Радиохолдинг может быть приобретен на другое юрлицо
Русская медиагруппа (РМГ) может быть приобретена не ФГУП «Госконцерт», а другой компанией, заявил сегодня в эфире телеканала «Дождь» основатель фонда «Федерация» и продюсер группы «Земляне» Владимир Киселев. Какая именно компания может стать владельцем РМГ, он не уточнил.
Об этом же ранее рассказывали «Ведомостям» и два человека, близкие к участникам переговоров о покупке РМГ. По их словам, покупателем может стать структура, близкая к «Госконцерту». Названия этой компании собеседники «Ведомостей» не сообщили. По словам одного из них, у ФГУП «Госконцерт» возникли сложности с получением кредита на приобретение РМГ у банка ВТБ. Банк посоветовал взять кредит не на ФГУП, а на другое юрлицо.
Представитель ВТБ и гендиректор "Госконцерта" Сергей Бунин отказались от комментариев. Представитель "ИФД Капиталъ" пока не ответил на вопрос.
О возможной продаже РМГ «Госконцерту» стало известно в июне 2015 г. Тогда основной акционер компании – "ИФД Капиталъ" сообщил о достижении предварительной договоренности по этой сделке. Месяц спустя ее одобрила Федеральная антимонопольная служба. ФГУП готов заплатить за этот актив 6–7 млрд руб., говорил «Ведомостям» гендиректор «Госконцерта» Сергей Бунин. Переговоры о получении этой суммы ведутся с банком ВТБ.
Идею продать РМГ «Госконцерту» продвигал и согласовывал с чиновниками Киселев, рассказывали источники «Ведомостей» на медийном рынке. Сам он прямого отношения к сделке не имеет: он говорил РБК, что будет продюсером «Госконцерта». Но именно Киселев еще в 2014 г. предложил президенту Владимиру Путину организовать на базе активов РМГ так называемый патриотический медиахолдинг, который должен создавать отечественных суперзвезд, лояльных власти.
Против этой сделки выступили несколько десятков артистов, написавших письмо президенту Путину с просьбой не допустить продажу РМГ «Госконцерту». Недавно группа продюсеров и музыкантов, выступавшая против сделки с «Госконцертом», предложила "ИФД Капиталъ" выкупить у него 78% радиохолдинга «Русская медиагруппа» за 5 млрд руб. В сделке согласились участвовать продюсеры Иосиф Пригожин, Виктор Дробыш, Игорь Крутой, Максим Фадеев, Игорь Матвиенко, а также музыканты Филипп Киркоров, Николай Басков и Григорий Лепс. Связаться с ними не удалось. Человек, знакомый с этими продюсерами и музыкантами, информацию об их участии в сделке подтвердил.
Анастасия Голицына
Фото М. Стулов / Ведомости
Ведомости
Крупнейшие газеты запустят имиджевую кампанию за 3 млн фунтов
Печатным СМИ приходится нелегко в эпоху digital. Рекламные доходы падают вместе с тиражами, а привычки аудитории стремительно меняются. На этом фоне британская пресса решила напомнить о своей значимости и о том, насколько важны газеты для рекламодателей, читателей и общества в целом.
Ведущие газеты Великобритании объединили силы и запустили имиджевую кампанию стоимостью 3 млн фунтов стерлингов. Организатором выступила маркетинговая компания Newsworks, учредителями которой являются ведущие издатели: Evening Standard, Guardian News and Media, Independent Print, Trinity Mirror, Telegraph Media Group и другие.
Кампания стартует 2 сентября и продлится 8 недель, она охватит прессу и интернет. Реклама появится в таких изданиях, как Guardian, Observer, Telegraph, Sun, Daily Mail, Independent, i и London Evening Standard. Креативную часть взяло на себя агентство Holmes Hobbs Marcantonio.
Газеты подчеркивают, что по-прежнему интересны читателям и остаются «агентами влияния». Ежемесячная аудитория газет в Великобритании составляет 36 млн человек, а среднее время потребления превышает один час.
При этом аудитория других медиа сравнима с бабочками - она переключается с одного источника на другой, постоянно ищет и пролистывает информацию. Читателя газеты, напротив, отличает заинтересованность, вовлеченность и восприимчивость.
Холдинг «Газпром-Медиа» снова показал финансовые результаты лучше среднерыночных. Во втором квартале его выручка снизилась всего на 6%, хотя весь российский рекламный рынок упал не меньше чем на 15%
Скромное падение
Газпромбанк 31 августа опубликовал полугодовую отчетность по МСФО, где приводятся данные в том числе о финансовых результатах крупнейшего российского медиахолдинга «Газпром-Медиа», стопроцентной дочерней компании банка.
В апреле—июне выручка «Газпром-Медиа» снизилась почти на 6%, до 16,3 млрд руб., следует из отчетности Газпромбанка. Общие расходы на рекламу за тот же период, по версии Ассоциации коммуникационных агентств России (АКАР), упали на 15–16%, до 74 млрд руб.
Основные активы «Газпром-Медиа» — телеканалы НТВ, ТНТ, ТВ3, «Пятница» и «2 х 2». Их рекламные доходы формируют большую часть выручки холдинга. Расходы на телерекламу в апреле—июне упали, по оценке АКАР, еще значительнее — на 22%, до 30,4 млрд руб.
Таким образом, «Газпром-Медиа» в очередной раз продемонстрировал лучшие результаты, чем в среднем по рынку. В первом квартале выручка холдинга снизилась на 11%, до 14,8 млрд руб. Общие затраты на рекламу в январе—марте уменьшились на 17%, до 63,4–63,9 млрд руб., только на телерекламу — на 22%, до 30,1–30,6 млрд руб.
Среди других владельцев российских федеральных телеканалов финансовые результаты раскрывает только «СТС Медиа» (СТС, «Домашний», «Перец» и CTC Love). В первом квартале 2015 года выручка холдинга упала на 25% до 4,9 млрд руб., во втором — также на 25%, до 4,8 млрд руб.
Успешные развлечения
Лучшая, чем у рынка в целом, динамика «Газпром-Медиа» объясняется успехом развлекательных телеканалов холдинга. В этом году все они нарастили свою аудиторию и тем самым увеличили рекламный инвентарь. (Реклама на ТВ продается по так называемым пунктам рейтинга, которые отражают число зрителей, увидевших рекламный ролик. Чем больше аудитория вещателя, тем больше он может продать таких пунктов.)
Среднесуточная доля целевой аудитории ТНТ (зрители 14–44 лет) за полугодие выросла, по данным TNS Russia, на 0,7 процентного пункта (п.п.), до 12,9%. Таким образом, из всех россиян указанного возраста, смотревших в январе—июне телевизор, 12,9% выбрали ТНТ. У ТВ3 прирост среднесуточной доли целевой аудитории (зрители 25–59 лет) за шесть месяцев составил 0,4 п.п., до 3,5%; у «Пятницы» (зрители 14–44 лет) — 0,7 п.п., до 2,7%; у «2 х 2» (зрители 11–34 лет) — 0,3 п.п., до 2,3%. Все эти вещатели предложили рекламодателям больше пунктов рейтинга, чем годом ранее. На «Пятнице» реализованный рекламный инвентарь за первые шесть месяцев увеличился, по подсчетам консалтинговой компании Media Logics, сразу на 28%, до 20,4 тыс. пунктов рейтинга, на ТНТ — на 5% до 80,7 тыс. на «2 х2» — на 3% до 11,6 тыс., на ТВ3 — на 2% до 11,6 тыс.
Тем не менее самый крупный актив «Газпром-Медиа», телеканал НТВ, продолжает терять зрителей. За полугодие среднесуточная доля его целевой аудитории (все зрители старше 18 лет) упала сразу на 1,5 п.п., до 10,7%. Упали и продажи рекламы в натуральном выражении: реализованный рекламный инвентарь за январь—июнь уменьшился на 18%, до 100,2 тыс. пунктов рейтинга.
Операционные разночтения
Из отчетности Газпромбанка следует, что бизнес «Газпром-Медиа» в этом году пока операционно убыточен. В первом квартале операционный убыток холдинга составлял 599 млн руб., во втором операционная прибыль составила всего лишь 74 млн руб. По итогам полугодия операционный убыток холдинга составил 525 млн руб., говорится в отчетности банка.
В самом «Газпром-Медиа» настаивают, что холдинг операционно прибылен, а банк просто по-другому консолидирует финансовые результаты своей «дочки». В частности, директор по связям с общественностью «Газпром-Медиа» Ирина Осадчая привела РБК такие цифры: во втором квартале OIBDA холдинга достигла 1,9 млрд руб., операционная прибыль — 1,2 млрд руб, а во всем полугодии — 1,6 млрд и 469 млн руб. соответственно.
Рентабельность «Газпром-Медиа» по OIBDA во втором квартале, таким образом, равнялась почти 12%, в первом полугодии — 5%. Аналогичный показатель «СТС Медиа» составил 12% за второй квартал и 11% за все полугодие. На дивиденды акционеры «Газпром-Медиа» пока рассчитывать не могут. Чистый убыток медиахолдинга во втором квартале составил 152 млн руб., а в целом за полугодие — почти 1,9 млрд руб.
Помимо телеканалов «Газпром-Медиа» управляет также радиостанциями («Авторадио», «Эхо Москвы», «Юмор FM» и др.), ИД «7 дней», спутниковым оператором «НТВ Плюс», кинокомпанией «Централ Партнершип».
Сергей Соболев
Фото: ТАСС
РБК
Интервью Владимира Киселева программе "Бла-бландинки" на радиостанции "Говорит Москва"
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Это программа «Бла-бландинки». Мы начинаем. Обычно говорим: «У нас в гостях…», — но сегодня мы, получается, в гостях.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Да, и это довольно странно. Владимир Владимирович Киселёв у нас в гостях — музыкальный продюсер, руководитель фонда «Федерация», бизнесмен. Расскажите нам…
В. КИСЕЛЁВ: Не руководитель «Федерации».
О. ДАНИЛЕВИЧ: Неправильно, да?
В. КИСЕЛЁВ: И никогда им не был.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Создатель фонда «Федерация» — это правильнее?
В. КИСЕЛЁВ: Да, ближе.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: О фонде мы ещё немножко поговорим. У вас так много папок, много бумаг, много дел.
В. КИСЕЛЁВ: Я с вами буду говорить, вы не отвлекайтесь. У меня везде дела.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Самое главное, что сказала Катя: «Обычно мы говорим: „У нас в гостях…“». А сегодня, правда, мы скорее в гостях.
В. КИСЕЛЁВ: Это не означает, что моя гостиница. Мы вместе в гостях…
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: У гостиницы.
О. ДАНИЛЕВИЧ: А почему именно это место?
В. КИСЕЛЁВ: Я здесь был на переговорах, поэтому географически мне легче было сюда. А дальше я двигаюсь (выдам тайну) в «Новинский пассаж».
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: И там очередные переговоры?
В. КИСЕЛЁВ: Там очередные переговоры. Если я не буду переговаривать, кому же я нужен буду? А у нас самое большое, как мы знаем, достояние природы, данное нам из всех животных — это общение и чувство прекрасного.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Чувство нужности.
В. КИСЕЛЁВ: Нет, общение и чувство прекрасности.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: О чём же вы переговариваетесь?
В. КИСЕЛЁВ: Я переговариваюсь о том, чтобы донести до людей правду, потому что вся эта ложь, которая вокруг возникла, вызывает оторопь.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вот мы и хотим узнать…
О. ДАНИЛЕВИЧ: Да, о лжи, о которой вы говорите. Ваше имя тесно связано со сделкой «Госконцерта» по покупке РМГ. Не очень понятна ваша роль, честно говоря, в этой сделке. Какое отношение вы конкретно имеете и играете в этой сделке?
В. КИСЕЛЁВ: Создаётся сразу вопрос: а что это меняет?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Потому что ваше имя всплывает наравне с фамилией Кожевникова, с фамилией Бунина. Почему вы фигурируете здесь?
В. КИСЕЛЁВ: Нормально. И ещё какие-то фамилии. А что в этом плохого? Ещё какие-то возникнут фамилии. Самое главное — почему придана этой сделке какая-то особенная…
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вот. Почему?
В. КИСЕЛЁВ: Это я у вас должен спросить. Я откуда знаю? Вы же представители средств массовой информации.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Потому что очень много противоречивой информации на этот счёт есть.
В. КИСЕЛЁВ: О! Для этого мы здесь и встретились.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Это правда. И первый вопрос, на который вы не хотите пока отвечать: какое отношение к этой сделке имеете вы?
В. КИСЕЛЁВ: Нет, я готов. Смотрите, противоречивая информация. Давайте сразу говорить. Во-первых, как бы это было ни смешно, мы будем возвращаться к очень известной присказке: «А был ли мальчик?». Вы спросили, почему у меня столько бумаг. Дело в том, что все мои оппоненты говорят по взаимоотношению ко мне формулировками эмпирическими: «угрожал», «угрозил», «загружает», «угрожает» и так далее. Русский язык богат. Все говорят о рейдерском захвате, все говорят о том, что я бойкотирую. И самое главное, что все говорят в роли как минимум Нострадамуса о том, что я буду делать. Я не знаю, что я буду делать, а они все знают.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Давайте не будем строить никаких предположений и сейчас всё-таки выясним, кто вы в этой сделке.
В. КИСЕЛЁВ: Есть письмо, которое было написано нашему уважаемому руководителю о том, цитирую (поэтому и я сказал, что все бумаги здесь), что «мы предлагаем, исходя из того…» В письме этого нет, но подразумевают, что есть Макаревич, есть Гребенщиков, есть Арбенина. Их точка зрения: они решили сегодня быть против нашей страны, против нашего государства, они решили встать на сторону украинского народа. Их право. Правда, как вы знаете, очень занятно у нас с Макаревичем вся наша жизнь строится при том, что мы, в общем, были товарищами, не скрою.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Сейчас вы уже не товарищи?
В. КИСЕЛЁВ: Я не общался, я его видел последний раз лет семь тому. Кстати, первый топор против меня бросил он. Как раз тот самый приснопамятный фонд «Федерация». Когда к нему обратились по горячим следам: «А вот фонд „Федерация“…», — он сказал, что у Киселёва всегда были наклонности авантюристические и так далее. То есть первым против меня сказал Андрей. Я ничего против него не говорил. Хотя всю жизнь мы конкурируем, то есть имеется в виду, что «Машина времени» и «Земляне» — мы всегда были по разную сторону баррикад. Поэтому был ли мальчик…
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Возвращаемся к письму.
В. КИСЕЛЁВ: Письмо дословно говорит о том, что мы предлагаем на базе концертного зала, который строится на стадионе «Открытие» после разрушенного концертного зала «Россия» (потому что на том месте будет построен классический зал), создать концертное агентство при поддержке «Русского радио», DFM, «Хит FM», Maximum и так далее.
О. ДАНИЛЕВИЧ: То есть РМГ.
В. КИСЕЛЁВ: Нет. Зачем же?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Подождите. DFM и радио Maximum, вы сказали — это и есть РМГ.
В. КИСЕЛЁВ: Да, понятно. Только дальше идёт список: Bridge TV, «Муз-ТВ» и «Русское радио». То есть мы предлагаем на базе этого создать концертный патриотический в некотором роде «инкубатор» («в некотором роде» — русский язык, вы знаете, очень богатый) для создания молодых артистов, для привлечения молодых артистов.
