ и информагентств. Об этом попросил председатель Союза журналистов России Владимир Соловьев, посетовав на отсутствие такого почетного звания в стране.

14 октября 2024 г. во второй раз прошла церемония вручения Стипендии имени А.Г. Лысенко студентам творческих специальностей.

— Вы пришли в тележурналистику в 1991 году, 25 лет назад. Какие самые главные изменения произошли с тех пор?

— На мой взгляд, произошла полная деградация журналистской профессии. Профессии, которая должна до сути докапываться, анализировать и пытаться разобраться во всем. Теперь это пропаганда, причем со всех сторон. Практически не осталось ни в России, ни в мире нормальных СМИ, которые бы пытались действительно заниматься профессиональной журналистикой в таком виде, в котором я ее понимаю. Про мир я, конечно, сильно загнул, но последние экзерсисы BBC про Путина ничем не отличаются в лучшую сторону, а скорее даже уходят в худшую от того, что делает, допустим, канал «Россия». «РБК последних лет развивался в направлении нормальной журналистики»

— И та, и другая стороны баррикады оказались занятыми не журналистами. Но тогда, например, РБК: насколько он был объективен до увольнения 13 мая главного редактора газеты РБК Максима Солюса, редактора службы новостей Романа Баданина и их шеф-редактора Елизаветы Осетинской?

— Мне говорить про РБК с точки зрения корпоративных правил, наверное, не стоит. Но кажется, что РБК последних лет — сайт, газета и журнал — развивались в направлении нормальной журналистики. РБК —один из немногих последних оставшихся островков объективности. За последние годы РБК удалось собрать интересную команду, которая, к сожалению, на днях ушла. Все пертурбации, по счастью, всегда обходили стороной РБК-ТВ, и я не ожидаю, что с ним что-то случится.

— Вы останетесь в РБК, если он перестанет быть таким островком объективности?

— Безусловно, уйду. Некоторые происходящие процессы мне не нравятся, но я не хотел бы об этом распространяться.

— Вообще, вы хотели бы заниматься журналистикой и вести свою программу до 80 лет, как Владимир Познер?

— Нет. Я не уверен, что хочу заниматься журналистикой всю жизнь. В том виде, в котором она есть. Есть какие-то другие проекты, отчасти связанные с журналистикой, которыми я занимаюсь и буду заниматься. Есть отдельные хорошие профессиональные журналисты. В нашем поколении они есть и, cлава Богу, работают. Даже в тех изданиях, в которых их, в общем, не ожидаешь увидеть.

— По поводу вех развития российской тележурналистики. Был захват НТВ Гусинского, уничтожение ТВ6 Березовского. Есть другие?

— Я бы датами так не мерял. Это как-то все постепенно развивалось. Причем я не могу назвать это строго регрессом. Например, как раз канал РБК-ТВ был изначально не вполне журналистский. Он много набрал людей, к журналистике отношения не имевших. Потому что найти журналистов, разбирающихся в экономике, было на тот момент очень сложно, и РБК — хороший пример, когда из непрофессиональных журналистов создалась профессиональная журналистская команда.

— Одно дело — экономические журналисты, а другое дело — экономическая грамотность населения. Насколько она высока с вашей точки зрения?

— Если говорить в целом, то, конечно, невысока. Потому, что грамотное население вряд ли будет брать микрозаймы и пользоваться подобными услугами. И даже до микрозаймов существовал ряд банков, который давал под 70% кредиты, и это свидетельствует о низкой грамотности. Но с другой стороны, я езжу по стране и встречаюсь с людьми. Отдельные люди сами прекрасно научились разбираться со своими финансами и торгуют финансовыми инструментами. И профессионально разговаривают на эти темы, с ними есть, о чем поговорить.

— Если говорить о той журналистике, которой вы занимаетесь в РБК, есть ли какие-то темы, которые руководство просит не поднимать?

