Уход Леси Рябцевой, моей помощницы и человека, который вела весь проект по распространению «Эха Москвы» в соцсетях, и сейчас у меня дыра на этом фланге, и вокруг этого, сопровождавшегося замечательной шумихой, замечательной в том смысле, что ее заметили, это минус. С другой стороны, пришли ко мне совершенно неоднозначные, очень сложные люди, с которыми очень трудно, но безумно интересно работать — Дмитрий Быков и Михаил Веллер. Ну и сообщу вам новость, что я договорился с предпринимателем Дмитрием Потапенко, который вел программу экономическую на радио «Комсомольская правда», и после известных событий программа прекратила свое существование, я вот договорился с ним, что он будет иметь часовую программу на «Эхе Москвы».

О феномене Леси Рябцевой: «Я извинился за то, что в отношении «Эха Москвы» сотрудник сказал злые и, с моей точки зрения, несправедливые и оскорбительные слова относительно всех. Естественно, я за своего сотрудника извиняюсь, как я это делаю всегда, как я извинялся за Латынину, когда нужно было, когда она в эфире говорила, как я извиняюсь за любого. У нас, кстати, на «Эхе» запрещено людям извиняться в эфире, на это есть главный редактор, который перед слушателями извиняется. Поэтому у меня это бывает, да, я счел правильным извиниться перед своими коллегами, потому что это несправедливо и это оскорбительно. Вот по этим двум параметрам я извинился».

«Это радикальная часть молодого поколения, очень продвинутая в той зоне, в которой я не продвинут, я имею в виду соцсети и интернет, очень эффективная как организатор и менеджирующая довольно тяжелые проекты. Кроме того, эти люди и Леся, чего греха таить, в тяжелые для радиостанции моменты, не она одна, но и она, в тяжелые для радиостанции моменты прошлого года и уходящего года всегда были рядом и всегда ценой собственной репутации, я подчеркну — собственной репутации — закрывали мне спину. Это было во время конфликта с Михаилом Юрьевичем Лесиным, где Леся Рябцева просто была рядом каждую секунду и оказывала неоценимую мне помощь и поддержку, и на внешнем контуре, и на внутреннем контуре. Было еще несколько человек, но она вот была как помощница самая близкая. Это такое особое поколение, которым нельзя пренебрегать. Да, можно к ним предъявлять массу претензий, я имею в виду поколение людей не возрастное, не только возрастное, а люди, которые пошли сами в бизнес свой, да, они совершают грандиозные ошибки, они вламываются в этот мир с собственными представлениями о добре и зле, которые мне глубоко чужды, но это реальность нашей жизни».

«Мы должны демонстрировать супертолерантность, даже когда сами не толерантны»

Алексей Венедиктов о связи личных взаимоотношений и политических взглядов: «Я в свое время где-то в классе 9-м, мне было лет 16, был травмирован фразой Владимира Ильича Ленина, который, естественно, для всех нас был объектом для подражания, во всяком случае, формально. Я прочитал в одном из его то ли писем, то ли речей фразу "Когда я рву политически, я рву лично". То есть если я расхожусь с друзьями политически, я прощаюсь с друзьями. Но я подумал, что это красивая фраза, и стал смотреть, как он там с Мартовым общался, и выяснил, что это все правда. Мне это было глубоко антипатично. Это было мое первое столкновение с реальностью, реальным Владимиром Лениным, при всей пряничности его фигуры. Если политические взгляды разные, то надо рвать лично.

В последнее время я все чаще и чаще вспоминаю не только эту ленинскую фразу, но и реальные действия, потому что когда начался украинский кризис и когда началась война на юго-западе Украины, нам звонили и писали люди, и у нас есть письма о том, что там мать проклинает — внимание – проклинает взрослую дочь — матери 63, дочери 41 — за то, что она занимает другую позицию по Донецку. Мама родная, вы что больные, что ли? Вот мать — еще раз слово — проклинает, XXI век.

Эта история очень тяжелая для общества. У меня есть подруга Лариса, она этническая кореянка, работает в государственной структуре, она помощник одного из министров. Когда недавно, в прошлом году она собирала своих друзей на день рождения, она взяла пустую бутылку. Такая спортивная, накаченная девушка взяла пустую бутылку из-под шампанского и сказала, что если кто-нибудь за этим столом скажет слово "Украина", "Киев", "Порошенко", "Коломойский", "Путин" — бутылкой по голове, понятно говорю? И мы все про кошечек, про собачек, про детишек — кому охота от Ларисы получить бутылкой по голове? Вот такими способами. Люди все с разными мнениями. То есть это можно искусственно в своем окружении не допускать, запретить эти разговоры, потому что иначе люди ссорятся, расходятся, разводятся».

О новой миссии «Эха Москвы»: «Я считаю, что это яд, разлитый в воздухе. Война — это яд, а война в головах — это яд, разлитый в воздухе. И, собственно, я практически поменял задачу "Эха", я всегда говорил, у "Эха" нет никакой миссии вообще. Мы информируем, развлекаем, просвещаем как обычные медиа, но сейчас нужно точно понимать, что мы должны демонстрировать супертерпимость, мы должны демонстрировать супертолерантность, даже когда мы сами не толерантны. Этот яд проникает и в нас, он проникает в редакцию, он проник в редакцию и "Эхо". Недавно мы с Сережей Бунтманом, моим первым замом, с которым мы 25 лет на "Эхе", говорили, что "Эхо" должно выступать в качестве ингибитора, замедлителя отравления.