Следующий вопрос в этом письме: мы просим содействия. И что самое главное — мы нигде не указываем слова «покупка РМГ». Письмо я вам сейчас предоставлю. Мы нигде не указываем слова «покупка РМГ». И самое главное — мы нигде не указываем, что нам нужен какой-то административный ресурс для того, чтобы мы это сделали, нет слова «бюджет», который мы собираемся уже пилить, со слов наших оппонентов. И самое главное — если бюджет пилить, то какой страны?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Я так понимаю, что всё, что вы говорите — это значит по большому счёту, что сделка о покупке РМГ не имеет никакого отношения к тому, что предлагали вы? То есть этот концертный, как вы выразились, «инкубатор» и сделка…
В. КИСЕЛЁВ: Нет, «в некотором роде».
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: А что означает «в некотором роде»?
В. КИСЕЛЁВ: Что это не «инкубатор», что в некотором роде некая форма примера.
О. ДАНИЛЕВИЧ: В общем, это две разные вещи?
В. КИСЕЛЁВ: Абсолютно. Но при этом, смотрите, очень интересный момент. Весь пыл наших оппонентов был сосредоточен на том, что мы написали «покупка»…
О. ДАНИЛЕВИЧ: Простите. Можно я вас перебью?
В. КИСЕЛЁВ: Да, пожалуйста.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Потому что вы говорите «мы», и не очень понятно, кто такие «мы».
В. КИСЕЛЁВ: В частности, я и Плаксина, руководитель…
О. ДАНИЛЕВИЧ: «ИФД Капиталъ».
В. КИСЕЛЁВ: Да, председатель «ИФД Капиталъ».
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: И говорили, что вы даже встречались с президентом. Была ли встреча на самом деле?
В. КИСЕЛЁВ: Это надо у президента спрашивать. Я не имею права говорить, с кем я встречался, если мне не давали на это права.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Но письмо вы на имя Владимира Владимировича писали?
В. КИСЕЛЁВ: Я послал письмо, да.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Он завизировал и сказал: «Рассмотреть».
В. КИСЕЛЁВ: Нет, не «рассмотреть», по-моему. Сейчас посмотрим. Там резолюция Володину. После чего мы вышли в рабочий нормальный формат взаимоотношений. Поэтому мы говорим с вами… Сегодня какое число у нас? Большое. У нас сегодня выходит газета «Аргументы и факты», вчерашним днём, среда. Слушайте внимательно: «Киселёв написал президенту письмо о покупке РМГ для того, чтобы…». Скажите, это что, на идиотов рассчитано, а? В письме чёрным по белому написано то, что я вам продиктовал.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Речь о покупке не идёт, это мы поняли.
В. КИСЕЛЁВ: Среда, 26-е число. После этого мы можем нормально общаться с вашими коллегами?
О. ДАНИЛЕВИЧ: У нас сейчас есть прекрасная возможность…
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Для того чтобы выяснить все нюансы до конца.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Все моменты. 22% акций, которые принадлежат господину Кожевникову и которые он продавать пока не хочет «Госконцерту»… Почему мы говорим вообще о «Госконцерте»? Потому что господин Бунин — это ваш давний партнёр.
В. КИСЕЛЁВ: Да.
О. ДАНИЛЕВИЧ: И в этой всей ситуации с покупкой, не покупкой (не понятно пока, на какой стадии сама сделка) вы принимаете всё-таки участие, потому что господин Бунин на вас ссылается.
В. КИСЕЛЁВ: А я разве против? Я говорю: какое это имеет отношение к тому, о чём мы говорим?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Вот и мы вас спрашиваем: к самой сделке вы имеете какое-то отношение?
В. КИСЕЛЁВ: Имею отношение. Я консультирую господина Бунина. Я нахожусь с ним в абсолютном, выверенным мною полном здравии и союзе.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: В тех переговорах, в которых вы участвуете, вы как раз участвуете вместе.
В. КИСЕЛЁВ: Конечно. А мы и не против.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Прекрасно. В таком случае вы, конечно же, прекрасно понимаете, на какой стадии сейчас вообще переговоры. Вот они на какой стадии?
В. КИСЕЛЁВ: Минуточку! Ещё раз отвечаю. Давайте опять выходить назад. Мы говорим о том, что все наши уважаемые артисты… Хотя, правда, в этом смысле есть очень интересный аспект. Артисты что-то не очень бухтят. Бухтит кто? Дробыш, Пригожин…
О. ДАНИЛЕВИЧ: Продюсеры.
В. КИСЕЛЁВ: Продюсеры. Почему? Я же говорю это, отвечая за свои слова. Потому что они обложили «Русскую медиагруппу», и ни один артист, не имеющий к ним отношения, не может на «Русскую медиагруппу» попасть. Второй момент немаловажный: все артисты, которые так рьяно подписали письмо президенту (странное стечение обстоятельств), имеют отношение к «Русской медиагруппе». Второй, третий и четвёртый пункты будут всё время выходить, что всё попадает к продюсерским центрам, которые имеют прямую заинтересованность.
Слушайте фразу, цитирую господина Пригожина и Рудковскую: «Если мы заберём свои песни, на „Русском радио“ будет дырка, потому что один Билан — это 70% ротации». Извините меня, что это за хамство по отношению к Пугачёвой, Антонову, Розенбауму и — по нисходящей — огромному количеству российских артистов?
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Может, она имеет в виду, что Билан-то сейчас пишет, а у Пугачёвой вроде бы песни в последнее время не выходят?
В. КИСЕЛЁВ: Хорошо. А Алсу, а Орбакайте, а Агутин?
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Ну, Алсу тоже давно…
В. КИСЕЛЁВ: А, ну да, всех давно нет. А Киркоров и Басков когда последнюю песню написали? Три года тому.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вот. Все давно уже написали.
В. КИСЕЛЁВ: Все давно написали. А что это за формулировка по отношению к другим артистам: «Если мы заберём, будет дырка»? Что это за хамство такое?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Подождите, если вы подходите к делу как бизнесмен, то это успешный актив, который работал?
В. КИСЕЛЁВ: Ну?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Успешный актив. И если этот успешный актив…
В. КИСЕЛЁВ: «Шансон» — успешный актив?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Да.
В. КИСЕЛЁВ: Почему его купил нефтяник? Я музыкант, а его купил нефтяник. Вас не интересует это?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Мы сейчас говорим о другой сделке.
В. КИСЕЛЁВ: Стоп!
О. ДАНИЛЕВИЧ: Хорошо.
В. КИСЕЛЁВ: Вы акцентируете словосочетание «это успешный актив». Вы же туда что-то вкладываете, да?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Конечно.
В. КИСЕЛЁВ: Вкладываете. Я вам отвечаю. «Шансон» — успешный актив?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Успешный.
В. КИСЕЛЁВ: «Европа Плюс» — успешный актив?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Да, успешный.
В. КИСЕЛЁВ: Bridge Media — успешный актив?
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Мы не знаем.
В. КИСЕЛЁВ: Не знаете. Два успешных. Их купили люди, не имеющие никакого отношения к индустрии. У вас не вызвало интерес это? «Русская медиагруппа» — успешный актив, я его покупаю.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Так я про это и говорю, что вы как бизнесмен покупаете успешный актив.
В. КИСЕЛЁВ: А что в этом плохого?
О. ДАНИЛЕВИЧ: И говорите о том, что он сейчас неправильно работает, потому что…
В. КИСЕЛЁВ: Стоп! Я не сказал «неправильно». Я не сказал!
О. ДАНИЛЕВИЧ: Потому что там есть Билан, у которого 70%...
В. КИСЕЛЁВ: Стоп, стоп! Я не сказал слово (вы проверите плёнку) «неправильно работает». Я не говорил. Не надо…
О. ДАНИЛЕВИЧ: Вас это возмущает.
В. КИСЕЛЁВ: Стоп! Меня ничего не возмущает.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Нет, не возмущает?
В. КИСЕЛЁВ: Да вы что? Я 40 лет в бизнесе.
О. ДАНИЛЕВИЧ: А в чём проблема тогда? Вы говорите, что нет определённых звёзд, имена которых вы назвали…
В. КИСЕЛЁВ: Я не об этом сказал. Внимательно, по-русски! Отмотаете потом назад. Я музыкант, поэтому у меня память исключительная, к сожалению, для вас. Отвечаю. Я сказал дословно: «Что за хамство по отношению к другим артистам?» — мотивируя, что «мы заберём песни, и на „Русском радио“ на 70% отобранного Билана будет дырка».
О. ДАНИЛЕВИЧ: Ну, потому что они считают, что если до этого…
В. КИСЕЛЁВ: Они считают.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Да, они считают. Они же имеют право на своё мнение?
В. КИСЕЛЁВ: Вот. И хорошо. А какое отношение ко мне это имеет?
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: А у вас есть чем эту дырку… Ну, представим теоретически…
В. КИСЕЛЁВ: В базе «Русской медиагруппы» было более 150 артистов.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Есть чем закрыть?
В. КИСЕЛЁВ: Более 150 артистов.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Давайте более предметный разговор. Вчера появился…
В. КИСЕЛЁВ: Вот смотрите, я вам возвращаю. Смотрите. Что написано?
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: «Муз-ТВ» Bridge TV.
В. КИСЕЛЁВ: «Муз-ТВ», Bridge TV, RuSong…
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Russian Travel Guide.
В. КИСЕЛЁВ: Видите, что написано?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Видим.
В. КИСЕЛЁВ: Где здесь покупка «Русской медиагруппы»?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Нет. Всё, вы об этом сказали и показали нам свидетельство. Более предметный разговор. Вчера в Twitter Ксения Собчак написала, что вы согласились на переговоры…
В. КИСЕЛЁВ: Не переговоры.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: На дебаты.
О. ДАНИЛЕВИЧ: На дебаты с Сергеем Кожевниковым в эфире телеканала «Дождь».
В. КИСЕЛЁВ: Да.
О. ДАНИЛЕВИЧ: И вы предполагаете, что Кожевников на это не согласится, потому что…
В. КИСЕЛЁВ: Откуда? Я такого не говорил.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Это говорит Собчак, я её цитирую.
В. КИСЕЛЁВ: Вот ей и задавайте вопрос.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Что он испугается…
В. КИСЕЛЁВ: Ей задавайте вопрос. Я не комментирую Собчак.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Чего вы ждёте от этих дебатов?
В. КИСЕЛЁВ: Вообще ничего.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Ничего. А зачем вы на них согласились?
В. КИСЕЛЁВ: Что значит «зачем я согласился»? А если бы я не согласился, то было бы: «А почему вы не согласились?» Ещё раз. Два ответа. Я вам отвечаю: «Я не согласился», — вы задаёте вопрос, почему я не согласился. «Я согласился», — почему я согласился?
О. ДАНИЛЕВИЧ: И всё-таки, почему вы согласились, а не — не согласились?
В. КИСЕЛЁВ: А какая мне разница, с кем говорить?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Вам всё равно?
В. КИСЕЛЁВ: Вот я с вами говорю?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Нет никаких ожиданий от этих дебатов у вас?
В. КИСЕЛЁВ: А какие могут быть ожидания?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Ну, не знаю. Вы хотите прояснить какие-то ситуации, вы хотите что-то сказать.
В. КИСЕЛЁВ: Я иду к Ксении Анатольевне Собчак. Мне всё равно, кто там будет. Я к ней иду.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Никаких прямых вопросов вы не боитесь? И то, что она пишет, что…
В. КИСЕЛЁВ: Что значит «боюсь»?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Опять же это её цитата. Она пишет, что (с ваших слов якобы) вы говорите: «Кожевников, скорее всего, не согласится, потому что он боится прямых вопросов».
В. КИСЕЛЁВ: Стоп, стоп, стоп. Дать вам телефон Ксении Анатольевны?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Нет, не надо.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Нет, мы её Twitter читали.
В. КИСЕЛЁВ: Вот смотрите. Вы говорите о «боится», вы говорите о форме диалога. Вот журнал «Деньги». Журнал «Деньги» пишет: «Киселёв сказал, что его коллективы патриотично настроены, и поэтому они выступали под пулями в Крыму. Но какие же там пули?» — говорит журналист журнала. Во-первых, я хотел бы, конечно, этому журналисту посоветовать там побывать.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Смотрите, вы предлагаете нам задавать некоторые вопросы Ксении Собчак, а сейчас пытаетесь… Мы — не журнал «Деньги».
В. КИСЕЛЁВ: А я говорю о СМИ. Я говорю о том, как освещается это событие. Мы же начали с того, что мальчик-то был. Мы о чём говорим? Ещё раз повторяю.
Все наши подписанты написали о том, что идёт рейдерский захват, идёт неправомочная сделка и не хотят создавать патриотический холдинг. Проясняю. Патриотического холдинга нет. Не имеет никакого отношения рейдерский захват. Через три недели они уже написали… Вы знаете, что они уже хотят купить за ту же самую цену, кстати. И третий момент — идёт рейдерский захват. То есть получается, что мальчики по имени Алекперов и Федун — такие мальчики, что их можно рейдерским захватом… Служба безопасности уже сбилась с ног, ищет рейдеров, что забрали. Вы говорите об акционере — господине Кожевникове. А мы и не покупаем его долю. Мы разве ему делали предложение?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Потому что он не продаёт? Или вообще не хотите?
В. КИСЕЛЁВ: Я вообще с ним не общался. Я его видел полторы минуты за пять лет один раз.
О. ДАНИЛЕВИЧ: «Мы его не покупаем», — вы сейчас сами сказали.
В. КИСЕЛЁВ: Мы ему предложения никакого не делали.
О. ДАНИЛЕВИЧ: «Вы» — это вы и господин Бунин?
В. КИСЕЛЁВ: Ещё раз повторяю. Вы всё придаёте значение…
О. ДАНИЛЕВИЧ: Я хочу понять, кто такие «мы».
В. КИСЕЛЁВ: Я, Киселёв Владимир Владимирович.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы не делали предложения Федуну?
В. КИСЕЛЁВ: При чём тут он? Мы о Кожевникове говорим.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Да. Вы не делали предложения Кожевникову, но делали предложение Федуну и Алекперову. Правильно? Вы.
В. КИСЕЛЁВ: Да.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы от лица собственно бизнесмена Киселёва…
В. КИСЕЛЁВ: Как от помощника Бунина.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Вот. Как помощник Бунина.
В. КИСЕЛЁВ: Я вам это сказал пять минут назад. Я консультирую господина Бунина.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Хорошо. Можно в этом смысле узнать у вас, каким образом удалось уговорить продавать успешный какой-то актив Алекперова и Федуна?
В. КИСЕЛЁВ: Начинается тогда вопрос: а может, не такой он и успешный теперь?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Может быть.
В. КИСЕЛЁВ: На секундочку, вы знаете, сколько стоил СТС год тому?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Нет.
В. КИСЕЛЁВ: 1 миллиард 200 миллионов. Знаете, за сколько сегодня продают?
О. ДАНИЛЕВИЧ: За сколько?
В. КИСЕЛЁВ: За 200. Вы знаете, сколько стоили другие активы ещё три года тому, ещё два года тому, ещё год тому? В окно выглядываете, сколько нефть стоит, сколько рубль стоит?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Да.
В. КИСЕЛЁВ: Так вы им задайте. Я вам могу дать телефон, в приёмную позвоните и спросите.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: В общем, они сами вышли на вас. Или как это дело было?
В. КИСЕЛЁВ: Какая разница? Это уже, знаете, тогда надо классику повторять: вам дать ключи от квартиры, где деньги лежат?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Тем не менее, формат «Русского радио» планируется? Вот конкретно «Русского радио», если мы говорим, в РМГ?
