«Малые медиа» и крупные холдинги спорят о регулировании в интернете

Представители Института развития интернета (ИРИ, одним из создателей является советник президента РФ по развитию интернета Герман Клименко) объяснили представителям «малых медиа» свою идею по регулированию интернет-ресурсов. На закрытой встрече побывала корреспондент Znak.com.

Лаборатория изучения больших данных Льва Мановича собрала и проанализировала 2,3 миллиона фотографий из Instagram Нью-Йорка, Токио, Бангкока, Сан-Франциско и еще одиннадцати глобальных городов. Таким образом они смогли увидеть биологические ритмы, по которым живут мегаполисы: кто чем занят в каждый отрезок времени, чем отличается жизнь жителя одного города от другого, во сколько просыпается и засыпает Манхэттен. Перед выступлением во дворе «Стрелки», которое состоится 10 июня, профессор Graduate Center в Городском университете Нью-Йорка (CUNY), Лев Манович рассказал, что ещё можно узнать о человеческой культуре, анализируя миллионы данных.

— Вы стали одним из 50 героев, определяющих следующие 50 лет, по версии журнала The Verge. Как вы считаете, что именно в ваших исследованиях определяет будущее?

— Я был приятно удивлён, когда увидел в маленькой биографической справке, которую писали для каждого, что они вспомнили не только мои последние проекты, но и более раннюю теоретическую работу, где я осмысливал новые цифровые медиа. Я смотрел на то, как язык новых медиа проявляется в современной архитектуре, искусстве, кино, литературе. Я показал, что цифровые медиа — это не просто новое явление, что они участвуют в длинных культурных процессах, которые продолжаются столетиями. И думаю, что именно это их и привлекло: изучая таким образом культурные процессы, нам легче предсказать или по крайней мере понять, что можно ожидать в следующие 10-20-30 лет, увидеть длинные исторические траектории.

Что касается моих последних работ, в 2005 году у меня появилась идея, что огромное количество контента, который пользователи выбрасывают в социальных медиа, даёт новые возможности для изучения культуры. Мы можем не просто смотреть на отдельные примеры, как обычно это делается в гуманитарных науках, а изучать гораздо большие объёмы. Предположим, все фото в Instagram из одного города, или выбрать тему фотографий на Flickr, или проанализировать все веб-сайты художников дизайнерских школ, чтобы увидеть, как меняется их видение с течением времени.

Вот таким более систематическим изучением культурных процессов занимается моя лаборатория уже семь лет. Хотя сегодня уже существует много подобных лабораторий, но их интересует, как получить определённые алгоритмы, а нас интересует, как эти алгоритмы использовать, изучая конкретные культурные архивы.

— Для современного информационного пространства характерно отсутствие иерархии — перед интернетом все равны. Как вы думаете, может ли такая система отношений настолько прочно укрепиться в нашем сознании, что мы начнём вести себя так же в реальной жизни?

— В 1990-е годы, когда появился интернет, одна из вещей, которая всем бросилась в глаза, — это, действительно, отсутствие иерархии: Microsoft могут сделать себе веб-сайт, и какой-нибудь школьник, в принципе, используя ту же технологию, тоже может.

Сейчас всё изменилось. Происходит монополизация. Во многих странах Google доминирует в интернет-поиске, трудно уже конкурировать с Facebook или «ВКонтакте», у них слишком много пользователей. Профессионалы конкурируют с простыми людьми, поэтому придумывается много различных веб-технологий, которые делают веб-сайты красивее и гораздо сложнее. Если вы захотите реально хороший сайт, в Нью-Йорке это будет стоить десятки и сотни тысяч долларов.

Другой вопрос, что люди действительно постепенно изменили привычки: любой человек может написать любому человеку. Я вообще каждую неделю получаю имейлы не только от профессоров, но и от студентов из самых разных стран Южной Америки, Европы и Азии. Или вот на днях я получил имейл от школьников, которые просили о сотрудничестве. Сегодня торжествует некая неформальность. Но понимаете, онлайн-мир, с одной стороны, что-то меняет, а с другой — есть какие-то человеческие закономерности. Все физические, биологические и социальные системы, которые мы знаем, имеют свою иерархию. И эти механизмы настолько необходимы, чтобы система работала, что ничего на них не может фундаментально повлиять.

