Алексей Венедиктов – патриарх российских СМИ. Он пережил многих медийных тяжеловесов, удачно защищает свою территорию, находясь во взвешенных отношениях со всеми центрами силы. При этом со словом «патриарх» есть очевидная проблема. Не сложно, развивая метафору, вывести образ человека прошлого, в силу статуса, хранящего стандарты уходящего десятилетия. Хранить стандарты, конечно, здорово, но вместо этого Венедиктов ищет отмычки от будущего – колесит по редакциям передовых западных СМИ, ищет наставников среди героев Интернета, не стесняется говорить, как его медиа-хозяйство прос…ало несколько цифровых революций, и не хочет проспать очередную. Pressfeed встретился с Венедиктовым, чтобы выяснить, как же медиа подготовиться к будущему.

Недавно, выступая на Baltic PR Weekend, вы произносили реплики: «Медиа должны увеличить скорость», «Проспали цифровую революцию» и «Такое ощущение, что живем в 20 веке». Раскроете мысль?

АКАР опубликовала данные по российскому рекламному рынку за 2017 год.

39% представителей медиа по всему миру считают соцсеть главным источником новостей

С чего начать, как набрать команду и набраться духу, ЖУРНАЛИСТУ рассказывает главный редактор молодого издания для девушек Burning Hut Таня Никитина.

Как стало известно РБК daily, сейлз-хаус «Медиа Плюс» «Европейской Медиагруппы» будет продавать рекламу на радиостанциях Love Radio, «Радио Дача», «Такси FM» радиохолдинга Krutoy Media. Пока только «Вещательная корпорация «ПрофМедиа» (владеет «Авторадио», Energy, «Юмор FM» и Romantika) привлекает рекламодателей, не прибегая к помощи контрагентов.

С января 2013 года «Медиа Плюс» начнет сотрудничать с медиахолдингом Krutoy Media в Москве и еще десяти городах (Санкт-Петербург, Воронеж, Екатеринбург, Пермь, Хабаровск, Калининград, Самара, Новосибирск, Челябинск, Владивосток). В Москве в рамках проекта «Тотальное радио» сейлз-хаус собирается продавать рекламные возможности трех радиостанций: Love Radio, «Радио Дача», «Такси FM». За пределами столицы — на двух станциях (Love Radio, «Радио Дача»).

Независимые, пользующиеся доверием граждан СМИ – важный институт современного общества. Это ключевой механизм осуществления общественного контроля, способствующий увеличению прозрачности госвласти и борьбе с коррупцией. На словах власти это не оспаривают, призывая к такому контролю, и иногда реагируют на обнаруженные недостатки. На практике же политика властей препятствует становлению института независимых медиа. Причина негативного воздействия государства в его желании минимизировать критику в свой адрес. В ходе эскалации конфликта с Западом процесс подавления независимых и даже просто не до конца контролируемых государством СМИ ускорился. В ход идут не только законодательные и административные меры, но и давление на собственников и рекламодателей. За последний год отрасль медиа вышла в лидеры по ужесточению регулирования.

В 2014 г. вступили в силу или были приняты правила, приравнявшие блогеров по степени ответственности к СМИ и разрешившие Роскомнадзору блокировать доступ к сайтам, призывающим к беспорядкам. Основания прописаны размыто, судебная практика в пользу Роскомнадзора. В результате блокируются ресурсы, активно критикующие власти (grani.ru, ej.ru), страницы оппозиционеров. Многие СМИ получают от Роскомнадзора «желтые карточки» – предупреждения, повторное получение которых может привести к отзыву лицензии. Основания для предупреждений часто натянуты: РБК получил его за публикации фотографии с выпуском Charlie Hebdo. Такие сигналы нельзя недооценивать. Предупреждение Lenta.ru стало поводом для увольнения главреда Галины Тимченко и значительной части редакции, следом поменялась и редакционная политика издания. Планирующееся увеличение штрафов до 1 млн руб. за публикацию экстремистских материалов, четкого определения которых нет, усиливает возможности госорганов.