— Такого нет. Ко мне ни разу не подходили с такими просьбами. Были претензии, возможно, по поводу не очень правильного освещения каких-то (как казалось тогдашнему начальству) тем. А так, чтобы запретили – такого не было. «Люди, работающие на «Дожде», свято верят в то, что говорят, но поэтому это и есть пропаганда»

— Вы говорили, что журналистика сошла на нет, осталась пропаганда. Вот телеканал «Дождь», например. Вы его к журналистике относите или пропаганде?

— Пропаганда очень сильно изменилась. Люди, работающие на «Дожде», свято верят в то, что говорят, но поэтому это и есть пропаганда. Сейчас изменилась сама парадигма СМИ. Если раньше человек смотрел ТВ, читал газеты, чтобы что-то узнать, то сегодня он включает ТВ исключительно для того, чтобы услышать подтверждение своей точки зрения. То есть если человек свято верит, что кооператив «Озеро» украл в России всё, он включает телеканал «Дождь», чтобы услышать его и не слышать ничего другого. Потому, что все остальные каналы вызывают у него эпилептические припадки и желание их выключить. Ну, есть какие-то компромиссные варианты типа РБК. Но в целом, людям не нужна информация. Им нужны эмоции, совпадающие с их эмоциями.

— Получается, журналисты везде подменяют объективность собственными взглядами? Но так было всегда.

— Если человек уверен в том, что все так и происходит, он это и транслирует. Это вовсе не значит, что ему кто-то сверху или снизу говорит: «Да, ты будешь говорить это и это…» Это просто собственное убеждение, которое транслируется как единственно верное мнение. Те же представители «Эха Москвы» утверждают, что приглашают разных гостей, и это правда. Но ведущие-то как раз все принадлежат к одному лагерю и очень агрессивному. Это просто трансляция определенными людьми определенных мыслей на определенную аудиторию.

— Вы сами себя считаете объективным журналистом?

— Ну, большую часть времени да. Я могу быть необъективным, потому, что у меня тоже есть свои убеждения и я их тоже отстаиваю. И для меня есть люди, для меня неприемлемые в моем эфире. Поэтому, наверно, я не очень объективный журналист. «Они, на мой взгляд, искренние идиоты»

— Кого вы никогда в жизни не пригласите в эфир?

— Я готов спорить с кем угодно, если этот человек обладает хотя бы минимальным IQ. Борового, например, не приглашу. Потому что есть люди с которыми можно дискутировать, а есть с кем нельзя. Для меня лично представляется идиотизмом спорить с тем же Боровым.

— Ну, это же первая плеяда бизнесменов-рыночников. Константин Натанович, а еще была биржа «Алиса», Герман Стерлигов.

— Стерлигов — просто ненормальный и всегда таким был. А Константин Натанович — он просто апологет невидимой руки рынка, которая все расставит по своим местам. Действительно, это первая плеяда бизнесменов, они искренне во все это верят. Их нельзя винить в какой-то ангажированности. Они, на мой взгляд, искренние идиоты. Причем часть из них менялась и превратилась в людей, с которыми я общаюсь с удовольствием. В частности, с той же Ириной Хакамадой. Сейчас это человек, чье мнение мне интересно. «Наше правительство, за редким исключением, — люди, приносящие вред стране»

— Как бы вы коротко описали свои убеждения?

— Коротко не описать. Меня тут с одного очень известного канала приглашали в эфир и прицепились на тему: на какую сторону вас ставить –государственников или либералов? Ответ был: «Я не государственник и не либерал. У меня есть свои убеждения, которые не совпадают ни с теми, ни с другими. Для кого-то я занимаю либеральную сторону, для кого-то я — вполне государственник». Редактор впал в состояние ступора: «Ну, мы так не можем. Нам нужно вас куда-то определить». В общем, участия в эфире не получилось. Описать мои убеждения с этих позиций невозможно. Что касается внутренней экономической политики, я считаю, что наше правительство, за редким исключением, — люди, приносящие вред стране. Что касается внешней политики, то я ее во многом поддерживаю. Я считаю, что страна находится в очень тяжелом состоянии. Но люди, которые причисляют себя к либеральному лагерю, тоже не приносят пользы, как и правительство, находящееся у власти. Ну, что мне с этим делать? Это моя позиция, если так коротенько.

