А как у нас

"Журналистики как таковой в ХХI веке не существует"

Алексей Волин, заместитель министра связи и массовых коммуникаций РФ:

- Журналистики как таковой в ХХI веке не существует. Есть медиакоммуникации, медиасфера, неотъемлемой частью которой стала журналистика, включающая историю журналистики, которая дает представление о том, что было в индустрии раньше, и практическая журналистика. Учиться журналистике можно, научиться без практики - невозможно. Тот, кто считает себя готовым профессионалом, делает те СМИ, к которым все меньше доверия. Учеба дает три вещи - базовую эрудицию и кругозор; умение систематизировать полученный материал; возможность социализации и обретение связей и контактов. Дальше - саморазвитие. Профессии надо учиться всю жизнь. Тот, кто на это не способен, делает журналистику, которой американское исследование вынесло по факту вердикт профнепригодности.

Владимир Мамонтов, генеральный директор радиостанции "Говорит Москва":

- К большому несчастью, выявленная New York Magazine картина похожа на нашу. Это лишнее доказательство, что мы - часть глобального мира. Возьмем конкретный изъян - приоритет скорости над точностью. Его можно легко избежать, разработав определенную технологию постоянного новостного потока: дорогие потребители, посмотрите, как новость с первой минуты развивается в наших уточняющих сообщениях... И мы доводим ее если не до истины, то до объективной картины. Это могла бы быть оговоренная с читателями "открытая картинка", но она не появляется. Утром было сказано "виновата Россия", к 12 дня, когда дым рассеялся, стало ясно - "не только Россия", а к 18 вечера - "вообще не Россия". Но новость уже "закрыта". Пропагандистская заточка вредит настоящей журналистике - и американской, и нашей.

На прессу надели смирительные рубашки. Этому есть объяснение - идет информационная война, а на войне, как на войне. Но журналистику она побуждает складывать картинку, находящуюся в несоответствии с тем, что реально видят люди.

Виктор Лошак, директор по стратегии Издательского дома "Коммерсантъ":

- Да, и наши медиа направлены в сторону развлечения, да, и у нас первичная информация приходит из сетей. Но когда мы говорим о России, то давайте помнить, что у нас серьезная журналистика всегда была и остается главным и последним бастионом демократии. Очень многие принципы демократии - свобода слова, выбора, передвижений, - в последнее время оказавшиеся затуманенными для аудитории или потерявшими в ее глазах статус большой ценности, для журналистов остаются понятными, ясными и ценными.

У российских СМИ много проблем, одна из самых серьезных - перерождение информации в пропаганду: когда зеркало показывает то, что хотят в нем увидеть власти, и не отражает сегодняшний мир.

Но даже когда "желтеют" качественные издания и мы становимся частью интертеймента (развлечения), мне все-таки кажется, что повестка российских медиа остается очень серьезной. Она всегда направлена на глубокие проблемы, внимательна к международному положению страны. Конечно, "развлекая, информируй" - это то, чего не было несколько десятилетий назад. Но даже преимущественно информируя, мы продолжаем быть серьезными людьми.

Елена Вартанова, декан факультета журналистики МГУ:

- Сегодня, когда люди во многих странах мира, проводят со СМИ больше времени, чем на работе или дома, у журналистики сохраняется очень большой потенциал. Журналистам надо только помнить, чья они власть, - сильных мира сего или простых людей.

Каждой власти - если она хочет быть властью - необходимы этические стандарты. Концепция журналистики как четвертой власти предполагает не только права, но и ответственность. И потому надо всегда думать о стандартах профессии. Один из ключевых - сила "четверной власти", или власти журналистики, - это ее достоверные тексты, объясняющие сложность мира, объективность, непредвзятость, и главное - уважение к своей аудитории. Но власть журналистики - моральная, она подразумевает заботу об обществе и людях, для которых СМИ работают. Поэтому доверие к журналистике - это эмоциональный контакт аудитории с теми, кто берет на себя ответственность выносить оценки всему, что происходит в обществе.

Алексей Гореславский, исполнительный директор медиагруппы компаний Rambler&Co:

- Так и есть: технологии не просто сильно влияют на журналистику, они так влияют, что порой сложно понять, куда развивается индустрия. Однако есть у этого процесса трансформации простой механизм: и читатель, и журналист часто забывают ответить себе на простой вопрос: "Зачем мне нужна эта новая технология?" Особенно некритичны журналисты, не задаваясь даже вопросом: "Для чего мне нужен именно этот инструмент?" Такое слепое следование технологиям приводит к тому, что коллеги часто не понимают запросов целевой аудитории, а делают контент по принципу: "Мне это интересно". А человек, производящий контент, должен понимать, что и когда потребитель медиа может принять или отторгнуть. Технологии тут - лишь инструмент движения к цели. Ее же можно достичь исключительно склонностью к аналитике. И тут важно, как студентов учит думать университетская среда, так профессионалов - соображать и анализировать - стремительно меняющаяся жизнь. Или не учит.

Даниил Дондурей, редактор журнала "Искусство кино":

- Мне кажется, у нас все то же самое. И это, с одной стороны, свидетельствует о какой-то интеллектуальной нищете и ТВ, и медиа в целом, а с другой - об их невероятной силе. Медиа сегодня значительно больше, чем школа, церковь, семья и тем более улица, способны вылепливать у людей тот или иной тип сознания, понимания реальности и ориентации. И этот тип сознания необходим рынку. Большому рынку, поставившему себе целью быстро, много и с прибылью продавать все что угодно - вещи, события, идеи, поведенческие стереотипы, поступки. Человек с таким типом сознания хоть и не сидит на барщине и не голодает, но мне упорно напоминает средневекового человека, нового крепостного, который не ориентируется в реальности самостоятельно и зависит от того, чему его научат и что ему объяснят.

Это форматирование сознания людей при помощи жестких программ из смеси развлечений, удовольствий, лояльности, беспомощности, скандальности, безответственности, желания соответствовать мне кажется очень опасным. Это детище нового информационного времени и виртуального мира, где у ТВ и интернет-сетей влияния куда больше, чем у книг, еще будет расти и развиваться. Мы испытываем своего рода футурошок, рождающий ощущение, что мы переходим в мир форматированных народов и из людей можно вылепить любое количество необходимых типажей в нужной пропорции. Так что тут бы я поспорил с результатами исследования: с одной стороны, власть СМИ уменьшилась, и импичменты вроде Уотергейта невозможны, а с другой - при наличии серьезных программ с сознанием людей можно делать что угодно.

Но все, кто сегодня хочет разобраться в самом важном - а самое важное это понимание, как устроена жизнь, отчего зависит доверие, личный выбор, мораль, будущее, - идут по другой дороге, поднимаются по иной лестнице. Они читают издания экспертного уровня. Их мало, не более 10 процентов во всех сферах. Но высоколобые, умные, сложные, тонкие, понимающие искусство люди смогут найти в них ответ.

Источник: Екатерина Забродина, Российская Газета