Принятые осенью 2014 г. ограничения доли иностранных инвесторов в российских СМИ ударят по прибыльным изданиям с жесткими стандартами работы и авторитетом в деловой среде, не связанным с государством или крупным российским бизнесом. Законодательно закрепленный запрет рекламы на неэфирных каналах, обходимый наличием эфирной лицензии в регионе, был попыткой перераспределить рекламные деньги от «чужих» к «своим». Хорошо, что решение было частично пересмотрено (наличие лицензии заменено на принцип преимущественно российского контента). Не всегда давление на СМИ пытаются обосновать законами. Томский телеканал ТВ2, критиковавший губернатора, прекратил вещание, оставшись только в интернете, поскольку монополист РТРС отказался распространять его сигнал, а Роскомнадзор – продлевать лицензию и на эфирное, и на кабельное вещание. Телеканал «Дождь» исключали из пакетов кабельных операторов, по сути, превращая в интернет-телеканал.

В этом году официальная поддержка СМИ из бюджета достигнет почти 130 млрд руб. Федеральная поддержка, при подготовке бюджета-2015 существенно сокращенная по сравнению с 2014 г., снова расширяется. Даже в условиях общего секвестра расходов на 10% правительство находит дополнительные средства на поддержку телеканала Russia Today (субсидии увеличены на 5,47 млрд руб., или примерно на треть) и агентства ТАСС (на 1,62 млрд руб., или на 160%). Региональные власти, несмотря на поручение президента оптимизировать расходы на информсопровождение губернаторов, увеличили бюджеты на региональные СМИ. По подсчетам ОНФ, в 2015 г. они потратят на это 36,2 млрд руб. против 33 млрд руб. в 2014 г. Реальные объемы поддержки могут быть значительно выше за счет дотаций от различных фондов и дружественных властям бизнес-структур. Падение объема рекламного рынка, по данным АКАР, в I квартале 2015 г. составило 20%. Если тренд сохранится, до конца декабря СМИ соберут около 270 млрд руб. Тогда госсубсидии достигнут почти половины рекламных доходов и почти вдвое превысят доходы от подписки, продаж тиража и доступа к контенту (около 70 млрд руб., данные PwC на 2013 г.).

Вливание государственных и квазигосударственных денег в медиарынок мешает здоровому развитию отрасли. Появляются сегменты, где ценообразование не зависит от реальной стоимости контакта с аудиторией, а определяется лишь тем, как сильно губернатор, мэр или корпорация поддержали соответствующее медиа. Никого не удивляют бизнес-планы, в которых дотации учитываются как прибыль медиакомпаний. Доля СМИ, получающих такие дотации, в некоторых регионах близка к 100%. Живя на полном обеспечении, эти организации могут предложить свою аудиторию «хоть за сколько», обесценивая контакты и подрывая независимый медиабизнес. Усиление экономической зависимости СМИ от государства и увеличение арсенала санкций к неугодным приводят к размыванию функций журналистики. Идет процесс ее милитаризации, когда перо приравнивают к штыку, а профессию журналиста смешивают с пропагандистской. Смысл изменений диагностировал министр обороны Сергей Шойгу: слово и информация «стали еще одним видом вооруженных сил».

Ради краткосрочного эффекта мобилизации общественного мнения власти разрушают основы института массовой информации. Этой кампанией воспользовались и многие главы регионов. ТВ2 всегда критиковала власть, это одна из старейших частных региональных телекомпаний в стране. Но именно в 2014 г. появилась возможность ее закрыть. Разумеется, абсолютное большинство СМИ, столкнувшихся с давлением, не призывали к сепаратизму или другим запрещенным действиям, они просто занимались журналистикой.