— Как вы отдыхаете? Или не до этого?

— Отдыхаю и путешествую. Но это все равно работа. Для меня любая поездка — это всегда работа мысли над каким-то новым проектом. Путешествуя по Европе, я в основном занимаюсь историей Первой и Второй мировых войн. Это мое хобби, и вместо того, чтобы рассматривать какие-то достопримечательности или спокойно выпивать в баре, я начинаю раскапывать неизвестные мне данные. А потом это выливается обычно в какой-то новый проект.

Источник: Anews Интервью

Юрий Сапрыкин, бывший главный редактор российского журнала «Афиша», прочел лекцию «Куда мы катимся: журналистика между “Сегодня” и “Завтра”» в Школе гражданской журналистики. Он рассказал об «информационных пузырях», важности human touch и гибели фактчекинга. Медиакритика.by записала самые интересные тезисы.

О скорости распространения информации

Скорость распространения информации стала неизмеримо выше, и поэтому если раньше у тебя был какой-то производственный цикл — номер подписан, номер ушел в печать, через 10 часов он появится на прилавках, или через два дня, если речь идет о журнале, в какой-то момент можно выдохнуть и задуматься о том, что делать дальше, — то сейчас никакого такого цикла нет. Все время надо что-то делать и вообще кто быстрее, тот и прав.

О восприятии изданий

Вся эта заточенность под социальные сети, под SMM, под лояльность через подсчет количества лайков, через подписку на аккаунты привела к тому, что люди уже не очень-то воспринимают издание как издание. Действительно всем очевидно, что люди кликают на интересную статью, не всегда понимая, откуда она взялась. А если уж издание называется «Слон» или «Сноб», то для читателя все сливается в одно целое. И еще Colta там же. Все — один большой конгломерат, из которого в фейсбуке на тебя периодически выпрыгивают статьи. В такой ситуации поддерживать какую-то марку, какую-то идеологию, какие-то голос и знание становится очень сложно.

О лонгридах

Есть знаменитый пример того, как должны выглядеть в будущем так называемые лонгриды — это спецпроект «The New York Times» Snow Fall. Такая гигантская мультимедийная штука, из которой на тебя помимо текста выплывают картинки, видео, шумы и так далее. Сейчас в стилистике этого Сноуфола заверстываются материалы Дарьи Асламовой в «Комсомольской правде» про то, как тяжко русским жить в Литве, и какое там фашистское правительство. Подозреваю, что у него есть даже мобильная версия, и все это здорово работает на экране мобильного, как предсказывали эксперты пять лет назад.

О нежурналистике

В ситуации, когда все стало высокотехнологичной пропагандой, есть искушение вообще плюнуть на эту профессию и заняться чем-то близким, но немножко другим. Есть ценностно чуждый мне, но, безусловно, мощный в каких-то своих медийных компетенциях ресурс «Спутник и Погром». Давайте сделаем такой же, но с противоположным идеологическим знаком. То есть, давайте будем просто заниматься откровенной пропагандой. Или давайте вообще на все это плюнем и будем делать какие-то вещи для вечности — «Арзамас». Безусловно, это не журналистские материалы, да и вообще не медийные материалы. Это какие-то книжки в цифровой форме, которые можно поставить на полку и когда-то в вечности к ним вернуться. Тем более, как показывается практика, никакой вечности, в которой ты читал бы потом материалы «Арзамаса», не существует. Это актуально именно для этого времени, когда оказываются невозможными какие-то более сиюминутные, честные и профессиональные журналистские вещи.