В. КИСЕЛЁВ: Мы что, идиоты, что ли?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Будет ли он немножечко…
В. КИСЕЛЁВ: А зачем? Мы что, идиоты?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Ну, если есть мысль о том, что сейчас не допущены к эфиру…
В. КИСЕЛЁВ: Стоп, стоп, стоп! Вы только что сказали, что это успешный формат.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Да.
В. КИСЕЛЁВ: Если мы его покупаем, зачем же…
О. ДАНИЛЕВИЧ: Ну, это я сказала, а вы поставили это утверждение под сомнение.
В. КИСЕЛЁВ: Нет, неправда, неправда!
О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы сказали: «Может, он не такой уж и успешный?»
В. КИСЕЛЁВ: Неправда.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Это ваши слова были.
В. КИСЕЛЁВ: Неправда. Повторяю. Я вопрос поставил, а вы говорите, что я поставил под сомнение. Поэтому ещё раз повторяю: «Русская медиагруппа» и письмо о патриотическом холдинге. Разделили?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Да.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Это всё разделили, это всё понятно.
В. КИСЕЛЁВ: Мы закончили? Закончили. Теперь мы говорим о «Русской медиагруппе». Мы не идиоты. Если мы купим «Русскую медиагруппу», «Госконцерт» и группа товарищей, зачем что-либо менять? Единственное, что точно там не будет этих «рыб-прилипал» в лице тех, кто сегодня это творит.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: А «рыбы-прилипалы»…
В. КИСЕЛЁВ: Я надеюсь, что вы не хотите, чтобы я вам прилюдно под запись сказал о том, как двигается формат «Русского радио»?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Почему же? Можете всё сказать.
В. КИСЕЛЁВ: А потому что я очень… Я понимаю. Я даже пукнуть могу, и я у вас разрешения не спрошу. Поэтому я говорю только лишь о том, что мы отлично знаем, как это всё функционирует. Более того, у нас на это всё есть документы. Когда потребуется это сказать там, где это надо будет сказать, мы это покажем. Но все люди, которые слушают, особенно имеющие непосредственное отношение к «Русской медиагруппе», они все знают, как это происходит. У нас есть заявления артистов, у нас есть переговоры, которые вели продюсеры. И сейчас продюсер, который меня слышит, отлично это знает. У нас есть, как это происходило. Поэтому, когда надо, мы это обнародуем.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Хорошо. Вы говорите «особенно меняться ничего не будет». Сергей Бунин, когда был у нас на нашей радиостанции, говорил о том, что сейчас, ещё до завершения сделки (опять же не понятно, на каком она этапе), ещё до всего этого, уже сейчас идёт работа по созданию некоего коллегиального органа, который будет заниматься, скажем так, отбором подходящих и неподходящих песен. И говоря об этом коллегиальном органе, он говорил, что прежде всё происходило через одного-единственного человека. В этом смысле не превратится ли этот коллегиальный орган в некую цензуру, что ли?
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Ну, в комитет цензуры. Нет?
В. КИСЕЛЁВ: То есть один человек — цензуры нет, а коллегиально — цензура?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Нет, подождите. Если это будет…
В. КИСЕЛЁВ: А вы откуда знаете, во что он превратится?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Это вопрос.
В. КИСЕЛЁВ: А откуда же я знаю? Я что, Нострадамус, что ли?
О. ДАНИЛЕВИЧ: И кто эти люди, которые войдут?
В. КИСЕЛЁВ: Как только сделка будет произведена, будут подключены эти люди, будут согласования с ними. Как мы можем сегодня…
О. ДАНИЛЕВИЧ: Но с ними уже идут переговоры?
В. КИСЕЛЁВ: Конечно, идут. Более того, мы же не собираемся, если сделка будет закончена — в этот момент перерезана пуповина или ленточка, как хотите, и мы в этот момент вступили в работу. Конечно, мы сейчас работаем и ежедневно находимся в переговорах с редактурой, с артистами, с людьми, которые сегодня могут контент готовить. Мы же ещё кроме этого зарегистрировали четыре телеканала. Если всё нормально будет, то у каждого радио в «Русской медиагруппе» в последующем будет свой телеканал.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: В смысле? У «Русского радио» будет свой телеканал, у «Хит FM» будет свой?
В. КИСЕЛЁВ: У каждого радио будет свой телеканал. Мы их зарегистрировали, утверждены названия, утверждены концепции. То есть у нас визуально у каждого радио будет своё. Теперь по поводу того…
О. ДАНИЛЕВИЧ: А как утверждены, если сделка ещё не закрыта?
В. КИСЕЛЁВ: Слушайте, у вас с русским языком что? Что утверждено?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы говорите «названия утверждены».
В. КИСЕЛЁВ: Телеканалов. А какое они отношение к «Русской медиагруппе» имеют? Я зарегистрировал.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Они не будут входить в холдинг?
В. КИСЕЛЁВ: Я их передам в холдинг.
О. ДАНИЛЕВИЧ: А, передадите, когда уже будет сделка. А есть ли сроки какие-то по сделке?
В. КИСЕЛЁВ: Как можно говорить о сроках? У погоды есть сроки? Как утвердится сделка — так она и будет.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Скажите, на данный момент на какой стадии она?
В. КИСЕЛЁВ: Стадия переговоров.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Стадия переговоров — это на 70% сделка утверждена, 50 на 50? Какой процент?
В. КИСЕЛЁВ: Я не математик, я музыкант, поэтому мне трудно цифрами оперировать.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Ещё всех наших слушателей интересует такой вопрос: что будет с «Золотым Граммофоном»? Будет эта премия?
В. КИСЕЛЁВ: Конечно, будет. Более того, я думаю, что…
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: В этом году 20 лет, юбилей.
В. КИСЕЛЁВ: Повторяю: ничего не меняется и меняться не будет по той простой причине, что никто золотую курочку с яйцами не рубит.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Встреча совета директоров РМГ планируется в начале сентябре. Не можете предположить хотя бы…
В. КИСЕЛЁВ: Я же сказал вам, что я административными вопросами вообще не занимаюсь. Если будет всё нормально в этой истории, за мной контент и за мной творческое наполнение. Я очень точно и очень бережно отношусь к тому, что я умею. Тем более вы видите, как происходит?
Вот смотрите, мы говорим с вами о предположениях, которые вы хотите от меня услышать. Вот смотрите, предположение противоборствующей стороны — Кожевников и так далее: если Киселёв будет, то будет отрезание артистов, будет выбрасывание артистов, он придёт, и сразу начнётся «ночь длинных ножей». Смотрите, 29 июля Кожевниковым были выброшены все коллективы, имеющие ко мне отношение — де-юре и де-факто. Предполагается, что Киселёв это сделает. Давайте смотреть. Сегодня 27-е число — ни один артист из эфира не выброшен.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Потому что сделка же ещё не завершена.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Сделки ещё нет.
В. КИСЕЛЁВ: А, сделки ещё нет! Так подождите…
О. ДАНИЛЕВИЧ: Было бы довольно странно, если бы сделка ещё была не закрыта, а вы уже принимали бы какие-то решения. Вам не кажется, что… Не согласны?
В. КИСЕЛЁВ: Во-первых, мне ничего не кажется, я не верующий. По поводу того, что сделка не завершена. А почему же тогда будируется на всех углах, что Бунин приказал снять артистов Архипову?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Не знаю, мы не видели таких сообщений. «Приказали снять» — нет, не видели.
В. КИСЕЛЁВ: Как? Я вам сейчас дам…
О. ДАНИЛЕВИЧ: Мы видели формулировку «прикажет», «приказал».
В. КИСЕЛЁВ: Нет, нет, нет! «Дал распоряжение».
О. ДАНИЛЕВИЧ: Скажите-ка, если сделка будет закрыта и вы займёте…
В. КИСЕЛЁВ: Нет, нет, нет! Я возвращаюсь.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Мы тоже возвращаемся.
В. КИСЕЛЁВ: Бунин дал распоряжение.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Это вы видели. Мы не видели. Я не могу говорить об этом.
В. КИСЕЛЁВ: Сейчас я вам покажу.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Ваш сын Владимир (творческий псевдоним вашего сына) будет, в частности, на «Русском радио», если сделка закроется успешно для вас?
В. КИСЕЛЁВ: Отвечаю. Упрёки меня в том, что я буду крутить своего сына, свою жену…
О. ДАНИЛЕВИЧ: Давайте вы напрямую ответите. Ваш сын там будет в эфире?
В. КИСЕЛЁВ: Во-первых, давайте сразу тон изменим. Вы же не следователь, правда? Я вам подписку о неразглашении не давал, поэтому я буду отвечать так, как я считаю нужным, а не так, как…
О. ДАНИЛЕВИЧ: Хотелось, чтобы всё-таки на мои вопросы…
В. КИСЕЛЁВ: Вы хотите с собой поговорить? Дать вам зеркало? Хотите с собой поговорить?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Нет. Я задаю вам вопрос и просто хочу…
В. КИСЕЛЁВ: Я вам отвечаю так, как я считаю нужным.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Давайте.
В. КИСЕЛЁВ: Повторяю. Владимир, Юркис, моя жена, группа «Земляне» в эфире будут или не будут — им обязательно придаётся значение при их наличии, что Киселёв собирается крутить семейственность. Господин Дробыш, господин Пригожин, Кристина Орбакайте — их семьи крутятся в эфирах?
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Конечно, да.
В. КИСЕЛЁВ: Это нормально? Тут вы не придаёте никакого второго…
О. ДАНИЛЕВИЧ: Это был только вопрос. Мы вынуждены, к сожалению, Владимир Владимирович, прерваться на новости, и после новостей уже мы продолжим.
НОВОСТИ
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Мы сегодня в гостях у музыкального продюсера, организатора благотворительного фонда «Федерация»…
О. ДАНИЛЕВИЧ: …И бизнесмена Владимира Киселёва. Владимир Владимирович…
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: …Ещё раз здравствуйте. До новостей мы начали говорить о семейственности на радио, скажем так. И был вопрос…
О. ДАНИЛЕВИЧ: …Про то, будут ли ваши дети, ваша жена в эфире. Вы говорите, что если и будут, то это будет нисколько не странно, поскольку сейчас такая же тенденция существует, но с другими продюсерами, с другими медийными личностями. Можно я задам вам вопрос? Меня заинтересовала песня вашего сына. Наверное, знаете, какая. «Письмо президенту».
В. КИСЕЛЁВ: Будет, конечно. Она и есть.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Она и сейчас есть.
О. ДАНИЛЕВИЧ: А авторство?
В. КИСЕЛЁВ: Я написал лично.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вы лично написали?
В. КИСЕЛЁВ: Да. Вы знаете, я и музыку пишу, и тексты пишу. 40 лет этим занимаюсь.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Ваш сын сам пишет?
В. КИСЕЛЁВ: Он пописывает.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вы знаете, мы смотрели, год назад в интервью телеканалу одному вы сказали: «К той музыке, которую любят мои дети, я не хочу прикасаться, а ту, которую я хочу, они профессионально не могут осязать».
В. КИСЕЛЁВ: За год изменилось…
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вот. Они сейчас научились профессионально осязать? Или что произошло за год?
В. КИСЕЛЁВ: Они за год стали любить фанк, они за год стали любить рэп, они за год стали любить настоящую музыку.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Настоящая музыка для вас — это что?
В. КИСЕЛЁВ: Музыка.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Просто музыка?
В. КИСЕЛЁВ: Просто музыка. Качественная музыка.
О. ДАНИЛЕВИЧ: У вас есть любимый какой-нибудь исполнитель? Неважно откуда, неважно каких времён.
В. КИСЕЛЁВ: Вы что, шутите? У меня времени не хватит всех назвать.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Ну, есть ли один такой душевный, которого вы всегда…
О. ДАНИЛЕВИЧ: Вот вам грустно, вы едете в машине…
В. КИСЕЛЁВ: Whitesnake, Beatles, Rolling Stones. Вся история музыки.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Катя тут упомянула ваше прошлогоднее интервью. Другое ваше, тоже прошлогоднее интервью. Вы там сказали, что вы добились в своей жизни в общем уже всего, чего хотели, и сейчас особо добиваться нечего, хочется больше времени проводить с семьёй. Зачем вам вообще была вся эта история…
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Ну, которую мы обсуждали.
О. ДАНИЛЕВИЧ: «В некоторой степени „инкубатором“», чтобы сейчас ничего не перепутать…
В. КИСЕЛЁВ: Да, правильно, правильно. Я же вам письмо дал. Там же чёрным по белому написано.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Да. Зачем вам всё это было организовывать, если можно было…
В. КИСЕЛЁВ: Прошёл год, всё изменилось, новые обстоятельства в жизни, захотелось ещё и этим заняться. Тем более «Белые ночи» в Санкт-Петербурге я же делаю независимо от того, с семьёй я или без семьи. Тем более, видите, мы сейчас с вами говорим о семейственности. Семья заодно будет петь, рядом находиться. Ещё раз повторю: вы придаёте слову «семья», желая найти какой-то второй фон в этом. А какой там второй фон? Второго фона там никогда не было. Почитайте, кстати.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Что это?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Сообщение руководителя Роскомнадзора Жарова: «„Русская медиагруппа“ в течение трёх лет не получала права на новые частоты в связи с тем, что генеральный директор „Русской медиагруппы“ Кожевников коммерциализировал эфир. Экономика „Русской медиагруппы“ также страдала оттого, что Кожевников не смог договориться с „НТВ-Плюс“ и был вынужден оплачивать услуги по полной коммерческой цене».
Ну, вы какую-то распечатку дали, извините, я не вижу никаких виз. Вы дали мне прочитать что-то просто на листе. Правда, ни одной печати. И вы хотите, чтобы я воспринимала этот текст, как что?
В. КИСЕЛЁВ: Как просто информацию.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Как информацию, которая не завизирована опять же? Если мы меряемся какими-то заявлениями и какими-то печатями, то надо, чтобы и здесь что-то было.
В. КИСЕЛЁВ: А кто меряется с вами?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы только что нам предоставляли…
В. КИСЕЛЁВ: Я же вас ознакомил, я не мерялся. У меня всё время впечатление, что у вас русский язык какой-то двойной: вы одно хотите сказать, а другое произносите. Я вас проинформировал, а вы говорите, что я меряюсь.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: А для чего нам нужна была эта информация? Чтобы что?
В. КИСЕЛЁВ: Возвращаемся к началу разговора. Мы многое что можем показать официально. И те наши оппоненты, которые с нами находятся…
О. ДАНИЛЕВИЧ: А почему вы сами не зачитали эту информацию?
В. КИСЕЛЁВ: Потому что я очень дорожу своей речью.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Поэтому вы дали, чтобы я зачитала?
В. КИСЕЛЁВ: Вы это уже сделали.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Да.
В. КИСЕЛЁВ: А вот когда это надо будет документально, мы дадим документы. Мы же с вами…
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: А вы думаете, до этого дойдёт, что будут какие-то… До судов может дойти, где нужно будет?
В. КИСЕЛЁВ: Вы же понимаете, что мы ничего просто так не оставляем. По фонду «Федерация» помните всю историю?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Да, кстати говоря, было действительно много судов. Все вы выиграли, насколько я помню.
В. КИСЕЛЁВ: Поверьте, и здесь мы всё выиграем. Знаете, как мы готовимся?
О. ДАНИЛЕВИЧ: И ведь фонд «Федерация» стал действительно особенно популярен, что ли — даже не популярен, а приобрёл какую-то массовую известность, — после концерта в декабре 2010 года, когда…
В. КИСЕЛЁВ: Что значит «после концерта»? Это первый концерт был. До этого фонд «Федерация» не существовал.
О. ДАНИЛЕВИЧ: А вот это тоже вопрос, потому что концерт был, кажется, 10 декабря, а зарегистрировали фонд, говорят, в конце декабря.