Выдавливая с рынка независимые СМИ, государство ставит журналистов перед выбором – идти в пропаганду, в публицистику или в активисты. В первом случае журналисты превращаются в ретрансляторов поступающей от спонсора СМИ информации, теряя навыки ее проверки и анализа. Региональные чиновники жалуются на ошибки при перепечатке их пресс-релизов и просят своих журналистов звонить, если что-то непонятно. Журналисты, не желающие работать по указке, публикуются в блогах, соцсетях, на небольших интернет-ресурсах. Но чрезмерное увлечение активизмом не идет на пользу профессии: такие журналисты не связаны редакционными стандартами проверки информации, не имеют доступа к информационным базам. Качественная журналистика, основанная на фактах и учете мнения всех сторон, страдает и от пропаганды, и от активизма.

Снижается качество коммуникаций: госденьги выделяются для максимального охвата и требуют количественных отчетов (тиражи, объем трафика, реже доля аудитории и совсем редко индекс цитирования). Спонсируемые государством медиапроекты раздувают производство копий (зачастую никому не нужных) и покупают трафик (включая мусорный). Стремление добиться долевых и цитатных побед направляет госинвестиции в область сенсационной и трэш-продукции. При этом многие СМИ не стесняются игнорировать важные для аудитории новости и даже не в силу прямых указаний «не пускать», а самоцензуры.

Политика выдавливания независимых СМИ деструктивна для гражданского общества и бизнеса, а в среднесрочной перспективе опасна и для руководства страны. Она чревата непониманием настроений граждан. Когда в Костромской области губернатор Игорь Слюняев поставил под контроль информацию на региональных телеканалах и в печатных СМИ, обсуждение проблем области перешло на интернет-форум «Костромских джедаев». Он был разгромлен (сервер изъят, возбуждено уголовное дело по факту оскорбления представителя власти). Результатом стало предпоследнее место области по голосованию за «Единую Россию» на парламентских выборах 2011 г. и третье с конца – на выборах президента в 2012 г.

Такая политика ведет к постоянному росту расходов на субсидирование СМИ при потере контроля за информационным полем. В результате изменений на рынке рекламы усиливаются интернет-СМИ, даже популярные блоги могут стать успешным медиабизнесом. В независимых СМИ развивается концепция платного доступа к контенту. Подавляя независимые редакции, государство не сможет контролировать редакции, базирующиеся не в России и работающие для российской аудитории.

Сейчас инвестиции в информационные СМИ – это инвестиции в токсичный актив из отрасли, теряющей доходы. Отсутствие профильных инвесторов, которые вкладывают в СМИ как в бизнес, – одна из самых серьезных проблем отрасли. При этом возможности для построения нормального бизнеса сохраняются.

Государству нужно пересмотреть политику, отказавшись от покупки «информационного сопровождения» в СМИ и перейдя к поддержке отрасли в целом. Самое необходимое – заморозить, а лучше отменить действие удушающих инвестиции и журналистику законов, принятых в последние годы, максимально упростить вход на рынок, в том числе ТВ, снять ограничения на рекламу как минимум на период кризиса и быстрого сжатия рекламного рынка. Эти меры не требуют расходов из бюджета.

Существующую финподдержку отрасли можно сократить, перейдя от субсидий отдельным компаниям к поддержке занятости. Можно сохранить дотации СМИ, работающим на неконкурентном рынке, например, телеканалу «Культура». Для остальных льготы должны быть одинаковыми. Например, для СМИ очень существенны расходы по фонду оплаты труда. Все СМИ в 2015 г. лишились льготы по страховым взносам и теперь платят 30% от ФОТа плюс 10% с зарплат выше предельной годовой базы. К отрасли можно применять правила, которые государство использует для поддержки других инвестиций.

Необходима ревизия всех государственных и квазигосударственных договоров об информсотрудничестве. Если тем или иным ведомствам очень нужно чем-то поделиться с аудиторией СМИ, правильно расставив акценты, есть официальный путь – реклама. Все остальные деньги должны идти на поддержку социальных и культурных проектов, важных для государства, конкурсы должны быть максимально открытыми. Уверен, цены на таких конкурсах могут падать в разы, а некоторые участники будут готовы провести работы бесплатно. Нужно как минимум попробовать.