Об «информационных пузырях»

Настоящая беда еще глубже — беда в том, что все эти наши дорогие пользователи и мы с вами просто в силу технологического устройства соцсетей загоняем себя в такие «информационные пузыри» из-за того, что мы лайкаем то, что нам нравится, и больше смотрим те аккаунты, которые нам нравятся, но постепенно сеть, будь то Фейсбук, Гугл или что угодно, все больше нам их и показывает. И не показывает то, что нам не нравится. В результате мы оказываемся в таком коконе, в котором есть какой-то набор тем и интерпретаций этих тем, и извне которого до нас чисто технологически ничего не долетает. Иногда в этот кокон влетает какой-нибудь твит Егора Холмогорова, и ты думаешь: «Какой ужас, вот, оказывается, что в жизни бывает!» Но если ты специально не следишь за творчеством этого автора, то может показаться, что вообще и нет таких людей, и нет таких взглядов, и нет таких интерпретаций реальности, и все нормально.

О несостоявшихся журналистских подвигах

А еще появилась довольно популярная позиция: вы знаете, все так сложно, так сложно и непонятно, где правда, а где ложь, и кто сбил самолет, мы никогда не узнаем, поэтому лучше об этом не думать. Такая очень изящная московская интеллигентская отмазка. Но штука-то в том, что самолет кто-то сбил. Его могли сбить с двух разных сторон, и он совершенно точно не сам упал, и на этот вопрос есть ответ, и он один. И миссия журналистов в некотором роде и заключается в том, чтобы дать этот единственно верный ответ. И они его дают. Но дальше тот информационный мир, в котором мы существуем, оказывается устроен так, что этот ответ очень легко не услышать или не заметить, или сделать вид, что это не ответ, а просто одна из версий, а на самом деле все сложно и неоднозначно. И это ловушка, в которую, за редким исключением, проваливаются все блистательные журналистские подвиги.

О несбывшихся надеждах

Тема моей лекции — «Журналистика между “Сегодня” и “Завтра”». «Сегодня» и «Завтра» — две знаковые газеты 90-х годов. Газета «Сегодня» входила в холдинг «Медиа-мост» и была абсолютно блестящим изданием на деньги редактора Гусинского, в котором работал весь цвет журналистики в диапазоне от Сергея Пархоменко до Михаила Леонтьева (тогда разница между ними была не так велика, как сейчас). Казалось, что это наше светлое европейское будущее наряду с газетой «Коммерсантъ», про которую ничего особенно объяснять не надо – она и сейчас в прекрасной форме. Газета «Завтра» наоборот воспринималась как какое-то маргинальное безумие: сидит куча каких-то недобитых коммунистов в окопе и оттуда в ужасной, замшелой, пропагандистской стилистике что-то орет. Есть безумные передовицы Проханова и какой-то коллектив людей: полковник Шурыгин, журналист Бородай, карикатурист Геннадий Животов, которые пишут совершенно оголтелый пропагандистский бред. Казалось, что есть профессиональное европейское будущее и есть замшелое, отсталое, совковое пропагандистское прошлое. А в результате все вышло ровно наоборот: будущее оказалось совершенно не таким, каким мы его тогда себе представляли. Если смотреть на российский медийный ландшафт сегодня, то выясняется, что стилистика газеты «Завтра», язык газеты «Завтра», система ценностей газеты «Завтра» полностью победили. Все стало газетой «Завтра».

О приспособлении к новым форматам

Все лекции, на которых я рассказывал, как через пять лет мы все будем читать с мобильного телефона, в основном были посвящены тому, как эту корректную, профессиональную, европейскоориентированную журналистику переложить на новые технические средства. Тогда казалось, что проблема заключается в этом: бумага умирает, и надо как-то переползти в новый цифровой мир, не растеряв денег, завоевав новых читателей, перейдя на новые форматы. В результате оказалось, что глобальная газета «Завтра» тоже прекрасно переползла в эти форматы и с помощью государственных денег чувствует себя в них совершенно замечательно. Что SMM «Life News» и те умения, с которыми «Life News» ведет себя в социальных сетях ничуть не хуже, если не превосходит по качеству SMM старой «Ленты.Ру» и вообще кого угодно.