В. КИСЕЛЁВ: Неправда.
О. ДАНИЛЕВИЧ: И сейчас у меня тоже…
В. КИСЕЛЁВ: Стоп, стоп, стоп!
О. ДАНИЛЕВИЧ: Можно не «стоп»? Я на секунду продолжу. Мы залезли на сайт фонда «Федерация» и попытались найти свидетельство о регистрации, которого там нет. То есть там есть отдельная вкладка, скажем так, о регистрации, но свидетельства о регистрации там нет. При этом там написано, что миссия фонда… Первым пунктом стоит «прозрачность и открытость для СМИ». Можете как-то это прокомментировать?
В. КИСЕЛЁВ: Отвечаю. Ваши коллеги, которые точно так же попытались поставить под сомнение регистрацию фонда, в суде, путаясь в своей моче с просьбами понизить штрафные санкции (и опять-таки те, кто был в суде, они это отлично знают, кто это был), именно на этом прокололись, потому что они очень плохо смотрели сайт. Фонд «Федерация» зарегистрирован 28 ноября.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Мы посмотрели сайт.
В. КИСЕЛЁВ: Минуточку. Вы хотите со мной в суд пойти? Давайте скажите, что мы не зарегистрированы. Скажите в микрофон, что мы не зарегистрированы.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Нет, мы искали…
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Мы не хотим судиться! Мы же с миром пришли.
В. КИСЕЛЁВ: Стоп, стоп, стоп! Вы не нашли?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Да, мы не нашли.
В. КИСЕЛЁВ: Поэтому на русском языке давайте говорить так: вы не констатируете, что мы не зарегистрированы; вы не смогли найти на сайте.
О. ДАНИЛЕВИЧ: А мы так и говорим: мы не нашли. Я вам это и говорила.
В. КИСЕЛЁВ: А я говорю, что мы зарегистрированы.
О. ДАНИЛЕВИЧ: А тогда вопрос: почему на сайте нет?
В. КИСЕЛЁВ: К сайту. У меня, видите, телефон даже без единого электронного подключения, я даже не умею эсэмэски писать. На сайт, на сайт. Вопросы — на сайт.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Наверняка у вас есть много людей…
В. КИСЕЛЁВ: Вот им задайте вопрос. Вы задали вопрос — я вам ответил.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Это же ваша структура. Вам не интересно?
В. КИСЕЛЁВ: Отвечаю: 28 ноября зарегистрирован.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы не хотите разместить эту информацию на сайте для того, чтобы не было вопросов?
В. КИСЕЛЁВ: Это второй вопрос.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Это и есть второй вопрос: вы не хотите разместить информацию?
В. КИСЕЛЁВ: Я не сотрудник сайта. Моя задача — творческая. Более того, к фонду «Федерация» и его деятельности я имею опосредованное отношение. К нему имеют отношение директор фонда «Федерация» и патронесса Елена Север.
Теперь по поводу непрозрачности и прозрачности. Фонд «Федерация» за свою историю (теперь уже пятилетнюю) ни копейки не привлёк по той простой причине, что вся работа фонда «Федерация» — это собственные средства. Кстати, та же Ксения Собчак пыталась доказывать, что какая-то была непрозрачность. Никто не сумел доказать непрозрачность, ибо если не берутся деньги, то их и украсть нельзя.
Мы нашим оппонентам задавали один и тот же вопрос в суде: «Покажите заявление любого человека или юридической структуры, которая прислала фонду „Федерация“ 100 рублей. Или укажите любое юридическое или физическое лицо, которое недополучило отчётность о присланных своих деньгах». При этом фонд «Федерация» почти на 20 миллионов долларов оборудования, мероприятий, медикаментов передал детским, церковным учреждениям, хосписам — личных, собственных средств.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вы же раньше говорили, что фонд «Федерация» не создан для того, чтобы собирать деньги, а он создан для того, чтобы привлекать внимание к благотворительности.
В. КИСЕЛЁВ: Да, да, да.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вы приглашали знаменитых звёзд и так далее. Сейчас, на данный момент как тяжело приглашать звёзд? Или они все едут…
В. КИСЕЛЁВ: Всё так же, как и было. Последнее событие в декабре — 18 мировых звёзд было. А после декабря, по-моему, три или четыре события: и группа «Фабрика», и Гурцкая, и Панайотов, и ещё масса людей ездили по больницам.
Более того, мы не можем украсть ничего, потому что мы не привлекаем, в отличие от других фондов, деньги. А вы знаете, как существуют все фонды российские? Я считаю, что за это стрелять надо. Все фонды, которые существуют, существуют при одном очень маленьком аспекте: Сидор Сидорович из Челябинска прислал им 100 рублей — они 28 рублей забирают себе на обеспечение. Я считаю, что это в высшей степени цинично.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Как удаётся уговаривать, в частности, голливудских звёзд?
В. КИСЕЛЁВ: Отвечаю. Я в бизнесе 40 лет.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: С некоторыми вы знакомы, с друзьями друзей…
В. КИСЕЛЁВ: Со всеми знаком, кто ко мне приезжает.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Ладно. А как конкретно с Путиным договориться было? Тяжело?
В. КИСЕЛЁВ: А я при чём к Путину? Я что, управляю распорядком Путина?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Нет, просто вообще предложение…
В. КИСЕЛЁВ: Проезжал мимо Дворца спорта, захотел — вышел и спел.
О. ДАНИЛЕВИЧ: А вы знаете, были ли какие-то репетиции?
В. КИСЕЛЁВ: Я понятия не имею.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Сел за рояль — и начал петь.
В. КИСЕЛЁВ: У Путина есть протокол и пресс-служба. Напишите туда вопрос.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Когда будет у нас в гостях, мы спросим.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы не хотели бы организовать какое-нибудь новое мероприятие и уже пригласить, а не просто чтобы он мимо проезжал?
В. КИСЕЛЁВ: Всё, что хочу, я организую. Это уже будет моё личное дело.
О. ДАНИЛЕВИЧ: В ваших планах нет подобного мероприятия?
В. КИСЕЛЁВ: Я же вам сказал: ключи от квартиры, где деньги лежат, тоже вам дать?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Ну, наверное, можно было бы, но мне не нужны деньги, особенно чужие.
В. КИСЕЛЁВ: А зачем же вам чужие тайны?
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: А разве это тайна?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Это тайна?
В. КИСЕЛЁВ: Вы мне задаёте вопрос про планы.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Это не тайна, это планы творческие.
В. КИСЕЛЁВ: Ещё раз повторяю. Планы же должны с сюрпризом выходить, они должны радовать людей. Знаете древнюю присказку? «Хочешь насмешить Бога — скажи ему о своих планах».
О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы же неверующий человек, вы сказали.
В. КИСЕЛЁВ: Я присказку сказал, а не мой постулат. Присказка существует независимо от того… Даже если я Толстого не люблю, то «Все семьи счастливы по-своему…» я цитирую. Так же, как и присказку «Хочешь насмешить Бога — скажи о своих планах». Правда ведь? При чём тут то, что я верующий или неверующий?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Другие люди иногда рассказывают о своих планах. И мы подумали…
В. КИСЕЛЁВ: Ещё раз. Какое отношение — верующий я или нет — имеет к этому? Я процитировал присказку.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Никакого отношения. Совершенно никакого.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Ещё я хочу вернуться к «Русскому радио». Вы сказали, что вы будете заниматься контентом. На данный момент какой контент вы видите?
В. КИСЕЛЁВ: Мы сейчас находимся в стадии переговоров с людьми, которые этот контент будут готовить. Когда мы сформируем группу людей, которые это подготовят, мы начнём это делать. Мы сейчас, на сегодняшний момент не имеем никакого отношения к руководству «Русского радио».
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Это на данный момент. А может быть, в сентябре всё поменяется?
В. КИСЕЛЁВ: Мы же только что решили, что планами мы не будем смешить Бога.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Да, мы не будем смешить. Но, тем не менее, всё-таки какие-то есть намётки? Вы ведь ведёте переговоры с одними, с другими. А чего не хватает, как вы считаете? На ваш музыкальный вкус, чего сейчас не хватает российскому шоу-бизнесу?
В. КИСЕЛЁВ: Как я, винтик, могу говорить о российском шоу-бизнесе? Я — маленький винтик.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Ну как? Тем не менее, этот винтик 40 лет в этом бизнесе.
В. КИСЕЛЁВ: Поэтому всё, что я создал… Вот вы пересчитайте всё, что я создал, и всё, что я сделал — этого мне достаточно.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Недостаточно.
В. КИСЕЛЁВ: Почему?
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вы же сами сказали, что недостаточно. Год назад было одно, а сейчас — другое.
В. КИСЕЛЁВ: Минуту, минуту! А вот когда я это сделаю, я буду говорить по факту. Пока я говорю по факту только о том, что я делаю. Сейчас единственное, что точно — я пишу, на мой взгляд, очень правильные песни, я пишу сейчас, на мой взгляд, очень правильную музыку, я снимаю, на мой взгляд, очень правильные клипы.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вы сами себе цензор, или вам кто-то говорит: «О, это действительно круто!»?
В. КИСЕЛЁВ: Вы знаете, девушка, какое количество хитов я в этой стране запустил на рынок?
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Я не помню последних хитов. То, что 40 лет назад, мы все помним, любим группу «Земляне», а вот сейчас… Вы говорите, что вы сами написали эту песню, «Письмо президенту». И там такие строки: «Дорогой вы президент, прожив с тобой 15 лет, пою тебе я этот реп». Как-то, не знаю…
В. КИСЕЛЁВ: Вы знаете, чем искусство отличается от слесарного дела? Слесарное дело имеет очень конкретную точку оценки, критерии, а искусство очень многолико, и каждый человек оценивает его по-своему. Поэтому что тут плохого? Мы сейчас запустим такой клип сборной по футболу…
О. ДАНИЛЕВИЧ: Мы видим стадион, а наши слушатели не видят, к сожалению.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Там российский триколор, радостные болельщики. Сейчас будет песня.
О. ДАНИЛЕВИЧ: А когда вы увлеклись музыкой вообще, в принципе?
В. КИСЕЛЁВ: В 14 лет. И вы знаете, такого рода песни…
О. ДАНИЛЕВИЧ: Это, собственно, и есть как раз те патриотические песни.
В. КИСЕЛЁВ: А чего мне стесняться? Это моя страна. Страна называется Россией. И я хочу прославлять свою страну. Чего мне стесняться?
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Что для вас патриотизм?
В. КИСЕЛЁВ: Патриотизм — вера в то, что моя Родина права, что бы она ни делала.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Даже если не права?
В. КИСЕЛЁВ: А вы откуда можете знать, что она не права?
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Ну, это уже узнаётся через века.
О. ДАНИЛЕВИЧ: В 14 лет, вы говорите, вы увлеклись музыкой. Опять же не знаю, насколько это правда, тоже старое ваше интервью, где вы говорили, что вас, воспитывавшегося какое-то время в детдоме, выгнали в 14 лет оттуда. Что такого можно было сделать в детдоме, чтобы оттуда выгнали?
В. КИСЕЛЁВ: Слушайте, какое счастье, что я в микрофон не могу вам отвечать так, как я хотел бы отвечать, а мне приходится толерантно это делать. Девушка дорогая, в 14 лет мальчик в детдоме заканчивает седьмой класс. Детдомы до седьмого класса. По отношению возрастному седьмой класс — это 14 лет. В 14 лет я закончил школу в детдоме и пошёл в ПТУ.
О. ДАНИЛЕВИЧ: То есть это враньё в СМИ опять же о том, что вас оттуда выгнали?
В. КИСЕЛЁВ: Вы мне задаёте вопрос? Вы СМИ задайте вопрос. Я вам ответил сейчас на вопрос. Вы говорите: «Что такое надо было сделать, чтобы вас выгнали?» Я вам отвечаю: для этого надо было дожить…
О. ДАНИЛЕВИЧ: А что было за ПТУ?
В. КИСЕЛЁВ: Вы что? Профессиональное техническое училище.
О. ДАНИЛЕВИЧ: А какая специальность у вас там была?
В. КИСЕЛЁВ: Музыкант.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Серьёзно?
В. КИСЕЛЁВ: Музыкант. Я в ПТУ тут же в самодеятельности стал играть, в оркестре.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вы играли на барабанах. Вы сейчас садитесь за барабанную установку?
В. КИСЕЛЁВ: Нет, конечно.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Почему?
В. КИСЕЛЁВ: Я с вами время трачу. Для того чтобы на барабанах, надо 17 часов, 16 часов в день репетировать.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Приходите домой ночью — и начинаете…
В. КИСЕЛЁВ: У меня есть чем заниматься. Это и даёт мне право, мягко говоря, относится ко многим моим коллегам, которые «с пеплом уже в одном месте на сцену рвутся», как любят цитировать меня оппоненты, предлагая… Правда, в этом найдя тут же угрозу, когда я сказал, что они хотят в катафалке со сцены выезжать. Я ушёл со сцены, очень доволен был. Ушёл со сцены — создал новые группы. Ушёл со сцены — создал фестиваль «Белые ночи». Я себе нашёл работу. Каждый год себе нахожу интересное дело. Благо, самое удивительное — мне точно уж не надо задумываться о том, на что жить.
О. ДАНИЛЕВИЧ: А вашим детям нужно об этом задумываться?
В. КИСЕЛЁВ: Пускай сами заработают.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вы им не помогаете? Они сами должны всего добиться?
В. КИСЕЛЁВ: Вот старший поступил в институт, будет учиться. Закончит институт — пойдёт на работу. Я ему как минимум, если не перерастёт меня ростом, отдам костюмы свои носить.
О. ДАНИЛЕВИЧ: А профессия, которую он выбрал, связана с музыкой?
В. КИСЕЛЁВ: Как может быть институт… МГИМО.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Вдруг это академия.
В. КИСЕЛЁВ: «Академия» и «институт». Слово «академия» и слово «институт»?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Правда.
В. КИСЕЛЁВ: А чего же вы говорите? Колледж, ещё что-то. Я же по-русски сказал: институт.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Хорошо. У нас рубрика традиционная.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: А что, уже подошли?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Да.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Это одинаковые вопросы для всех наших гостей, они не меняются никогда.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Первый вопрос: что вы скрыли когда-то от мамы?
В. КИСЕЛЁВ: Что скрыл?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Что вы скрыли когда-то от мамы? И помните ли вы вообще?
В. КИСЕЛЁВ: Откуда же я могу маму помнить, если я в детдоме рос?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Вам было шесть?
В. КИСЕЛЁВ: Девять.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Второй вопрос: с какой блондинкой вы бы смогли изменить своей жене?
В. КИСЕЛЁВ: Ну, точно ни с одной. Это абсолютно физиологическое противоречие.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вы по брюнеткам?
В. КИСЕЛЁВ: Да.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Самая большая ошибка в жизни?
В. КИСЕЛЁВ: Пока нет точно.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: У кого бы вы попросили прощения?
В. КИСЕЛЁВ: Вы знаете, мне кажется… Понятно, что вы хотите быстрый ответ.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Необязательно.
В. КИСЕЛЁВ: Можно расшифровать?
О. ДАНИЛЕВИЧ: Да.
В. КИСЕЛЁВ: Мне кажется, что одно из самых больших моих удовольствий и удовлетворений от своего пути жизненного, что я уж точно имею достаточное количество рычагов, возможностей для того, чтобы, может, даже творить неправедные дела. Ни у кого ничего не забрал, ни у кого ничего не отнял.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Просить прощения не у кого?