— Насколько результаты ваших исследований позволяют делать выводы об офлайне?

— Проще ответить на примере нашей работы. Один из самых сложных проектов, которым мы занимаемся уже пять лет, — это анализ содержимого сайта DeviantArt. Это очень знаменитый сайт, наверное, самая большая социальная сеть, где люди выкладывают своё творчество. Сегодня для этих целей в основном пользуются Pinterest, Instagram, Tumblr, а в 2000-е годы это был именно DeviantArt. Там около 35 миллионов художников и сотни миллионов их работ. При этом интересно, что несмотря на то, что это любительский сайт, люди очень серьёзно относятся к тому, что выкладывают. И хотя авторы не являются частью официального мира искусства, там можно найти огромное количество очень сильных работ, которые не менее интересны, чем то, что вы видите в коммерческих галереях. Например, я нашёл там девочку из Шанхая, которая начала выкладывать свои фото с 16 лет, а сегодня она снимает для Vogue.

Анализируя миллион художественных работ, мы можем задать себе самые разные вопросы: что такое современное искусство, как оно изменилось за десять лет, какая там категорийная система? Одна из самых интересных деталей, которую мы выделили, изучая DeviantArt: пользователи создали более 1 700 самостоятельных категорий, чтобы описать свои работы.

Естественно, эти люди в коммерческие галереи никогда не пойдут. Им для этого нужно пойти в художественную школу, получить степень, потом начать карьеру, карьера должна быть стройной — каждый год выставки. Аутсайдеры никому не нужны. И это ещё один пример, доказывающий, что дифференциация будет всегда. Как мы не увидели коммунистического общества, где все экономически равны, так же мы, скорее всего, не увидим общества, где была бы демократия с точки зрения вкуса и участия.

— Два года назад вы, рассказывая о своём проекте Phototrails, говорили о том, что хотели бы выяснить, отражает ли Instagram реальную жизнь, или только самого себя. Тем самым вспомнили знаменитое высказывание теоретика коммуникации Маршала Маклюэна: «Media is the message» (средство коммуникации является сообщением. — Прим. ред.). Так к каким выводам вы пришли в рамках этого проекта?

— Вы правы, я спрашивал, что такое Instagram: это окно в другую реальность, сообщение или медиа? Это относилось к знаменитой формулировке Маклюэна, что медиа есть послание. Люди, которые изучают социальные науки, или журналисты используют Instagram, чтобы понять, что происходит в мире. Допустим, что случилась революция и мы можем увидеть, что выкладывают очевидцы, мы можем сделать какой-то вывод о случившемся. Меня интересует, насколько сами эти медиа не просто окно в реальность, а насколько они влияют на любое содержание, которое ты можешь в них вставить.

Например, в Twitter люди не просто пишут тексты. Он научил нас описывать события именно в 140 символах, а также учитывать при этом, сколько символов отберёт ссылка или хештег — целая серия ограничений. И люди не просто пишут, они пишут определённые вещи, составляют фразы в определённой форме. Таким образом, я бы сказал, что медиа не просто передают сообщение, а влияют на содержание. Ссылаясь на Маклюэна, я хотел задать вопрос: если Instagram — это визуальное окно в реальность, и миллионы людей фотографируют свою жизнь, позируя, подбирая фильтры, показывая какую-то версию своей жизни, насколько мы можем использовать это как инструмент визуальной антропологии? Насколько Instagram подходит для изучения культурной, экономической, социальной жизни в разных странах?

— И пришли ли вы к какому-то ответу?

— После Phototrails я и моя лаборатория сделали проект про Киев — The Exceptional and The Everyday: 144 Hours in Kyiv (2014), в рамках которого мы собрали и проанализировали изображения, геолокации и теги из Instagram, опубликованные в течение одной недели в ходе протестов на Майдане. А также мы делали проект On Brodway: 660 тысяч фото из Instagram за шесть месяцев 2014 года, с указанной локацией «на Бродвее». Мы разделили 20 километров Бродвея на 700 сегментов по 30 метров и сравнили фотографии на каждом отрезке. Бродвей — это разрез человеческого общества, он проходит сквозь самые разные районы Нью-Йорка: от Уолл-Стрит до Гарлема. Когда мы проанализировали все фотографии, то поняли, что культурно-социальная разница районов отражена очень хорошо.