О гибели фактчекинга

Одна из вещей, которая появилась с одной стороны в связи с быстротой и дешевизной распространения информации, а с другой стороны в связи с информационной войной, — это полная гибель фактчекинга. То есть в каком-то прекрасном и совершенном мире существует служба фактчекинга «Нью-Йоркера», который всем людям, упомянутым в материале, звонит по 30 раз и выверяет каждый упомянутый о них факт, но в реальности не то, чтобы фейсбучные пользователи, а уже и большие информационные агентства давно забили на все. История с новостями из Кореи, которая повторяется раз за разом с пугающей частотой, лишний раз это доказывает.

О human touch

Мне кажется, что самыми важными сейчас являются материалы или журналистские стратегии, которые проламывают стенки «информационных пузырей», оказываются значимыми и релевантными для людей с противоположными взглядом на жизнь и разными системами ценностей. Образцовым примером для меня является материал Елены Костюченко про бурятского танкиста. Это какая-то штука, которую прочитали абсолютно все. История, которая тебя захватывает эмоционально. Она очень человеческая. Когда люди, начитавшиеся западных книг про медиаменеджмент, говорят про human touch, они имеют в виду, наверное, что-то более сентиментальное, с сайта AdMe.ru, а тут это не human touch, а какой-то просто удар в лоб. Это история, которую невозможно опровергнуть, потому что вот живой человек, который рассказывает о своих похождениях, причем рассказывает абсолютно неангажированно, с холодным носом. Еще один пример материала, который действует безотказно вне зависимости от того, каких ты убеждений придерживаешься, кому ты ставишь лайки и в каком окопе ты сидишь, – это фотографии Максима Авдеева последнего года. Качество материала сразу видно по тому, что его невозможно прицепить на знамя ни одной из враждующих сторон. Они задают какую-то гораздо более сложную и трехмерную картинку, и в этом их безусловное достоинство.

О новостях на экране блокировки

На чем мы будем читать журналы и газеты через пять лет? У меня есть две гипотезы. Мне кажется, что через пять лет мы будем читать все это, во-первых, в мессенджерах, а, во-вторых, в часах. Уж сколько раз это происходило: когда компания Apple выпускает какой-то предмет, который кажется ненужной глупостью, абсолютной блажью и излишеством. Но проходит пять лет, и оказывается, что именно это и становится каким-то базовым средством коммуникации и донесения информации. Мне искренне кажется, что Apple Watch — это такая тупиковая ветвь эволюции, и уж из этого точно ничего не выйдет. Наверняка они закроют производство года через два, поняв всю бесперспективность. Но при этом я совершенно не удивлюсь, если окажется, что они правы и опять все угадали. На самом деле и в истории с часами, и в истории с мессенджерами, в которые стремительно скатывается весь остальной интернет, вопрос только в одном: а как выглядят вот эти новости, эти журналистские материалы в каком-то формате маленькой картинки или маленького сообщения. Уже сейчас, если вы себе настроили в «Медузе», в «Guardian», в «New York Times» или где угодно push-уведомления, то основным интерфейсом, в котором вы взаимодействуете с новостями, оказывается даже не экран вашего мобильного телефона, а экран блокировки. Если телефон у вас лежит в кармане некоторое время, то потом вы читаете все новости, не включая его. И это ровно те новости, которые будут вылетать и точно так же высвечиваться на ваших экранах, и те же новости, которые будут появляться в каком-то виде в этих часах.

О базовых ценностях

Эти вишенки на торте: часы, дроны, издание Vox со своим human touch и прочими достоинствами – все это не отменяет традиционных журналистских добродетелей. Это приемы, которые должны знать свое место, не заменяя базу, которая есть в этой профессии. Я абсолютно убежден, что независимо от того, какой период мы сейчас переживаем, насколько газета «Завтра» со своей стилистикой и системой ценностей пожрала все вокруг, куда переезжают редакции и какими методами обхода блокировок они пользуются, все равно база остается той же самой.