В. КИСЕЛЁВ: Не-а.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вы никогда никого не обидели?
В. КИСЕЛЁВ: Может, только первая жена. Наверное, это можно принять, потому что я ушёл, а не она. Поэтому, наверное, в этом смысле… Да, пожалуй, если говорить точно, то жена первая. Хотя при этом…
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Общаетесь?
В. КИСЕЛЁВ: Конечно. У нас дети общие.
О. ДАНИЛЕВИЧ: А у вас часто просят прощения люди за что-нибудь?
В. КИСЕЛЁВ: У меня? Дети только, наверное. Да, пожалуй, дети только.
О. ДАНИЛЕВИЧ: А просто знакомые?
В. КИСЕЛЁВ: Если люди делают какие-то действия, они для меня закрыты. Хочет это услышать или нет… Ну, может быть, Боря Зосимов пытался прощения просить прилюдно. Мне не надо самоутверждаться за счёт… Я ещё раз повторяю: если я не очень высокомерен буду в этом смысле, то… Понимаете, у меня нет явных неудач в жизни, поэтому чего мне самоутверждаться за счёт того, что я какого-то человека перегнул или какого-то человека поставил в роль просителя? У меня каждый новый этап… Вот вы задавали вначале, почему я говорил то. Я же не останавливался. Вот фонд «Федерация» — согласитесь, такая бомба. В мире при слове «федерация» ни «Башня Федерация», ни строительная компания — «Земляне». Удивительно, правда?
О. ДАНИЛЕВИЧ: «Кремль» ещё у вас был в названии.
В. КИСЕЛЁВ: Ещё раз. Чего мне стесняться моих действий? «Земляне». Назовите любому русскому и советскому человеку — прежде всего у людей… Даже ассоциативности «люди, ходячие по земле» не возникнет, а сразу возникнет слово «земляне». Вот вы говорите, например, по поводу того, что я песни 30 лет тому назад писал.
О. ДАНИЛЕВИЧ: 40.
В. КИСЕЛЁВ: 40. Когда вы дадите мне вашу электронную почту, вам службы мои пришлют песни, будем говорить, в течение этих восьми лет. Есть песни, которыми я не просто горжусь, а которые я считаю для русских музыкантов пиком недостижимым пока, кроме меня. У меня три песни записали музыканты. Когда мы им прислали эти песни для записи, они сказали: «Это откуда?» Им говорят: «Это русский написал». Они говорят: «Не может быть». Им говорят: «Более того, он звезда рок-н-ролла, он не имеет к фанку никакого отношения».
Маленькое алаверды назад. Когда я познакомился Джеймсом Брауном (я его привозил в Кремль), он меня таскал вот так за рукав, показывал всем своим музыкантам и говорил: «Смотри, он белый, а знает всю чёрную музыку». Я знаю, девушки, весь фанк, весь соул, весь госпел. Я знаю музыку, которую 90% музыкантов не знают вообще.
О. ДАНИЛЕВИЧ: В России есть соул и фанк?
В. КИСЕЛЁВ: Соул и фанк — это как раз и будет то, что, я почти уверен, будет бомбой.
О. ДАНИЛЕВИЧ: В детстве вы ещё спортом увлекались. Лёгкая атлетика?
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Шахматы.
В. КИСЕЛЁВ: И шахматы.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы никогда профессионально спортом не хотели заниматься?
В. КИСЕЛЁВ: Я занимался лёгкой атлетикой, потому что это была единственная возможность в детдоме получить спортивный костюм. А шахматами я занимался, потому что это была единственная возможность во Дворце пионеров Жданова быть переведённым из средней в старшую группу в библиотеке.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Вы хотели читать?
О. ДАНИЛЕВИЧ: То есть вам это неинтересно было?
В. КИСЕЛЁВ: Я один из единственных мальчиков, который в 14 лет был переведён во взрослую группу в библиотеке, потому что я прочёл всё, что по юношеской карточке можно было читать.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Спорт вам никогда не был интересен?
В. КИСЕЛЁВ: В тот момент это было самоутверждение, потому что это было до 14 лет. А в 14, когда появилась музыка, это стало интереснее. А когда я пошёл в армию, то они обнаружили мою учётную карточку, что у меня кандидатский по лёгкой атлетике, и я занимался одновременно и в спортроте, и в музроте.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Если вдруг кто-нибудь из ваших сыновей в какой-то момент скажет: «Папа, я больше музыкой не хочу заниматься. Я теперь, — не знаю, — рисую».
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: «Биологом хочу быть».
О. ДАНИЛЕВИЧ: Вы скорее порадуетесь или разочаруетесь?
В. КИСЕЛЁВ: Почти уверен, что этого не будет, потому что, во-первых, выросли на музыке. Во-вторых, находятся каждодневно, круглосуточно в музыке, потому что в доме всё время музыка. В-третьих, я считаю, что для мальчика это одна из немногих возможностей самоутвердиться среди равных. Есть очень немаловажный момент — их круг окружения. Понятно, что окружение специфическое, мерило денежное уже не столь важно, то есть это уже не фактор для них. А фактор самоутверждения в этом возрасте — или через спорт, или через музыку. В спорте они не преуспели — ни на теннис, ни на…
О. ДАНИЛЕВИЧ: Но отдавали, да?
В. КИСЕЛЁВ: Да, и карате, и теннис — всё проходили. Несмотря на мои и мамины гены (потому что мама тоже занималась профессионально художественной гимнастикой), они, к сожалению, не прошли. И я их снял, потому что я видел, что это посмешище будет. А музыка, я повторяю, три-четыре года — пашут, пашут, пашут.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: И у нас ещё последний вопрос остался в рубрике: кто ваш лучший друг?
В. КИСЕЛЁВ: Мой лучший друг? В силу моей профессии вокруг меня гораздо больше людей, чем, может быть, даже мне надо, поэтому я никого не отвергаю. Вот господин Кожевников точно моим другом не является. Более того, я был бы жутко оскорблён, если бы у меня такой друг был.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: А господин Федун — ваш друг?
В. КИСЕЛЁВ: Федун? Нет. Хотя должен сказать, что как человеческий материал (если мы все — прежде всего природный материал) очень высокого уровня интеллекта, очень набожный, очень исторически образован, что немаловажно, хорошая речь русская. То есть очень приятный человек. Хотя далеко не все олигархи могут такими словосочетаниями для меня…
О. ДАНИЛЕВИЧ: На этом у нас всё заканчивается. К сожалению, подошло уже время.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Спасибо, что нашли время.
О. ДАНИЛЕВИЧ: Не у нас в гостях…
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: …А мы у него в гостях. Или точнее…
О. ДАНИЛЕВИЧ: …Мы вместе в гостях с бизнесменом, музыкальным продюсером и основателем фонда «Федерация» Владимиром Киселёвым.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Владимир Владимирович, приходите к нам ещё, когда сделка будет завершена. Ольга Данилевич…
О. ДАНИЛЕВИЧ: Екатерина Звягинцева.
Е. ЗВЯГИНЦЕВА: Через неделю услышимся. Пока!
О. ДАНИЛЕВИЧ: Пока!
«Раньше доля государства росла только в нефти. Теперь и в медиа». Гендиректор «Румедиа» Михаил Бергер о конкуренции и влиянии государства на СМИ
В гостях у Натальи Синдеевой генеральный директор «Румедиа», профессор Высшей школы экономики Михаил Бергер. Поговорили о советской журналистике, о том, должны ли СМИ быть государственными или частными, может ли журналист быть одновременно и общественным деятелем и имеет ли он право на «моральную истерику», о влиянии Владимира Потанина на «Известия», об эпохе НТВ и Гусинского, газете «Сегодня» и о многом другом.
Синдеева: Сегодня у меня в гостях, ну, для журналистов и медиасообщества, в общем-то, такой аксакал журналистики. Михаил Бергер. Спасибо большое, что вы к нам пришли. Вы мало даете интервью, редко. Мне было это очень приятно, спасибо. Михаил Бергер, помимо того, что имеет огромный жизненный путь в журналистике. Вы еще профессор Высшей школы экономики, преподаете студентам, ну, и сейчас уже просто медиа-менеджер, а не журналист. Еще в конце 80-ых, даже нет, в конце 70-ых вы уже пришли в журналистику.
Бергер: Да, в конце 70-х.
Синдеева: Потом, 1980-1990 вы десять лет почти отработали в газете «Известия».
Бергер: Да, с точки зрения журналиста, человека, который пишет заметки, я думаю, это были такие самые счастливые годы. Просто я вам напомню, 80-ые годы, я в середине 80-ых годов попал в «Известия», в 1986 году. В той системе ценностей это был Олимп. То есть, больше мечтать было не о чем, и я пришел туда на второй день работы и сказал: «По своей воле отсюда только на пенсию». Мне тогда было 30 с небольшим. Я погорячился, я сейчас это понимаю, но это прекрасное время, прекрасная газета. Тираж 10 миллионов. Это космос.
Синдеева: Сейчас ни у кого нет.
Бергер: Это больше, чем у телевизоров многих нынешних. Было такое время счастливое, скучное Гостелерадио и прекрасные газеты. До «Известий» я отсидел 8 лет в газете «Советская торговля».
Синдеева: Отсидел 8 лет – это уже сейчас звучит не очень.
Бергер: Были такие у нас отраслевые газеты по крупным отраслям: газета «Водный транспорт», «Лесная газета» и газета «Советская торговля». Туда я попал после университета. 1978 год выпуск, представьте, это было очень строго в то время, нужен был запрос работодателя. Трудно было с этой фамилией, еще и записано в паспорте, что да.
Синдеева: Никуда не брали?
Бергер: Не брали. Просто не брали.
Синдеева: А «Советская торговля» - это был такой типа…
Бергер: У нас коллеги говорили: «Здесь собрались евреи-неудачники». Хотя газета была очень хорошая, там была масса чудесных людей, известных, талантливых, которые писали книги, пьесы. Это было любопытное место, и я там многое узнал. Хотя, конечно, пересидел, как я себе представляю, но просто не было возможности. Чтобы не утратить квалификацию, я все время писал заметки в разные места: в журналы, газеты. «Неделя», журнал «Ровесник», «Комсомольская правда».
Синдеева: Но писать заметки с этой фамилией все-таки позволяли?
Бергер: На самом деле, я пишу заметку, и все время один и тот же сценарий: пишу заметку, люди, редакторы воспламеняются, хотят меня позвать на работу, приглашают меня заполнить анкету и сразу утрачивают интерес. Я как-то грустно в этом состоянии был, помню, собрались в редакции «Советская торговля», чествовали там какого-то человека и говорят: «25 лет безупречной службы в газете «Советская торговля». Меня это просто уничтожило. Я думаю, боже мой, это значит, вот это вот то, что меня ждет? Я все время куда-то хотел вырваться, но куда – не понятно. У меня был план мест, где я хотел напечататься, и в плане там в самом конце как самая сложная задача были «Известия». Я напечатал заметку в газете «Известия», отдал. Естественно, написал так, чтобы у них выхода не было.
Синдеева: Не помните, о чем была заметка?
Бергер: Прекрасно помню даже первую фразу. «На этом заводе могут делать все, даже черта лысого, с ручкой или без ручки».
Синдеева: Про какой завод-то?
Бергер: Ижевский завод бумагоделательных машин. В то время партия и правительство поручило оборонным заводам выполнять некоторые задачи. Вот полиграфическое оборудование очень сложное, его делали средмашевские заводы. Один такой завод делал какие-то бумагоделательные машины, всякие еще давилки для чеснока.
Синдеева: Почему вы выбрали эту тему? Это же не было заказом для вас.
Бергер: Нет никакого заказа, я сам себе выбирал тему, которая могла бы заинтересовать. Слушайте, середина 80-ых, есть в магазинах нечего. Покупать нужно мебель, стоять в очереди. Про машины я не говорю. Я помню, был скандал, у нас в газету «Советская торговля» звонили читатели из ЦК КППСС и говорили: «Вы что там, граждане, нам советуете делать маски из огурцов и клубники? У нас продовольствия не хватает, а я буду переводить на косметику!»
Синдеева: Молодежь даже не может представить.
Бергер: Объяснить детям, что такое выездная виза? Выездная виза – это право не въехать, а выехать из Страны. Так вот, почему я выбрал этот завод? Мне показалось, что производство товаров, которые может купить человек, это интересно. И рассказ изнутри, я походил. Я же был слесарем-сборщиком какое-то время своей жизни, сразу после школы. Я понимал, как это крутится, кто такой шпиндель и что такое задняя бабка на станке. Я там дико заинтересовал главного инженера тем, что я понимаю вообще, о чем речь. Мы долго разговаривали о том, как устроено производство, о том, что они могут делать, чего не могут делать, почему и как. Это была интересная заметка о том, как большой завод пытается сделать что-то, то можно в дом купить.
Синдеева: И поэтому «Известия» не могли не взять эту?
Бергер: А «Известиям» было это интересно. Это тема, это было важно, написано было замечательно. Я каждый момент, и до сих пор, испытываю чувство неимоверного страха, когда сажусь за бумажку с ручкой, за стол что-то писать ручкой, сейчас за компьютер, я каждый раз испытываю страх неподдельный. Я боюсь сделать плохо, я боюсь быть скучным, я боюсь быть некомпетентным, я боюсь быть неточным, я боюсь не понравиться читателю. Этот комплекс страхов так плодотворно мной управляет, что я очень дорожу этим чувством.
Синдеева: С возрастом не меняется?
Бергер: Нет, он со мной.
Синдеева: Вы написали заметку в «Известия», и редактор, несмотря на вашу фамилию…
Бергер: Он взял и напечатал.
Синдеева: Напечатал и потом пригласил вас на работу?
Бергер: Нет, это была отдельная история. Я так удивился и быстро подкинул еще одну.
Синдеева: А платили тогда за это?
Бергер: Меня это вообще не интересовало. Сейчас не помню, по-моему, даже не было гонорара. Я подкинул еще одну. В то время заметки могли лежать неделями и месяцами, потому что в газете «Известия» (я вам сейчас скажу интересную вещь) 6 полос, 400 человек. 72 зарубежных корреспондента, 18 отделов разных: сельского хозяйства, образования.
Синдеева: Какой бюджет тогда был?
Бергер: «Известия» проходили как министерство. Утверждалась расходная часть бюджета Госпланом. Была часть экономики. Газета, конечно, не зарабатывала ничего, она продавалась по 5 копеек, а тратила огромные деньги. Я помню, собкоровский пункт в Токио стоил в те годы двести с лишним тысяч долларов в год – космические деньги! Это те двести тысяч, 80-ые годы.
Синдеева: И тогда-то уже советское правительство понимало важность инвестиций в медиа?
Бергер: Да, конечно. Естественно.
Синдеева: Газета была важнее, чем телевидение?
Бергер: Нет, у газеты были миллионные тиражи, это было очень важно. Это влияло на настроение, и так далее. Кратко сейчас скажу. Заметки могли вылеживаться неделями, а меня печатали через 2-3 дня. Это было невероятно! Мне все говорили, что что-то там не то. Вдруг в какой-то момент, когда третью мою заметку напечатали, мне позвонила девушка и говорит, что вот, заведующий отделом экономики (а меня всегда эта тема интересовала) хочет с вами встретиться.