В общем, после всех этих проектов я понял, что, с одной стороны, Instagram как медиа очень сильно влияет на содержание — там действительно процент улыбающихся людей гораздо больше, чем в реальной жизни. Но, с другой стороны, мы увидели специфичное содержание для различных групп населения, различных стран, различных мест. Селфи в Нью-Йорке, Москве, Сан-Паулу, Токио отличаются друг от друга. У людей различные коды поведения или коды фотографирования.

— Настроение, биологический ритм, социально-культурная разница улавливаются. А есть ли что-то, что невозможно уловить? Или всё выразимо?

— Во-первых, всё зависит от метода, о котором мы говорим. Всё-таки работа с большими данными — это превращение культуры в числа и категории. Современные алгоритмы позволяют автоматически определить фототехнику, ближний план, описать объекты и то, где они расположены. Но это очень рациональный, экономический, индустриальный взгляд на изображение. В то же время мы изучаем тексты, блоги, изображения в Instagram — всё это профильтрованные индивидуальные высказывания, а значит так или иначе это своеобразные окна в мысли и воображение людей. Последнее, что я бы добавил: если смотреть с точки зрения традиционной культуры, то только Толстой или Пруст могут описать ощущения через пейзаж с гораздо большей точностью, чем любые существующие методы компьютерного анализа изображений.

— А вы думали о том, чтобы изучать российские данные?

— Мне было бы очень интересно. На днях я встречался с девушкой, она делает PhD в Германии и хочет изучать всё, что говорят о Российской православной церкви: взять все блоги в России за десять лет и проанализировать их. Я думаю, после моей поездки я вдохновлюсь и решу, что именно буду делать.

Как вы знаете, в России специфическое использование медиа. Под любым русским фильмом на YouTube начинаются такие комментарии, что на душе становится тяжело. Что меня поражает, есть большая культурная разница в том, как медиа используются здесь и там. В Америке всё очень вежливо: люди относятся к Twitter как к официальному пространству высказываний и очень осторожны в выражении своих политических взглядов. А в России люди пишут всё что угодно. Интересно изучить функцию этих медиа более подробно.

— Как результаты вашего исследования может использовать современный урбанист?

— Обычно, рассуждая о городе, архитекторы начинают со стабильных понятий: улица, район, пересечения, дороги. Но если взглянуть на город через очки, которые предлагаем мы, то город предстанет в размытых пикселях, там нет Нью-Йорка, нет Москвы, а есть сотни миллионов точек. Эти спутниковые изображения дают некое отстранение, потому что вы не видите ярлыков. Наш метод позволяет создать новые типы метрик для понимания структуры городской среды. Скажем, вместо того чтобы говорить о плотности населения улицы, можно увидеть неочевидное место использования этим же населением.

После проекта On Brodway мы получили другой город — портрет различных слоёв населения и разделили всех людей на туристов, тех, кто живёт в этом районе, и тех, кто приезжает сюда работать или развлекаться из других районов. Мы увидели, что и в какое время они фотографируют. Таким образом мы узнали, как люди используют пространство, куда ходят. Мне кажется, это имеет прямое отношение к урбанистике. Если вы архитектор, вас интересует, как спланированный вами район будет использоваться людьми.

— Могли бы вы в одном предложении сформулировать, какая она — культура современного человека?

— Во всех моих работах с большими данными есть несколько метаидей, которые всем движут. И одна из них — не давать на подобный вопрос обобщённый ответ. Например, «современный человек одинок» или «современный человек связан со всеми». В Нью-Йорке живёт 8 миллионов человек, и, несмотря на то что мы можем отметить какие-то общие закономерности и тривиальности, они всё же все разные. Мы можем сравнить виды культурной активности в сети 3 миллиардов людей и в результате получить множество ответов. Каждый человек уникален, но мы тем не менее можем собирать этих людей в кластеры, например по 300 типов, или 3 000, или 30 000. Основный стимул, который движет этой работой, — желание отказаться от простых ответов. У нас впервые есть возможность изучить и отразить разнообразие человеческой жизни, опыта, хотя бы той его части, которая находит своё выражение онлайн. Вместо одного ответа предоставить карту мира, которую можно укрупнять и двигать, выбирать категории, например тип общения, выбор локации, выбор одежды, и затем делать собственные выводы. Это и есть видение всего нашего проекта.

Стрелка