Софья Урманчеева

Mediakritika.by

Фото: Журнал Афиша

Тоня Самсонова - основатель TheQuestion, лондонский корреспондент радиостанции "Эхо Москвы".

Прежде чем начать записывать свои мысли, почитайте чужие.

1. Будьте собой недовольны, постарайтесь себе не нравиться. Прежде чем писать свои мысли, прочитайте чужие. Если вам предстоит говорить в эфире, проведите время за чтением. Не выходите в эфир, не потратив несколько часов на подготовку к разговору.

2. Великовозрастный журналист, совершающий ошибки, мало чем отличается от необразованной девочки, считающей, что ей в силу возраста и смазливости дозволено ошибаться. Интеллектуальный снобизм человека, решившего, что он и так все знает и разбираться ему не нужно, чудовищен. Он подбирает факты, чтобы подкрепить свою позицию. Он забыл, что журналист, как честный исследователь, должен поставить точный вопрос и искать информацию. Чтобы выносить суждения большого ума не надо. Поставить вопрос, знать заранее ответ и подбирать факты, подтверждающие ваши суждения – подлость.

3. Вашу статью прочитало сто тысяч человек, ваш эфир слушают сотни тысяч, но не надо писать для среднестатистического читателя или для большинства. Есть новости, которые делают так, чтобы «последняя доярка в последней деревне их поняла» — это цитата. Писать надо так, чтобы самому образованному и умному среди ваших читателей было интересно вас читать или слушать. Говорите и пишите для умных.

4. Не заводите теплых отношений с теми, от кого вы получаете информацию, не обещайте дружбы, откровенных разговоров, молчания. Честно предупредите тех, с кем вы можете оказаться друзьями, что вы журналист и поэтому при вас не надо обсуждать вещи, которые они не хотели бы прочитать в вашем твиттере или в вашей заметке. Люди, которые приглашают вас на пресс-конференции, светские мероприятия, покататься в машине вечером, выпить по бокалу шампанского – зовут не вас, а через вас хотят что-то рассказать тем, кто вас читает. Поэтому вся информация, которая к вам попала самыми разными способами, принадлежит не вам. Поэтому вы обязаны опубликовать все, что вы знаете и считаете важным. И вы обязаны предупредить людей, которые с вами разговаривают «по душам», о вероятности использования этой нформации в публикации, потому что вы честный журналист. Странно, что они этого не понимали, когда приглашали вас поужинать.

5. Если же вы согласились что-то узнать и пообещали молчать об услышанном – молчите и не рассказывайте никому даже коллегам. Иначе вы перестанете быть не только журналистом, но и честным человеком. Знают двое – знают все. То, что вам рассказали, рано или поздно станет публичным, но узнают об этом не от вас. Тяжело отказаться от радости – опубликовать первым, но вы же дали слово.

6. Если политик, у которого вы брали интервью, доволен вашей публикацией, а ваши вопросы он называл хорошими – вы не журналист, вы сотрудник его пиар-службы. Самое страшное, что можно услышать во время интервью от того, кому вы задаете вопросы, фразу «это хороший вопрос». Если вы действительно хорошо работаете, сначала политики и чиновники будут просить вашего редактора вас уволить, а текст интервью выкинуть, потом они будут воспринимать вас как неизбежное зло, потом начнут вас уважать, потом считать за честь поговорить с вами.

7. Из шестого правила есть исключение, иногда можно молчать, мысленно повторяя «давай, говори, еще, еще» — так бывает, когда человек вдруг потерял всякое ощущение реальности и говорит чудовищные вещи, не отдавая себе отчет. Может быть, он орет на вас, забыв, что ваша камера работает и вы в прямом эфире? – не надо пытаться его остановить.