Мы не можем, когда кругом там другая погода, как мне говорил Михаил Юрьевич Лесин, а у тебя как-то вот радио все о прежней погоде. Мы не можем противостоять вот этому валу яда, но вкалывать ингибитор, вкалывать просто антиастматическое явление, замедлять отравление, разговаривать с людьми — возникла некая новая задача, которую я уже сформулировал для своих. Именно поэтому я ввел ночной эфир, там сидят люди, которые спокойно разговаривают с городом и миром на любые темы. Это толерантность — не люблю это слово, я сам не толерантный. Это терпимость, хотя я сам нетерпимый. Но я понимаю, что в обществе разлита вот эта нетерпимость и нетолерантность, значит, надо колоть замедлителеядие. Может быть, ситуация изменится, и пока мы сохраним хотя бы те организмы или те части организма, которые еще не подвержены отравлению, но это очень тяжело устоять, это практически невозможно. Я не знаю, как люди, окружающие меня, устояли пока против этой ядовитой слюны».

«Россия — это граждане, которые ощущают себя россиянами, где бы они ни жили»

Алексей Венедиктов о плюрализме взглядов и мнений: «Обама сказал одну замечательную вещь, я не знаю, кто ему написал, вернее, знаю, один из моих приятелей, который был его спичрайтером, и мы с ним это обсуждали. Президент говорит: "Смотрите, идет война в Ираке, американцы воюют в Ираке. Идет война, идут гробы под звездно-полосатым флагом. Твое правительство ведет твою страну, ведет войну твоей страны. Миллионы людей вышли на демонстрации и голосовали против войны, которую ведет его правительство. И это были, — говорит Обама, — настоящие патриоты Америки, и я был среди них. Я был против войны в Ираке. Однако, миллионы людей, — говорит он, — поддерживали правительство президента Буша в войне с Ираком, миллионы выходили на улицы, были и демонстрации за войну. И это тоже патриоты Америки, мы все патриоты Америки, мы просто видим будущее нашей страны по-разному, но мы все любим нашу страну".

Это очень правильная история. Любая из этих колонн — шестая, седьмая, десятая — просто видит страну иначе. Слегка иначе или совсем иначе, но это не значит, что она не хочет стране, людям, гражданам, процветания, безопасности, своим детям, которые здесь живут. И я его спросил, Дэвида: "Скажи, а как тебе вообще в голову пришло?" Он говорит: "Ты же понимаешь, я еврей, мы живем в Израиле. Там постоянно воюют, и там есть огромное число пацифистов, противников войны, и тем не менее, мы все знаем, что мы все патриоты"».

О государственных границах и национальной принадлежности: «Владимир Владимирович Путин неоднократно говорил о том, что россияне и украинцы — это один по сути народ. Значит, он тоже видит другие границы, он тоже изменил границы, присоединив Крым. Ну и на китайской границе кое-что отдали, Даманский отдали, политый обильно кровью советских пограничников, российских граждан, тоже отдали Китаю. То есть, на самом деле, вопрос границ, конечно, символичен и важен, но давайте признавать Россию сейчас в тех границах, в каких она есть. Оставим вопрос Крыма в отдельный кейс. В тех ее границах, в которых она есть, — это и есть Россия. Можно говорить еще про Северный Казахстан, про Псковскую область и часть Латвии — это оставим маргиналам и военной партии.

Никто не предлагает отдавать никаких территорий. Я знаю, что только речь идет о Крыме и о Курилах, разные политические партии разменивают историю, но, на самом деле, Россия — это люди, это граждане, которые ощущают себя россиянами, извините за это слово, но оно хорошее, россиянами. И где бы этот человек ни жил, он остается россиянином. Поэтому для меня вообще нет проблем. Если вспомнить, что границы Великого княжества Литовского проходили где-то между Москвой и Тверью, Литва может предъявить претензии на Тверь — слушайте, ну это бессмысленно, исторические границы проводить бессмысленно. Было время, когда там действительно Россия была, или Русь, вокруг Киева и все. И что, было время, когда и Штатов не было. Было время, когда и Китай был под монгольской оккупацией. Мало ли что было. Вот остановились, зафиксировали, пошли дальше».

О телеканале «Матч ТВ»: «Это смешная история, потому что я в этот проект не верю, но всячески его поддерживаю, потому что я не знаю ни одного спортивного канала в мире, который идет не в кабеле или не через спутник, который был бы доходен, и который бы смотрело не секторальное количество зрителей, а массово. Вопрос на засыпку, я засыпался, поэтому мне не стыдно. Какой вид спорта смотрят больше, чем футбол в России? Биатлон. Я засыпался, я сказал хоккей, хотел сказать шахматы, но решил не глумиться уж совсем. Биатлон, совершенно верно. То есть этот канал будет на любителей этого вида спорта. Это красивый эксперимент, но, поскольку его делают в том числе люди, которых я причисляю к своим друзьям, я имею в виду Тину Канделаки, например, Васю Уткина, организаторы каналов, они же организаторы и наших акционеров "Газпром-Медиа", я всячески помогаю, потому что есть огромное число людей, которое хочет смотреть красочно спорт. Ну, принял президент решение, что спортивный канал будет идти в общефедеральном — ну, оно уже принято, что, я с ним бороться, что ли, буду? Нет, его надо сделать просто лучше. И там, где я могу помочь, я помогу».

Коммерсантъ
Фото: Анатолий Жданов / Коммерсантъ