Автор: Директор фонда «Медиастандарт» Дмитрий Казьмин 

Источник

На выездном заседании Экспертного совета по региональным печатным СМИ в Липецке разработаны и утверждены критерии социально значимых средств массовой информации. Это уже четвертое по счету заседание консультативно-совещательного органа с момента его создания при Минкомсвязи России в 2014 году.

По мнению участников Экспертного совета, именно принадлежность к социально значимым СМИ должна стать определяющей при предоставлении льгот и преференций, а также государственной помощи газетам и журналам.

К социально значимым СМИ совет отнес газеты и журналы, существующие на медиарынке не менее пяти лет, не нарушающие требований законодательства РФ о СМИ, а также СМИ, популярные у населения, освещающие проблемы людей с ограниченными возможностями, вопросы национальной и религиозной толерантности и борьбы с экстремизмом. Эти СМИ реализуют проекты, ориентированные на детскую и подростковую аудиторию. Они направлены на патриотическое воспитание, укрепление института семьи и духовно-нравственных традиций семейных отношений, пропаганду здорового образа жизни.

«Если государство оказывает помощь СМИ, то вправе рассчитывать на то, что они принимают активное участие в реализации государственной информационной политики», — сказал Алексей Волин в ходе заседания совета.

При этом он отметил, что формат освещения СМИ обозначенных тем зависит исключительно от их редакционной политики, и никто не должен указывать, как именно это делать.

Справка

Экспертный совет по региональным СМИ создан при Минкомсвязи России в 2014 году. В него входят 30 представителей отрасли — руководители крупнейших СМИ и издательств из субъектов федерации, а также различных ассоциаций и организаций. Председателем совета является исполнительный директор Альянса руководителей региональных СМИ Софья Дубинская.

Однако доверие к СМИ растет.

Новое онлайн-издание "Что и требовалось доказать" для тех, кто любит учиться во взрослом возрасте, появилось в России.

 Три десятилетия назад Ноам Хомский (профессор лингвистики в Массачусетском технологическом институте, автор генеративной лингвистики, наиболее успешной лингвистической концепции XX века — Roem.ru), который, по мнению одних, является самым гениальным и смелым из живущих сегодня интеллектуалов, а по мнению других относится к теоретикам антиамериканского заговора, представил резкую критику западных корпоративных СМИ в своей влиятельной книге «Manufacturing Consent» («Производство согласия»), написанной в соавторстве с Эдвардом С. Херманом. Когда я был подростком, книга сильно повлияла на восприятие мной мейнстрим-СМИ и в некотором отношении имела решающее значение в запуске Byline совместно с соучредителем Даниэлом Тудором. Мы полагали, что убрав рекламодателей и политическую ангажированность владельцев медиа, народное финансирование способно демократизировать медийный ландшафт и поддержать независимую журналистику.

В книге «Manufacturing Consent» Ноам Хомский утверждает, что западные корпоративные СМИ структурно связаны с «производством согласия» в интересах доминирующих, элитных групп в обществе. При помощи «фильтров», которые определяют, что должно стать «новостями» — включая владение СМИ, рекламу и информационную атаку, он показывает, как в якобы демократическом западном обществе пропаганда может проникать в «свободные» СМИ через самоцензуру. Тем не менее, с тех пор многое изменилось. Появился Интернет. Так называемые «классические» СМИ, которые по мнению Хомского «производили согласие», терпят крупные финансовые убытки. Подвергся ли анализ Ноама Хомского изменениям? Недавно я взял у него интервью в офисе Массачусетского технологического института, чтобы узнать его точку зрения о текущем медийном ландшафте.

***

Сын Юн Ли: Двадцать семь лет назад, в книге «Manufacturing Consent» вы написали, что главная роль СМИ в западных демократических обществах состоит в мобилизации общественной поддержки интересов элиты, которая управляет правительством и частным сектором. Тем не менее, многое с тех пор изменилось. В частности, можно утверждать, что Интернет радикально децентрализовал власть и подорвал мощь традиционных СМИ, а также привел к росту гражданской журналистики. К примеру, новости о Фергюсоне (имеются ввиду печально известные беспорядки — Roem.ru) появились на Twitter раньше, чем они были подхвачены медиа-организациями. Сделал ли Интернет вашу «Модель пропаганды» неактуальной?