Я пришел. Был замечательный журналист Анатолий Друзенко, член редколлегии «Известий». Это уже небожитель – член редколлегии. Номенклатура ЦК КПСС, его утверждали чуть ли не в политбюро. Я подготовился к встрече, каким образом? Я подумал, на самом деле, зачем зовет? Наверное, чтобы узнать, ну, не для того же, чтобы сказать «иди нафиг отсюда». Я ему чем-то интересен. Очевидно, он хочет спросить: «А что еще ты можешь нам написать?» Я же должен экономить время, ответить быстро и точно. Я написал план заметок, причем, не просто план, а разработку. Я хочу написать об этом, об этом, пойду туда и туда, спрошу того, и, по-моему, это будет выглядеть так. Текст разработкой, и там пять или шесть тем. Я пришел, сел. Здравствуйте, как дела? Неплохие тексты. Что вы нам еще могли бы предложить? Я выкладываю. Это было некоторой неожиданностью, он сказал: «О! Отлично первое, четвертое и седьмое». И понеслась. В это время я не знал, что происходило там внутри, в редакции «Известий».
Синдеева: Вы кого-то подсиживали?
Бергер: Нет, я никого не подсиживал. Это был 1986 год. Горбачев уже есть, но еще ничего такого, еще все абсолютно советское. И это Анатолий Друзенко, редактор отдела, в какой-то момент собирает отдел и говорит: «Мужики! Я вам сейчас прочитаю пару абзацев, что вы скажете про автора?» И читает первые три абзаца моей заметки. Они говорят: «Слушайте, сели у нас не работает, надо брать». Он говорит: «Да я тоже думаю, надо брать, но фамилия какая-то такая, не очень». «Что такое?» «Бергер». Они говорят: «Может, эстонец?» - говорят с надеждой. Он говорит: «Ну, это было бы слишком хорошо». «Ну, спроси». «Да неудобно как-то спрашивать». «Ну, под каким-нибудь поводом попроси анкету заполнить». Я заполнил анкету. Друзенко пошел к главному редактору.
Синдеева: А кто тогда был главный редактор?
Бергер: Иван Лаптев, известный человек. Он был министром печати при Ельцине уже, был председателем верхней палаты, и вообще это близкий к Горбачеву человек. На самом деле, очень достойный и приличный человек Иван Лаптев, который до сих по жив. И, как рассказывают, сказал Друзенко: «Ты знаешь, мы уже приняли тут одного недавно, нам сделали замечание, что мы нарушаем пропорцию».
Синдеева: А вот прям было такое, отслеживалось?
Бергер: Да. А Друзенко, к моему счастью, был очень амбициозным и упорным человеком. Он был возмущен, как же так? хочу взять человека? Нужен и подходит, и не могу взять! Он еще раз пришел к Лаптеву. И тогда там специально для меня придумали такую вещь. Придумали должность, которой не было в штате, но она не наблюдалась отделом пропаганды.
Синдеева: Понятно.
Бергер: Меня взяли младшим корреспондентом, который никого не интересовал.
Синдеева: Отдел пропаганды был внутри газеты?
Бергер: Нет-нет, я говорю, отдел пропаганды…
Синдеева: А, тот? То есть, они куда-то отправляли списки?
Бергер: Ну, там сидел инструктор, который смотрел, чтобы все было в порядке. Такая была традиция, собиралась редколлегия и все желающие. Большой зал круглый в «Известиях», прекрасное такое здание на Пушкинской площади, всегда было там народу достаточно много. Редколлегия с этого каждый день начиналась, обсуждали номер, который вечером будут делать, а утром он появится. А с утра, то есть, до обсуждения содержания текущие дела. И вот, главный редактор, если есть кадровый вопрос, он начинал с кадровых вопросов, и обычно представлял соискателя на какое-то место. Перед этим человек прошел уже по всем людям, кадровик ходил по всем кабинетам, ставил плюс-минус. Это было очень все сложно. Лаптев по традиции произносил: Иван Иванович Иванов такого-то года рождения, русский, из рабочих и так далее. И вот он читает: «Михаил Львович Бергер из Одессы, 1953 года рождения». Сразу все расслабились. Так началась моя жизнь в «Известиях», эти прекрасные 11 лет.
Синдеева: Чему учили в «Известиях»?
Бергер: Почему я благодарен «Известиям» и до сих пор? Прекрасная школа такой коллективной ревности и коллективной помощи. Все друг за другом следили. Кто лучше, было состязание. Все хотели написать лучше.
Синдеева: А как определялось вот это «лучше»? Похвалил редактор? Не было же лайков, не было перепостов
Бергер . Роль социальных сетей исполняла летучка. Летучка раз в неделю, собирались все желающие, хоть машинистки и водители, в огромном зале. И дежурный критик рассказывал о том, что ему понравилось и не понравилось в газете.
Синдеева: А что такое дежурный критик?
Бергер: Это человек, который не является начальником, не старше корреспондента или обозревателя, который за неделю прочитывал газету, сравнивал с конкурентами и говорил, что плохо, что хорошо.
Синдеева: И эти критики менялись?
Бергер: Конечно, каждую неделю был новый критик.
Синдеева: Хорошая какая практика.
Бергер: Была стенограмма, и люди обсуждали стенограмму, как произведение искусства. Когда первый раз меня назначили дежурным критиком, мой шеф Друзенко страшно волновался, справлюсь ли я? Никакой лажи там нельзя было.
Синдеева: Обидеть коллег?
Бергер: Нет, люди говорили прямо, что это глупо, это неквалифицированно.
Синдеева: А где-то потом эта практика еще применялась вами?
Бергер: Конечно, в газету «Сегодня» я, естественно, принес с собой эту практику коллективного обсуждения, причем, там сразу ввел некоторые правила. Поскольку я продолжал писать, я сказал: «Что касается моих текстов, пожалуйста, если вам понравилось, я допускаю, ничего не говорите. Я сам про себя все знаю. Вы по поводу моих заметок говорите только то, что плохо, неправильно, неудачно и так далее».
На самом деле, это так мобилизовало! Это помогало сверять, то ли мы делаем. Это же постоянная корректировка, конечно! Потом, когда вот этот современный конвейер почти лишил возможности проводить эти летучки…
Синдеева: А почему? Скорость?
Бергер: Скорость. что мне кажется еще важным, в «Известиях» все-таки было очень четкое отношение к тексту. Что мне ужасно нравилось, там ценил тонкую иронию. Важно было, как написана фраза. Дело не в грамотности, которая сейчас вообще отходит куда-то на третьи приоритеты, а просто умение написать так, чтобы было интересно прочитать. Это не литературные были тексты, тем не менее, пошутить, намекнуть, как-то сыронизировать. Это было очень важно.
Синдеева: А правила, ценности, что закладывалось вот тогда? Чем журналистика тогда отличалась от того, что сейчас происходит?
Бергер: Мы существовали тогда, все-таки, это было советское время, уже облегченное, Горбачевым ослабленное, но, тем не менее, советское. Мы еще были в рамках двойной морали, двойных стандартов, понимаете? Мы пытались все время между строк, пытались на что-то намекнуть, какой-то сигнал подать незаметный читателю, что на самом-то деле все не так. И поэтому внешние критерии, руководство, учредитель у нас – Верховный совет ЦК КПСС. У них свои критерии эффективности, а у журналистов же совершенно другие. Для нас важно, что пишут люди, и что говорят коллеги. Поскольку коллеги ближе, это воспринималось острее. Я убежден, что в каждом творческом коллективе журналистском должен быть такой конкретный человек, лично перед которым стыдно облажаться. Его авторитет профессиональный и моральный так высок, что, блин, а что же об этом скажет вот он? Был там Владимир Надеин, блестящий журналист восьмидесятых, девяностых – неважно. Сейчас жив - здоров, иногда пишет что-то в интернете, прекрасно пишет. Человек с блестящим слогом, прекрасно образованный. И вот не дай бог попасть под его каток! Если он чем-то не доволен, скажет прямо в глаза, не постесняется. Если похвалит – это как награда. Когда есть в коллективе человек, при котором люди стесняются что-то сделать дурное или, наоборот, хотят заслужить его похвалу, - это очень важно. Это преображает внутреннюю атмосферу. Один такой человек или два человека, или это группа таких людей, но важно, и не везде присутствуют, не всегда присутствуют.
Синдеева: 10 лет почти в газете «Известия», до пенсии не доработали, газету «Известия» тогда купил Потанин с «ЛУКОЙЛом»? и вот что-то резко поменялось?
Бергер: Это такой драматический поворот в моей жизни. Я собирался работать в «Известиях» все время, и вот хозяевами «Известий» стали две частные компании. Я потратил огромное количество времени, сил, чернил и газетной бумаги, чтобы объяснить, что частный бизнес это хорошо, частная собственность прекрасна. И вот частная собственность пришла в газету «Известия», и что случилось? Случилась очень простая вещь. Банк «ОНЭКСИМ», который занимался всем на свете, там был человек специальный, который стал председателем совета директоров компании. Он на следующий же день после закрытия сделки позвонил мне и говорит. А я руководил экономическим направлением.
Синдеева: Конечно, напрямую связано.
Бергер: Он говорит: «Михаил, что ты написал про «Уникум банк» Ну, не я написал, мы напечатали, был такой банк. Что-то так не так, я не помню. Я говорю: «Как что написал? Случилось, мы и написали». «А ты знаешь, что они наши партнеры близкие?» Я говорю: «Не знаю и знать не хочу». «Как ты не хочешь знать?» Я говорю: «Послушай, Михаил, «ОНЭКСИМ-банк» занимается большим количеством бизнесов. Я, в принципе, ну, в идеале, конечно, нас не должно это волновать, но я понимаю, что надо уважать интересы акционеров. Но у вас и так это уже не список, а энциклопедия российской экономики. Если вот это все изъять плохо, но с этим жить можно. Но если учитывать еще ваших друзей, партнеров, знакомых знакомых, давай лучше закроем отдел экономики?» «Ну, нет, зачем так ты? Ну, там просто». «Ну, ладно». Через пару дней опять звонок. «Зачем вы дали слово Дубинину?» «Да он, на минуточку, глава Центрального банка». «А знаешь, что он нам отказал в ресурсе?» Ну, понятно, все. В этот момент я повесил объявление «Продается Бергер».
Синдеева: Бергер купила другая олигархическая медиа-группа Владимира Гусинского и пригласила главным редактором в газету «Сегодня».
Бергер: Тоже было не так линейно, потому что Гусинский, как и я, тоже с пятым пунктом. Он говорит: «Знаешь, я рад, что ты бросил «Известия», пришел к нам. Есть газета «Сегодня». Я тебя знаю как журналиста очень хорошо, знаю, проверял, все отлично, денег не берешь, пишешь хорошо. Но ты очень интеллигентный парень, да? главный редактор – это сукин сын. Он должен быть сволочью. А я в тебе не вижу таких качеств». Я говорю: «Значит, не сошлись». Он говорит: «Подожди, давай компромиссное предложение. Ты будешь первым заместителем главного редактора без главного редактора, и посмотрим».
Синдеева: А что он хотел этим?
Бергер: Он не хотел назначать, он хотел оставить за собой возможность поставить кого-то надо мной, и в то же время не хотел, чтобы я развернулся и ушел. А я хотел попробовать. Ну, я сказал: «Бог с ним, попробую». Это 1997 год, «Известия» еще в зените славы и влияния. Я там на редколлегии дослужился до первого списка, дорос до кремлевского телефона. Но член коллегии «Известий» - это такая важная фигура. Идти главным редактором в «Сегодня» это тоже…
Синдеева: Ну, все равно. Главный редактор.
Бергер: Газета не с такой историей. Тем не менее, у меня был интерес, у него был интерес, и мы оба колебались. Вот такое компромиссное решение. Через три недели он позвонил и говорит: «Все, слышь, ставь свою фамилию, ты главный редактор». Я говорю: «Что такое? Ты узнал про меня что-то ужасное?» Он говорит: «Нет, ты знаешь, я выяснил, что»…
Синдеева: Ты можешь быть сволочью?
Бергер: Нет, что можно иначе как-то добиваться результата.
Синдеева: Как Гусинский управлял?
Бергер: Национальным меньшинством мы были для него. К счастью, печатная пресса, мы были на периферии внимания, он, к счастью, был занят телевидением, «НТВ», там все чудесно развивалось. Интерес к нам, мы где-то вообще сбоку. Он за нами послеживал, но, в принципе, не лез.
Синдеева: Считал, что вы маленькие, делайте, что хотите.
Бергер: Да, да.
Синдеева: Вы сказали в 2009 году, что Гусинский – один из первых медиа-менеджеров, кто подумал, что медиа-бизнес – это бизнес, а не только инструмент влияния, как это было советское время, …
Бергер: Совершенно верно!
Синдеева: …как это было при покупке Потаниным, и, в том числе, Гусинским, наверное, тоже в самом начале.
Бергер: Гусинский, как и Потанин, занимался всем. У него какая-то была Павельцовская нефтеналивная база, у него был банк, у него были какие-то авиакомпании – куча вообще, девелоперский бизнес, куча всякого вот такого бизнес-барахла. И он, почему я еще принимал это решение осмысленно, незадолго до того, как я повесил свое объявление о продаже Бергера, он объявил создание «Медиа-Моста», холдинга, о том, что он выходит из некоторых бизнесов. Он стал сосредотачиваться на этом как на профильном бизнесе. По крайней мере, он это продекларировал, а со временем так и стало.
Синдеева: Но он увидел в этом бизнес.
Бергер: ОН, конечно, начинал, наверное, медиа-бизнес как просто прикольную штуку модную, как инструмент влияния. Но, знаете, как от браков по расчету тоже эти рождаются, так и от того, что задумываешь. Вдруг выясняется, что это еще и бизнес. Как раз тогда появились деньги какие-то. Он стал рассматривать это как бизнес со всеми недостатками и изъянами. И среди всех частных медиа-компаний это была самая классическая. Ну, ближе всех.
Синдеева: Вы опять в том же интервью сказали, что вот такой жесткий и неправильный разгром «Медиа-Моста», в том числе все равно заставил всех на этом рынке посмотреть на медиа, как на бизнес. Это вы сказали в 1999 году. А вот сейчас в 2015 году как вы считаете? Та сакральная жертва, которая, как мне кажется, случилась с «НТВ» и вообще со всем «Медиа-Мостом», не могла ли послужить вот такой первой ласточкой того, к чему мы сейчас приходим?
Бергер: Смотрите, мне страшно жалко «НТВ» как телезрителю и как коллеге тех людей, которые остались без работы. Просто как гражданину России мне страшно жалко того «НТВ», которое было до 2001 года, и вообще этой группы. Был хороший холдинг со своим спутником, со своим большим интернет-подразделением. Это первая частная мультимедийная компания с прекрасной перспективой, которая тогда уже оценивалась в полтора миллиарда долларов. Уже были внешние независимые оценки, потому что Гусинский на IPO собирался. Тогда, для тех времен это были очень большие деньги. Но при всем при этом, я повторю то, что говорил в 2009 году. Эта трагедия, которая случилась с «Медиа-Мостом», заставила многих, и меня в том числе, переосмыслить роль, значение, характер и смысл медиа. Я понял, что нельзя быть независимым, не зарабатывая денег. Ведь Гусинского сбило то, что он был закредитован. У него было много кредитов, и это стало инструментом давления на Гусинского и дальше по цепочке. Я понял, что время политических бюджетов заканчивается для частных медиа-компаний, и что единственный путь развития медиа в классическом смысле, в современном смысле – это медиа, которые умеют зарабатывать деньги.
Синдеева: И что это бизнес.
Бергер: Что это бизнес. Это бизнес, в первую очередь, и в последнюю, может быть. Я это называю уроком цинизма, но при этом хочу сказать, что миссия, назначение журналистики – все вторично. Главное – умение заработать и умение себя экономически обслужить, потому что только когда заработал деньги, ты можешь выполнять миссию, ты можешь служить.