8. Смысл журналистики – общественный прогресс. Вы пишете, разбираетесь, разоблачаете, думаете и говорите, чтобы общество было эффективнее. Делать жесткое интервью с чиновником имеет смысл в политической системе, где публичная репутация является одним из критериев, определяющих карьеру чиновника. Журналистика такой, какой я ее вижу, имеет смысл в стране с политической конкуренцией и политической системой, в которой общественное мнение влияет на карьеру чиновников и политиков. До какой степени журналистика такой, какой я ее вижу, имеет смысл в нынешней России — большой вопрос. Когда для себя я на него ответила, я уехала в Лондон.

Попробую пояснить:

- Потрясающая работа в сфере расследовательской журналистики – материалы о РЖД и коррупционных схемах Якунина. Мало того что расследование не привело к увольнению, можно предположить, что Якунина не увольняют ровно потому, что существует это расследование. Давно бы уволили, но прогибаться нельзя.

- Публичную репутацию Милонова, Мединского, Кисилева, Соловьева, и других чиновников уже сложно сделать более паршивой, чем она есть сейчас. Но чем хуже их репутация, тем более лояльны они нынешнему политическому режиму, тем больше их шансы сохранить свои должности.

Это не значит, что журналистика с другими целями не имеет смысла в России. Но делать другую журналистику я не умею.

Журдом

Часть 1: четыре способа стабилизации камер

Смартфоны используются в журналистике в течение всего восьми лет, и, как правило, их используют видеожурналисты (VJs), в 50-х и 60-х годах начинавшие работать с 16-мм пленкой.

VJs по всему миру теперь получили гораздо более дешевый и более мощный инструмент, чем предшествующие видеокамеры, которые используются с 80-х годов прошлого века до настоящего времени.

Многие VJs также используют цифровые однообъективные зеркальные камеры (DSLR) для съемок видео. Но перемены неизбежны. В новостной индустрии смартфоны не только заменят большинство камер потребительского класса и DSLR, они также вытеснят профессиональные камеры для электронного сбора новостей (ENG).

Цунами технологий, связанных со смартфонами, сейчас только формируется – когда оно наберет полную силу, произойдет революция в сфере сбора новостей, которая будет связана с устройством, изначально даже не предназначенным для новостной фотографии.

И эта революция будет связана не только со способом снимать видео. Для редактирования видео и работы в прямом эфире тоже можно использовать небольшой телефон, который помещается в кармане. Это означает, что похоронный колокол уже звонит по навороченным видеомонтажным и дорогим передвижным телестудиям.

Но как же журналисты, которые никогда не учились снимать и редактировать новостные видео, смогут создавать профессиональные новостные репортажи с помощью смартфонов? Если VJs вскоре заменят видеооператоров и редакторов видео, то им нужно совершенствовать свой профессионализм.

Обучение – один из шагов на пути к профессионализму. Существуют книги, семинары, онлайн-руководства и курсы в колледжах по видеосъемке.

Другой важный шаг – наработка навыков владения камерой, не предназначенной для ENG. Смартфоны слишком легкие, и их не очень удобно держать для профессионального ENG.

Лучшим способом стабилизации смартфонов является штатив. Но у смартфонов нет разъемов для крепления штатива (большинство штативов во всем мире используют одинаковые разъемы). Значит, вам будет нужен адаптер штатива для вашего смартфона. Такой переходник можно купить на eBay примерно за 4 доллара.

VJs, когда это возможно, должны снимать со штатива. Но зачастую у них нет ни времени, ни возможности для его установки. Так что большинство видео и фото они снимают, держа смартфон в руках.

Важный аксессуар для съемки смартфоном с рук – стабилизатор (у всех коммерческих стабилизаторов также есть отверстие для штатива, поэтому их можно использовать как для съемки со штатива, так и для съемки с рук).

Первый из четырех типов стабилизаторов – просто рамка или держатель с одной ручкой. Такой стабилизатор обеспечивает минимальный уровень контроля. Всегда берите его с собой, выходя из дома. Держите ручку одной рукой, придерживая другой рукой эту руку или сам смартфон, при этом локти нужно плотно прижать к телу.