Ноам Хомский: На самом деле, у нас есть обновленная версия книги, которая появилась около 10 лет назад. В ее предисловии мы как раз и обсуждаем этот вопрос. Думаю, я могу говорить и за своего соавтора, прочитайте введение, мы упоминали это. Есть и другие [изменения], такие, как сокращение числа независимых печатных СМИ — ситуация, четко бросающаяся в глаза.

Мы считаем, базовый анализ существенно не изменился. Да, Интернет предоставляет возможности, которые не были легко доступны прежде. И вместо того, чтобы пойти в библиотеку делать исследование, вы можете просто открыть свой компьютер. Обнародовать информацию стало определенно легче, распространять информацию можно по разным каналам. Все это открывает новые возможности и располагает своими недостатками. Но по большому счету, система сильно не изменилась.

Сын Юн Ли: Эмили Белл, директор Центра цифровой журналистики им. Тоу Колумбийского университета, в своем недавнем выступлении в Оксфорде сказала следующее: «Новости больше не принадлежат ньюсмейкерам. Пресса больше не является свободной прессой и потеряла контроль над основными каналами, через которые новости доходят до читателей. На общественность в настоящее время оказывает влияние небольшое число частных компаний, базирующихся в Силиконовой долине». Почти весь контент теперь публикуется на социальных платформах, и о том, как создаются и распространяются новости стоит спросить не Руперта Мердока, а Ларри Пейджа и Сергея Брина из Google или Марка Цукерберга из Facebook. «Производят» ли они согласие как и их коллеги из так называемых «классических» СМИ?

Ноам Хомский: Ну, в первую очередь, я не согласен с общим утверждением. Скажем, если я сейчас захочу выяснить, что происходит на Украине, или в Сирии, или Вашингтоне, я прочту The New York Times, другие национальные газеты, я посмотрю информацию у Associated Press, я почитаю британскую прессу и так далее. Я не буду ориентироваться на Twitter, потому что он мне ничего не даст. Он покажет мнения людей о многих вещах, но очень кратко и поверхностно, — ключевой информации я там не найду. И мне кажется, что всё в точности до наоборот: источники новостей стали уже.

Возьмем Бостон, где мы с вами сейчас находимся. В Бостоне была очень хорошая газета — The Boston Globe. Ее по-прежнему печатают, но это лишь слабое подобие того, чем она была двадцать или тридцать лет назад. У нее были бюро по всему миру, хорошие корреспонденты, и одно из лучших освещений событий Центральной Америки во время войны в Центральной Америке, и хорошее критическое освещение местных событий, и охват многих других тем. Подойдите к газетному киоску и посмотрите на то, что печатают сейчас. То, что вы увидите — это местные новости, статьи информационных агентств, статьи из The New York Times, откуда-то еще, и на этом все.

Во всей стране похожая ситуация, да и, на самом деле, во всем мире. Идет сужение журналистских источников о том, что происходит на земле. Это не означает, что статьи в NYT надо подвергать некритическому чтению, или статьи в The Guardian или The Independent, или где-либо еще. Конечно, их надо читать критически, но, по крайней мере, они есть. Есть журналисты там, где случаются основные события, но теперь их меньше, чем раньше. Происходит сужение источников новостей.

С другой стороны, присутствует компенсирующий фактор. Теперь (по сравнению с тем, что было двадцать лет назад) можно легко прочесть прессу из других стран. Вместо того, чтобы идти в библиотеку или к газетному киоску на Гарвардской площади с международной прессой, я могу прочитать новости в Интернете.