Синдеева: Согласна с этой сентенцией, но давайте посмотрим на примеры сегодняшнего времени? Условно, канал «НТВ» теперешний. Не будем брать последний год, они очень сильно потеряли там в доле, и с рекламным рынком тяжело. Но до недавнего времени очень успешный экономически канал. Сделав ставку не на журналистику, не на новости, а на трешовые программы, на чернуху, желтуху.
Бергер: Скандалы, интриги, расследования.
Синдеева: Скандалы, интриги, расследования, а сейчас уже и пропаганда в новостях, собственно, то, что сейчас видим. Вот они сделали ставку на это.
Бергер: Мне кажется, разговоры об экономических успехах «НТВ» преувеличены. Надо быть в этом точно уверенными. Я не вполне в этом уверен. Рейтинги «НТВ», к сожалению, теряет.
Синдеева: Сейчас, но был момент, когда они были с этой новой иной повесткой.
Бергер: Смотрите, конечно, рейтинг – это ориентир на усредненного зрителя. Если нужен массовый рейтинг, это, в общем, скандалы, интриги, расследования. Но знаете, в эту простую игру сразу пускается большое количество игроков. Это же просто – скандалы, интриги, расследования. И там получается конкуренция, быстро отваливаются наиболее слабые, остаются наиболее сильные, и места там, там не могут все разместиться, на этом пятачке. Кто-то должен искать себе ниши. Кто-то пойдет в нишу для учителей и музыкантов, кто-то для умных и недовольных, кто-то в нишу интеллигентных, кто-то в ниже интеллектуалов и так далее. Возможность выбора. Ты выбираешь себе свою аудиторию, ты там наращиваешь рейтинг. Смотрите, наше радио «Бизнес ФМ» не массовое, нишевое радио. У нас самые дорогие уши в московском радиорынке, самые дорогие уши! Потому что у нас очень высокая цена рекламы, но все хотят общаться с нашей аудиторией. У нас нет рейтингов «Авторадио» или «Европы Плюс» или «Радио Шансон».
Синдеева: У вас очень качественное.
Бергер: Совершенно верно. Так же и в медиа. Рейтинг очень важен, но важна еще структура аудитории, ее качество и так далее, поэтому это более сложный процесс, у него есть свои издержки, он в любом случае имеет больше перспектив. Он более справедлив, чем якобы не ориентирующиеся на рейтинги и на заработки медиа-компании. Ты все равно от кого-то зависишь: от того, кто дает деньги, от того, кто выделяет бюджеты или включает тебя в бюджеты.
Синдеева: Журналист, так или иначе, работает в системе ценностей, которая, так или иначе, определяет владелец.
Бергер: Подход, мне кажется, простой. Конечно, у каждого владельца есть свои интересы, которые в большей или меньшей степени влияют на то, чем он занимается: на медиа, на их ориентиры, цели, характер. И даже, если он преследует свои эгоистические коммерческие интересы, но когда таких много, между ними возникает борьба конкурентная, и в итоге публика выбирает то, чему можно доверять, или делает выводы из набора этих самых мнений, идей и так далее, когда есть один владелец, один барон.
Синдеева: Но сейчас, извините, я все пытаюсь наше время как-то вернуть, мы сейчас наблюдаем, к сожалению, уход фактически частного бизнеса из медиа, все это приобретает квазиформы. Мы наблюдаем, что и заказчик сейчас, исходя из того, что мы видим, особенно среди больших медиа, у компании заказчик фактически один – государство. И нам, частным компаниям, нам, РБК очень тяжело конкурировать на этом рынке. Мы сейчас даже не говорим про риски. Так или иначе, оказывается государство заказчиком повестки, которую дают федеральные каналы. Вот сейчас, смотрите, ВГТРК – полностью государственный канал, но продающий рекламу в больших объемах. Сейчас упали рекламные доходы, ВГТРК приходит к государству и говорит: «Дайте нам еще денег». «Первый канал», с одной стороны, - это государственный канал, с другой стороны, там частные инвесторы, там частные есть акционеры.
Бергер: Ну, половина.
Синдеева: «первый канал» имеет очень высокие рейтинги и высокий рекламный доход, но так или иначе тоже просит денег у государства. Существуют огромные холдинги, которые как бы являются частными, но по факту мы все знаем, то они аффилированы с государством. И как же нам, всем этим частным, пробиться, хотя я с вами полностью согласна, что конкуренция рождает и повышает и качество, и дает выбор.
Бергер: Свободу.
Синдеева: И свободу, конечно.
Бергер: Я считаю, беда и большой дефект нашего рынка состоит в том, что, в идеале я против того, чтобы были государственные СМИ. Был такой момент при Медведеве президенте, он даже заикался, что давайте запретим хотя бы муниципальным и областным администрациям учреждать бесконечные телекомпании, газеты и так далее. Такая был мысль, потом она куда-то испарилась. Но если все-таки государство не может по каким-то причинам отказаться от того, чтобы владеть средствами массовой информации, тогда нужно хотя бы их отключить от рынка рекламы, потому что государственные СМИ работают в режиме полной страховки. Они могут демпинговать просто драматически, и ничего для них не изменится. Просто чаще, нужно будет лишний раз сходить, попросить больше денег, в то время как частная компания просто загнется без этих денег. Это нарушение, не знаю, частной конкуренции, всего, чего угодно. Но, к сожалению, для доля государства в медиа, то есть, раньше только в нефти, а теперь еще и в медиа растет.
Синдеева: Она растет.
Бергер: Со всеми вытекающими последствиями.
Синдеева: Вы говорили, что в советское время и в 90-ые была сервисная журналистика, потом она стала профессиональней. Вот сейчас, я уже теперь не знаю, мы к сервисной возвращаемся или как?
Бергер: Она профессионально сервисная становится. Сервис становится профессиональным.
Синдеева: Вы в том же интервью признались в «смертных грехах», как вы сказал, которые есть на вашей совести. Журналистские. И при этом вы в них не раскаиваетесь, и очень легло на то, что я иногда чувствую, не будучи журналистом, будучи медиаменеджером. В 90-ые годы очень многие журналисты поддерживали Ельцина и реформы, искренне, а не потому, что им так сказали.
Бергер: И заплатили денег.
Синдеева: Понятно, почему, потому что все боялись отката назад. Я помню себя, как я тогда, будучи одним из руководителей «Серебряного дождя», помню, как мы делали акцию «Голосуй или проиграешь!» сами, за свой счет. Мы сами придумывали эти ролики, писали креатив, нам никто не платил денег. Мы делали это от души, потому что мы считали, что ни в коем случае нельзя вернуться в то самое время. Насколько опасность возврата коммунизма была реальной?
Бергер: В 1996 году, мне кажется, стопроцентная возможность весила столько же, сколько возможность дальше двигаться по этому пути. Сильны коммунисты, Зюганов в расцвете сил, рейтинг высок.
Синдеева: Они нас бы вернули в Северную Корею?
Бергер: Вряд ли бы в Северную Корею, но вернули бы опять к Госплану. Маслюков сидел (писатель Госплана) на старте, много людей, которые еще не забыли, как это устроено. Госснаб и вся советская конструкция была вполне жива, ее можно было немедленно мобилизовать. А уж про выездные комиссии Райкома партии и не говорю. Опять выездная виза и вся эта история. Я хочу вам сказать, что шестую статью Конституции, где было написано о том, что коммунистическая партия главнее всех на свете. Было в Конституции государственной написано, что всем управляет КПСС. Ее отменили когда? Не знаю, в 1991, 1992, несколько лет назад. То есть. Это крепостное право еще.
Синдеева: Опасность была?
Бергер: Опасность была, ее чувствовали просто кожей.
Синдеева: Вам сегодня принесли заметку какую-то против Ельцина..
Бергер: Да.
Синдеева: И вот вы тогда-то взяли грех на душу.
Бергер: Я сказал: «Нет, приходи после выборов».
Синдеева: И вы об этом не пожалели?
Бергер: Нет.
Синдеева: Еще было, мне очень понравилось, расскажите этот эпизод, заметку про все эти финансовые пирамиды. Это очень интересно, когда вы убедили генерального директора, что ни в коем случае нельзя давать возможность им рекламироваться.
Бергер: я просто использовал свой авторитет, это было неправильно. Это публичная оферта. Мы предоставляем услуги рекламы. Если реклама не нарушает закон, мы должны ее опубликовать.
Синдеева: Значит, в каких-то случаях все-таки имеет право журналист на какую-то слабость.
Бергер: На моральную истерику, уступку своей морали. То есть, надо ли уступать своей морали?
Синдеева: Сейчас же очень много было дискуссий. Вот когда была Болотная, когда была такая социальная активность, что вот, имеют ли право журналисты, которые должны освещать и быть над,…
Бергер: Выступать?
Синдеева: Ходить, выступать. Несложная такая дискуссия.
Бергер: Слушайте, очень сложная такая дискуссия. Вы знаете, мне кажется, по-хорошему, надо выбирать. Или ты журналист, или ты общественный деятель. Совмещать нехорошо. Конфликт, когда, как в говорите, на Болотной выступить или обратиться с воззванием, или вдруг затеять какую-то организацию политическую, или принять в ней активное участие, и так далее. Вот это, мне кажется, все-таки и есть противопоказание, и есть конфликт между профессиональным и общественно-политическим. Почему так много депутатов оказалось среди журналистов в первых созывах Думы? Потому что журналист использовал свое положение профессиональное в публичных целях.
Синдеева: Может, не только поэтому? В том числе и потому, что неравнодушие, осте чувствуется?
Бергер: Да, активная позиция, да, да, да. Но в целом это было неправильно, потому что журналисты использовали. Но они известные узнаваемые люди. Им проще конкурировать с человеком менее известным. Я сейчас опять вспоминаю эту историю с «Русским домом Селенга», например, что это была одна из первых финансовых пирамид. Я точно не жалею, еще больше не жалею, чем в случае с выборами, о том, что я тогда сделал, потому что законодательство было еще очень слабым. Государство не научилось бороться с этими пирамидами. Я прекрасно помню разговор с очень известным человеком, Бэлла Ильинична Златкис, которая сейчас зампред «Сбербанка». Авторитетнейший человек вообще на финансовом рынке России, человек, который создавал вообще его. Она тогда была заместителем министра финансов, мы с ней общались. Я говорю: «Бэлла Ильинична, остановите, это же в ваших». Она говорит: «Я знаю, что это воровство и афера, но нет ни одного законного основания эту лавочку прикрыть. Ни одного!»
Синдеева: Не могли тогда нарушить закон, да?
Бергер: Нет, нет, конечно. Не могли прислать санитарных врачей и пожарников.
Синдеева: Это невозможно было представить.
Бергер: Поэтому, ну, а что? Я пришел на редколлегию, говорю: Давайте, мы не будем, давайте откажемся. Это грязные деньги! Мы пишем в газете о том, что это воровство, и тут же печатаем!» А рекламы было очень много, огромные деньги. В «Известиях» печаталась уже коммерческая реклама. Первая газета, которая печатала коммерческую рекламу. То есть, пирамиды-то появились в середине 90-ых.
Синдеева: У меня есть два пункта. «Бизнес ФМ» сейчас рентабельно?
Бергер: «Бизнес ФМ» приносит чистую прибыль. Это чрезвычайно успешный проект, но, как всегда, мало денег, хочется больше зарабатывать и нам, и акционерам. Мы зарабатываем и в эти тяжелые годы. Более того, я хочу сказать, что кризис вообще наш промоутер. У нас за последние полтора года рейтинг вырос вообще.
Синдеева: Какой сейчас? Какая доля в Москве?
Бергер: У нас среднесуточный, то, на что ориентируемся мы, и рекламодатель, так называемый «билль рич», то есть, среднесуточная аудитория вот последние три месяца, 5,8.
Синдеева: Это очень хорошо.
Бергер: В бизнес-плане было 3,5 вообще, когда создавали.
Синдеева: Это вообще просто прекрасно.
Бергер: прекрасно! Мы периодически входим в топ-10, что для нишевой станции, я считаю, большое достижение.
Синдеева: А «Шоколад»?
Бергер: «Шоколад» 36-37 место.
Синдеева: Оно же и в себестоимости невысокое.
Бергер: маленькое, конечно, несопоставимо, безусловно.
Синдеева: Но «Бизнес» его докармливает?
Бергер: «Шоколад», признаюсь, остается инвестиционным проектом, он требует…
Синдеева: Почему вы держите его?
Бергер: Уверен в его перспективах.
Синдеева: Но не планируете переформатировать?
Бергер: Нет, мы считаем, что мы на правильном пути.
Синдеева: А скажите, вот сейчас скандалы вокруг «Русской медиа-группы», возврат Архипова возможный, уход Кожевникова. Что вы по этому поводу думаете?
Бергер: Такая сложная ситуация. Во-первых, это в тренде в расширении роли государства во всех сферах, в том числе и в медиа. Мне казалось, что радио мало интересует. Выясняется, что наиболее заметные проекты. А «Русское Радио» вашему вниманию это все-таки первая – вторая строчка рейтингов, это огромная аудитория. И это коммерчески очень успешная штука. Здесь две версии. У меня нет информации, я могу только предполагать. Либо это мародерство, как есть мародеры. Ну, вот в борьбе за патриотические чувства всегда появляется какой-то инициативник, который идет так далеко наверх, как может добраться, и говорит: «Вот для большего патриотизма давайте-ка мы это отберем у этого и отдадим этому, отожмем или приобретем за государственные деньги, на кредит – неважно, по какой схеме».
Синдеева: Кто-то подсуетился.
Бергер: Да, встать на эту волну на своей доске и просерфить, и добиться своих целей. И просто люди, которые в этом процессе, они козыряют громкими именами, ссылаются на волю главнокомандующего, потому что сложно же у главнокомандующего спросить, была такая воля или нет. Есть общее настроение, как избиркомы на местах. Им же никто не дает команду. У них есть настроение, поэтому очень строго к спискам некоторых партий относятся. Так же и тут. И так эта штука складывается. То есть или это просто общая политика государства, или это коктейль из частных интересов, которые совпали, так счастливо сложились. Понимаете, это рынок. Бизнес должен продаваться. Если бизнес не продается – это не бизнес. Но здесь вопрос в том, добровольно ли? Хотят ли акционеры продавать? Оказывалось ли на них давление или нет?
Синдеева: Последний вопрос. Вы из Одессы, вы очень долго жили на Украине, вы жили в Севастополе, в Крыму. Получается, что какие-то все моменты последнего времени проходят через всю вашу жизнь.
Бергер: И касаются меня конкретно.
Синдеева: Что вы чувствуете?
Бергер: Такая сложная гамма чувств, я постараюсь очень кратко ответить. Вы знаете, я уже в 90-ые годы страшно переживал, реально переживал от того, что я из страны, в которой родился, никуда не эмигрировал, а на могилу к отцу приезжаю, как иностранец. Вот знаете, когда я еду в Севастополь на могилу, ездил в 90-ые годы, и мне – раз! – таможня штамп. Меня это задевало, но я понимал, что Крым, оставшийся в Украине, это плата за то, что хорошего мы получили в результате. Распад СССР меня коснулся таким образом. В общем, я готов был это терпеть. Чисто теоретически хочу быть мультимиллионером. Вряд ли когда-нибудь стану. Чисто теоретически, хорошо бы Крым все-таки был российским, потому что вот история такая, и так далее. Признаться, это такой болезненный сложный вопрос. И вот он вдруг оказался здесь с нами. У меня есть вопросы к процедуре. Вопрос процедуры, и он во всем, знаете, во всем, чем мы занимаемся: в профессии, в журналистике, в жизни. Процедура есть или нет? Демократия – это процедура. Я, когда первый раз услышал, подумал: «Что за идиотизм?» Чем дальше, тем больше я убеждаюсь, что есть процедуры, есть правила. Как бы они нам нравились или не нравились, они соблюдаются или нет. И соблюдение этих процедур, признанных обществом, сообществом, мировым сообществом – это есть те весы, на которых мы должны взвешивать, правильно что-то делается или нет.