Другой вид стабилизатора оснащен двумя ручками. Например, чехол для смартфона iOgrapher имеет две ручки, а также два кронштейна (холодных башмака) для крепления подсветки и микрофонов, оправу объектива, и снизу у него есть разъем для присоединения штатива. iOgrapher сделан из легкого АБС-пластика, что является недостатком по сравнению с его тяжелыми металлическими конкурентами. Но этот недостаток можно легко исправить, прикрепив дополнительный вес.

Один из металлических (алюминиевых) конкурентов iOgrapher – mCAM. Он тяжелее, но ему не хватает настоящих ручек. Правда, толстая рамка может служить своего рода ручкой.

Другой плюс стабилизатора mCAM: у него есть 37мм широкоугольный объектив. Широкоугольные объективы сами по себе имеют стабилизирующий эффект. Вот почему камеры GoPro, которые обычно используются для съемки на ходу, оснащены большими широкоугольными объективами. И по этой же причине бывает трудно получить фото и видео хорошего качества с помощью телеобъектива, не используя штатива.

Третий тип стабилизаторов – стедикам (Steadicam, как и Kleenex, – это название бренда, но я использую этот термин для обозначения продукции разных брендов, в которой используется рамка и противовесы).

Несколько производителей предлагают стедикамы для смартфонов. Это крутые приспособления, но их не всегда удобно применять для электронного сбора новостей. Они относительно дороги, требуют много времени, чтобы научиться их правильно использовать, занимают много места и редко пригождаются для сбора новостей. Они лучше подходят для съемок фильмов и рекламных роликов.

Четвертый вид устройств, поддерживающих смартфоны во время съемки, – плечевые риги и упоры. Эти стабилизаторы повторяют вид и ощущение от профессиональных видеокамер, которыми, как правило, снимают с плеча. Опытные новостные операторы при переходе на смартфоны могут предпочесть плечевой риг. И кроме всего прочего, стабилизатор, опирающийся на плечо, придаст видеожурналистам более профессиональный вид.

Для VJs, имеющих желание и необходимые навыки, чтобы сделать свои собственные стабилизаторы для смартфонов, я могу предложить бесплатное руководство по изготовлению таких устройств. Его можно найти на моем сайте. Этот дизайн имеет две уникальные особенности, которых я не нашел в коммерческих моделях: возможность использовать пузырьковый уровень для выравнивания кадра и место, куда можно при необходимости добавить дополнительный вес, чтобы превратить конструкцию в недорогой вариант стедикама.

Обратите внимание на вторую часть этого материала (публикация которой ожидается) – там вы найдете советы по съемке с рук.

Линн Пакер – тренер по сбору информации с помощью смартфонов и консультант телевизионных и онлайновых новостных программ на медиарынке в Германии. Его учебник Schreiben, Drehen & Schneiden – хороший ресурс для владеющих немецким языком видеорепортеров, использующих смартфоны для съемки и редактирования видео. Учебник можно бесплатно скачать здесь.

Линн Пакер

Фото и текст ijnet.org

История с избиением сотрудниками администрации Улан-Удэ съемочной группы телеканала "Россия 24" получила новое развитие.

Мэр Александр Голков обратился в полицию с заявлением, в котором говорит, что журналисты избили его микрофоном. Градоначальник полагает, что за скандалом стоит некий политический заказ.

"Из заявления корреспондента следует, что, получив редакционное задание, он 2 декабря прибыл в Улан-Удэ для съемок сюжета. В этот же день вместе с оператором он пришел в администрацию города, зашел в кабинет мэра и попросил дать интервью о размере и обстоятельствах получения им крупной премии. Однако чиновник отказался разговаривать с репортером, оттолкнул его и попытался выйти из кабинета. После этого находившиеся рядом сотрудники администрации, применяя силу, вывели корреспондентов из кабинета и отняли видеоаппаратуру", - говорится в сообщении СКР.