Есть много разных эффектов. Я уверен — Силиконовая долина и, например, Google, пытаются производить согласие. Если вы хотите купить какой-то товар, вы, к примеру, смотрите информацию о нем в Google. Мы знаем, как работает система его поиска. Первые сайты в списке — те, что платят за рекламу. Это не значит, что они самые важные. Но так проявляется их бизнес-модель, которая, конечно же, основана на рекламе, а реклама, по сути, является одним из фильтров [в нашей модели].

Я постоянно использую Google. Я рад, что он есть. Но читая The New York Times, или Washington Post, или Wall Street Journal, стоит понимать, что у них есть способы отбора и формирования материала, который меня интересует, все не просто так. Google и другие платформы проводят колоссальную разведку с целью получить персональные данные о пользователях и их привычках, а также понять, какую информацию предоставлять каждому из них. Они следят больше, чем это делает АНБ.

Сын Юн Ли: В своем эссе «Плохие новости о новостях» Роберт Г. Кайзер, бывший редактор Washington Post, пишет: «Новости подвергаются опасности. Аналогичное происходит и с демократическим правлением, которое находится в зависимости от продуктивных контролирующих новостных СМИ. Как те, так и другие были подорваны изменениями в обществе, нанесенными с помощью цифровых технологий — одной из самых мощных сил когда-либо созданных человечеством».

Не только самые крупные новостные организации, такие как The New York Times и Washington Post (который был продан основателю Amazon за 250 млн. долларов, и это была лишь малая часть от её же стоимости за несколько лет до этого) финансово страдают и не имеют четкого плана по выживанию, но и многочисленные местные газеты на территории Соединенных Штатов и Соединенного Королевства закрываются каждую неделю. Я знаю, вы считаете некоторые из этих организаций «производителями согласия», но как можно финансировать качественную журналистику в наш век цифровой технологий?

Ноам Хомский: А как финансируется BBC?

Сын Юн Ли: Общественностью.

Ноам Хомский: Возьмите Соединенные Штаты. Когда Соединенные Штаты были образованы, первая поправка (имеется ввиду первая поправка к Конституции, обеспечивающая свободу слова и прессы) имела двойную функцию: она освобождала производителя информации от государственного контроля, но она также давала людям право на информацию. В результате, если вы посмотрите на послевоенные законы, вы увидите, что они были разработаны с целью дать государственные субсидии журналам и попытаться достичь широкого спектра мнений, информации и прочего. Модель довольно разумна. И речь здесь идет о концепции отрицательной и положительной свободы. У вас есть только отрицательная свобода, т.е. свобода от внешнего контроля, или же у вас есть положительная свобода — свобода выполнять свои законные цели в жизни — получать информацию. Таким образом, происходила битва, которая велась на протяжении веков.

Сразу после Второй мировой войны в Соединенных Штатах начались дебаты и споры о том, следует ли СМИ выполнять двойную функцию — давать как свободу от определенного объема контроля — что было принято повсеместно — так и право на доступ к широкому спектру информации и мнений. Первая модель, которую иногда называют корпоративным либертарианством, победила. Вторая модель прекратила свое действие. Это одна из причин, почему в США чрезвычайно маргинальный бизнес в области национального радио, по сравнению с другими странами. Это связано с тем, о чем вы спрашиваете — альтернативная модель является общественной поддержкой наиболее широкому кругу информации и анализа. Она, думаю, должна являться основной частью функционирующей демократии.

Сын Юн Ли: Из-за отсутствия хорошей бизнес-модели, новые медиа организаций от Buzzfeed до Vice положили начало так называемой «нативной рекламе» — форме онлайн рекламы, которая стремится обмануть потребителей и убедить в том, что они читают «редакционный» контент, а не оплаченную рекламу. В основном, это касается рекламных статей. Как ни странно, даже прогрессивная газета The Guardian публикует спонсорский контент Goldman Sachs. Каково ваше мнение о естественной рекламе?

Ноам Хомский: Это [естественная реклама] подчеркивает и указывает на проблему, которая является серьезной, хотя и не должна была бы вообще существовать. Зависимость журнала от рекламодателей формирует, контролирует и в значительной степени определяет материал, который представляется общественности. Опять же, если вернуться к нашей книге, это является одним из фильтров.