Синдеева: Михаил, спасибо вам большое.
Фото скриншот телевизионной версии интервью
Российское авторское общество проверяет МВД. Основания для проверки дал анонимный донос, в котором говорится, что руководство РАО могло похитить недвижимость на 0,5 млрд руб.
Что рассказал аноним
Главное управление экономической безопасности и противодействия коррупции (ГУЭБиПК) МВД России проверяет деятельность Российского авторского общества (РАО), руководителем которого является Сергей Федотов, давний партнер режиссера и главы Союза кинематографистов Никиты Михалкова. Это следует из документов, которые прислал в РБК по электронной почте человек, отказавшийся назвать свое настоящее имя.
Документы снабжены разъясняющим комментарием. Вкратце он сводится к следующему: правоохранительные органы проверяют РАО «на предмет хищения средств авторского вознаграждения через приобретение и последующий вывод через подставные фирмы объектов недвижимости». Предположительный ущерб — около 0,5 млрд руб.
В 2007–2011 годах РАО приобрело четыре объекта недвижимости общей площадью более 2 тыс. кв. м.: два расположены на Бутырском Валу, 68/70, стр. 1, 4, 5, одно — во 2-м Самотечном переулке, 4, и одно — на Шелепихинской наб., 8а. Потом эти четыре объекта были внесены в уставный капитал ЗАО «Сервисно-эксплуатационная компания» (ЗАО СЭК), которое учредило РАО.
СЭК, в свою очередь, учредила три компании («УК «Медиа М», «Музыкальный Олимп», «Медиа менеджмент»), внеся в уставный капитал каждой по одному объекту — два с Бутырского Вала и один из Самотечного переулка. А потом эти помещения достались третьим лицам (компаниям «Сибирь-лизинг» и «Росавтотранс» и Эвелине Николаевне Оськиной).
Общественный сбор
Общероссийская общественная организация «Российское авторское общество» (РАО) — негосударственная некоммерческая организация, которая собирает в пользу авторов (композиторов и поэтов-песенников) отчисления с телеканалов, радиостанций, кафе и любых общественных заведений, где звучат музыкальные произведения. В 2008 году общество получило соответствующую государственную аккредитацию, в 2013 году ее продлили на 10 лет. Как отмечается на сайте РАО, общество создано «авторами и иными правообладателями».
В июне стало известно, что курировать сборы отчислений в пользу правообладателей на рынке готовится новая общественная структура: крупнейшие авторские общества — Российский союз правообладателей (РСП), Российское авторское общество (РАО) и Всероссийская организация интеллектуальной собственности (ВОИС) — объявили о слиянии. Новая структура получит название «Профсоюз деятелей культуры «Российское авторское общество». Все три организации в 2013 году собрали почти 10 млрд руб.
Все три организации и так фактически управлялись одной командой. Гендиректор РАО Сергей Федотов занимал аналогичную должность в РСП, а его первый заместитель в РСП Андрей Кричевский возглавлял ВОИС, являлся заместителем председателя совета директоров РАО и гендиректором фирмы «Мелодия». Одним из учредителей РСП является Союз кинематографистов Никиты Михалкова.
Объединение трех организаций должно усилить позиции союза: уже известно, что Михалков войдет в совет нового объединения на рынке авторских прав. Как рассказал РБК представитель РАО, новая организация уже создана: в соответствии с ее уставом были сформированы органы управления и избран генеральный директор — им стал Федотов.
Последняя инициатива Федотова и Михалкова стала широко известна как «налог на интернет»: осенью 2014 года партнеры предложили ввести сбор с пользователей интернета за доступ к авторским произведениям. Пока идея не реализована: ее не поддержали ни профильные ведомства, ни участники рынка, ни администрация президента.
Что рассказало РАО
Публичные базы данных в целом подтверждают этот рассказ, но, разумеется, не подозрения. У РАО действительно есть «дочка» — СЭК, она действительно учредила названные выше компании, а в 2014–2015 годах они были ликвидированы, следует из ЕГРЮЛ. Названные объекты недвижимости действительно меняли хозяев так, как описал анонимный источник, следует из данных Росреестра.
Проверка действительно идет, подтвердил представитель РАО. По его словам, СЭК была учреждена в соответствии с решением Авторского совета РАО (главный руководящий орган общества, состоящий из 20 человек) для управления объектами недвижимости и осуществления коммерческой деятельности. По поводу этого решения полиция проводила проверку, была опрошена часть членов Авторского совета, большинство из которых подтвердили принятое советом решение. В связи с экономическим кризисом и ростом стоимости содержания помещений, переданных в управление СЭК, было принято решение «об их реализации и вложении вырученных средств в активы, которые позволят более эффективно обеспечить деятельность РАО», заключил представитель РАО. В какие именно активы, он не уточнил.
В пресс-службах МВД и ГУЭБиПК отказались говорить о ходе следствия. Представитель Минкультуры, которое выдает госаккредитации авторским обществам, не смог прокомментировать намерения ГУЭБиПК.
«Обиженный человек, который хочет получить деньги за музыку»
Хореограф Наталья Касаткина, член Авторского совета РАО, подтвердила РБК, что в середине июля ее опрашивали в одном из отделений МВД (в каком именно, она уточнить не смогла). По словам Касаткиной, ей зачитали анонимное письмо, в котором были изложены данные о недвижимости, приобретенной РАО, в частности, в бизнес-центре Baker Plaza (это на Бутырском Валу). «Я ничего не помню об этих зданиях — это было в 2012 году, а сейчас 2015-й», — сказала она РБК. Хореограф отметила, что, по ее мнению, РАО все делает честно: «они дают распечатки отчетов толщиной в палец и отчитываются за каждый рубль».
Во время беседы Касаткиной, по ее словам, назвали имя анонимного автора письма, которое следователям удалось узнать. Но раскрыть это имя Касаткина отказалась: «Его знает вся страна. Но это обиженный человек, который хочет получить деньги за музыку, хотя его композиции не проигрывают по радио».
Певец Юрий Антонов, член совета, сообщил РБК, что он встречался с «представителем определенных кругов», который задал ему «несколько вопросов» о РАО. Подробностей Антонов не раскрыл, сославшись на конфиденциальность информации. «По-моему, всех членов Авторского совета вызывали. Они звонят мне, спрашивают, вызывали ли меня», — сказал Антонов РБК.
Вице-президент Авторского совета РАО, поэт и драматург Николай Денисов сказал РБК, что у РАО все легально, его деятельность проверяется. «На нас наехали люди, которые хотят нас ликвидировать», — заявил он. Кто эти люди и вызывали ли его на допрос, Денисов не сказал.
Член Авторского совета РАО, композитор Владимир Пресняков сказал РБК, что ничего не знает о проверках, на допросы его не вызывали.
Сергей Федотов не ответил на запрос РБК.
«Угрозы дальнейших расправ»
В середине августа Андрей Кричевский, заместитель генерального директора Российского авторского общества (РАО) и гендиректор фирмы «Мелодия», подвергся нападению. Как заявляла пресс-служба РАО, трое напали на Кричевского в 00:50 возле здания Всероссийской организации интеллектуальной собственности (ВОИС; занимается сбором отчислений с телеканалов, радиостанций, кафе и любых общественных заведений в пользу исполнителей и производителей фонограмм).
По словам гендиректора РАО Сергея Федотова, на 17 августа Кричевскому была назначена встреча в Минюсте по вопросу создания «Профсоюза деятелей культуры «Российское авторское общество» (см. другой врез). «Мы связываем данное нападение с профессиональной деятельностью Андрея Кричевского... При нанесении побоев нападавшие несколько раз в словесной форме озвучивали угрозы дальнейших расправ, в случае если потерпевший не сложит добровольно свои полномочия в РАО», — отмечалось в сообщении общества. В пресс-службе РАО также подчеркивали, что в прошлом месяце телефонные угрозы стали поступать в адрес Федотова и членов его семьи.
В результате нападения у замглавы РАО были сломаны ребра и нос, он получил черепно-мозговую травму. После нападения Кричевский был доставлен в Городскую клиническую больницу имени С.П. Боткина, врачи оценивают его состояние как стабильное. Правоохранительные органы возбудили уголовное дело по факту нападения.
Дарья Луганская, Полина Русяева
РБК
Фото: РИА Новости
Владимир Киселёв зарегистрировал 4 канала для передачи холдингу
Основатель фонда «Федерация» Владимир Киселёв зарегистрировал четыре телеканала для дальнейшей передачи Русской медиагруппе. Претендент на покупку холдинга хочет, чтобы у каждой радиостанции появился собственный канал. Названия и концепции уже утверждены, сообщил Киселёв радиостанции «Говорит Москва».
Напомним, что вскоре РМГ может сменить владельца. ФГУП «Госконцерт» получил одобрение на покупку контрольного пакета компании. Киселев участвовал в переговорах в качестве консультанта. На базе холдинга планируется создать патриотический музыкальный медиахолдинг.
Против сделки выступил как топ-менеджмент компании, так и звезды российского шоу-бизнеса. Недавно готовность выкупить РМГ высказали продюсер Иосиф Пригожин и певец Григорий Лепс. В противном случае артисты намерены отозвать свои песни из эфира «Русского радио», а также отказаться от участия в конкурсе «Золотой граммофон».
В Русскую медиагруппу входят станции «Русское радио», «Хит FM», Maximum, Monte Carlo, DFM, а также музыкальный телеканал Ru.TV.
Sostav
Иллюстрация РИА Новости
Радиоведущий Сева Новгородцев покинет Русскую службу «Би-би-си».
Сообщение о том, что последний выпуск его программы «БибиСева» выйдет в эфир 4 сентября, появилось на странице СМИ в Facebook. Русская служба подготовила видеонарезку с фрагментами радиопередач Новгородцева и его интервью. Лучшие фрагменты эфиров передачи "БибиСева".
9 июля 2015 года радиоведущему исполнилось 75 лет. Он живет в Лондоне. В 2005 году Новгородцев получил титул кавалера ордена Британской империи. Почетного звания он удостоился за заслуги в области радиовещания. С 2003 года он ведет программу «БибиСева». Впервые Новгородцев начал работать на «Би-би-си» в качестве ведущего «Программы поп-музыки из Лондона» в 1977 году. В 1991 году она была переименована в «Рок-посевы» и выходила до 2004 года. C 1987 по 2006 год он вел программу «Севаоборот».
Фото: Валериос Теофанидис / «Коммерсантъ»
Продюсеры и исполнители во главе с Иосифом Пригожиным направили в «ИФД КапиталЪ» предложение о выкупе его доли в Русской медиагруппе. Представители шоу-бизнеса оценили 78% РМГ в 5 млрд руб.
Предложение было отправлено в «ИФД КапиталЪ» на имя председателя совета директоров компании Леонида Федуна, сообщил РБК один из участников предложения. В пресс-службе «Капитала» заявили, что в компании пока не получали письма.
Предложение подписали продюсеры Иосиф Пригожин, Виктор Дробыш, Максим Фадеев, Игорь Крутой, Яна Рудковская и музыканты Григорий Лепс, Филипп Киркоров и Николай Басков.
На долю Сергея Кожевникова в РМГ — 22% — музыканты и продюсеры не претендуют, заявил собеседник РБК. Он добавил, что продюсеры и музыканты предложили за РМГ ту же цену, в которую его ранее оценил ФГУП «Госконцерт», также претендующий на долю в холдинге. По словам собеседника РБК, авторы предложения получили подтверждение от одного из банков, который готов предоставить им кредит на покупку доли в РМГ.
Ранее продюсер Иосиф Пригожин говорил РБК, что он получил предложения от нескольких банков и инвестфондов. Все они были готовы предоставить средства на сделку под залог акций самой РМГ. Названия инвестфондов и банков Пригожин раскрывать не стал. «В крайнем случае мы готовы заложить собственную недвижимость, — говорил тогда РБК Пригожин. — Поверьте, нас много, денег нам хватит».
Иосиф Пригожин и Виктор Дробыш анонсировали, что готовят предложение «Капиталу», на прошлой неделе через прессу. Тогда в «Капитале» заявили, что готовы рассматривать серьезные предложения о покупке РМГ, однако подчеркнули, что «у покупателя должно быть намерение приобрести акции, а не желание попытаться развалить готовящуюся сделку».
В июне ИФД «Капиталъ» заявил, что ведет переговоры о продаже своей доли в РМГ с ФГУП «Госконцерт». За сделкой, в ходе которой на базе «Госконцерта» и РМГ должен появиться патриотический медиахолдинг, стоит продюсер Владимир Киселев, говорил РБК источник на медиарынке.
Против готовящейся сделки уже выступил совладелец РМГ Сергей Кожевников, а также коллектив холдинга, направивший соответствующее письмо на имя Федуна. Кроме того, с призывом не допустить «сомнительной сделки» выступили продюсеры и музыканты, в том числе те, которые сейчас направили предложение в «Капиталъ».
Елизавета Сурганова
Фото: Коммерсантъ
РБК
Издательству Bauer Media Group придется выплатить 90 миллионов рублей компенсации холдингу «Айньюс» за использование принадлежащего ему торгового знака «Вот это жизнь!». Как сообщается в пресс-релизе, поступившем в редакцию «Ленты.ру», к такому решению пришел судья девятого арбитражного апелляционного суда.
Спорный товарный знак принадлежит «Айньюс», в то же время ответчик выпустил 27 номеров журнала под таким названием без согласия правообладателя.
Истец ранее требовал взыскать с Bauer Media Group 311 миллионов рублей за незаконное использование бренда. Однако требование о сумме компенсации суд признал справедливым только частично.
Впервые «Айньюс» подал иск в суд в феврале 2013 года, однако представители Bauer Media Group не согласились с претензиями правообладателя и «ответили» исками о досрочном прекращении правовой охраны товарного знака и о признании недействительной сделки по приобретению товарного знака. Однако суд не нашел в действиях «Айньюс» нарушений и подтвердил его права на бренд. Позднее Bauer Media Group приостановила выпуск журнала «Вот это жизнь!» по решению столичного арбитража.
Издательский дом Bauer Media Group выпускает журналы «Оракул», «Тайны звезд», «Все для женщин», «Тайные истории» и другие.
«Айньюс» входит в состав принадлежащего Габрелянову холдинга News Media («Ньюс медиа»), который также владеет телеканалом и сайтом LifeNews, радиостанцией «Русская служба новостей», интернет-ресурсом Super.ru.
Лента
Фото: Василий Шапошников
- Теги
- Комментарии
Дни рождения
- Сегодня
- Завтра
- На неделю
Сергей Ерофеев
член Правления Международной академии телевидения и радио, проректор Института кино и телевидения (ГИТР)
Галина Тихомирова
гендиректор ГТРК «Брянск»
Владимир Чуйко
гендиректор «Сахалинской Медиа Группы»
Наталья Нелупенко
директор мастерской "Эволюция медиа"
Елизавета Листова
российский тележурналист, автор и ведущая документального цикла «Советская империя» на телеканале «Россия»
Леонид Белянин
генеральный директор ООО «Корпорация Телеком»
Регина Дубовицкая
художественный руководитель и ведущая программы «Аншлаг» («Россия»)