Задумайтесь — сама идея зависимости от рекламодателя радикально искажает понятие свободной прессы. Если вы задаетесь вопросом о том, что такое коммерческие СМИ, не смотря ни на что — это предприятие. А предприятие всегда производит что-то для рынка. Производители в этом случае, почти без исключения, являются крупными корпорациями. Рынок — это другое предприятие — рекламодатели. Продукт, который представлен на рынке — это читатели (или пользователи), так что это в основном крупные корпорации, которые предоставляют читателей другим предприятиям. Это существенно формирует характер организации.

Вы можете прийти к данной мысли логически, а если исследуете этот вопрос подробно, увидите, что так оно и есть. И то, о чем вы сейчас говорите, указывает на то, что изначально не должно существовать.

Сын Юн Ли: Я был потрясен, увидев, результаты исследования международной PR-фирмы Edelman — могут ли читатели сказать, читают они рекламу или статью … 60% опрошенных не заметили, что читали рекламу.

Ноам Хомский: И это всегда было так. Эффект зависимости от рекламодателя и PR-фирм заметно отражается на том, что печатает СМИ, как в своих новостях, так и в комментариях. А как могло быть иначе, это ведь рынок.

Сын Юн Ли: Не так давно The Guardian и Washington Post обнародовали секретную информацию, переданную им Эдвардом Сноуденом, касаемо слежки Агентства национальной безопасности. Такая отчетность, несомненно, подрывает идею, «интереса элиты» (как вы бы его назвали), который доминирует над правительством и частным сектором. Это событие подрывает вашу пропагандистскую модель или является исключением из правил?

Ноам Хомский: Касаемо пропагандистской модели, обратите внимание — в книге мы ясно объясняем, что это первый шаг — и хороший шаг на пути к правильному функционированию СМИ. Также мы отмечаем, что есть много других факторов. В самом деле, если вы почитаете книгу «Manufacturing Consent», практически треть ее (которую, кажется, никто не читал) сводится к защите СМИ от критики так называемыми организациями за гражданские права — «Домом свободы» в данном случае. Это защита профессионализма СМИ и точности в передаче информации СМИ от суровой критики, говорящей о них как о предателях, подрывающих государственную политику. С другой стороны, нам стоило помнить, что они профессиональны в своем деле.

СМИ не понравилась подобная защита, потому что мы сказали, — а речь шла о Тетском наступлении (наступление коммунистических сил во время войны во Вьетнаме в 1968 году, переломившее её ход) — что репортеры были очень честными, храбрыми, точными и профессиональными, но их работа была сделана в рамках молчаливого согласия с системой пропаганды, бессознательно. Система пропаганды была на уровне «наши действия во Вьетнаме верны и справедливы». Она пассивно поддерживала доктринальную систему. Но, с другой стороны подрывала власть и показывала, что государственные требования ложны.

И возьмем, скажем, открытие Уотергейтского скандала или деловой коррупции. Один из лучших источников информации о бизнес-коррупции — это предприниматель. СМИ довольно часто разоблачает такие дела, но мир бизнеса вполне готов их терпеть. Деловой мир также готов терпеть разоблачение правительства, вмешивающегося в личную жизнь и деловую жизнь, которая их не устраивает, ведь им не нужно сильное и навязчивое государство.

Не стоит критиковать The Guardian и Washington Post за то, что они афишировали материалы Сноудена/Гринвальда — они конечно, должны были это сделать, будучи профессиональными журналистами. Есть много факторов, но мы выбрали факторы, которые посчитали очень значимыми, но не включили все, и по сути, мы дали контрпримеры.

Сын Юн Ли: Вы считаете это в некотором смысле контрпримером?

Ноам Хомский: Это не контрпример, а демонстрация того, что существует и нечто другое. Что вдобавок к основным факторам, есть еще и второстепенные, которые мы обсудили. Например, профессионализм и профессиональная честность, что тоже является фактором.

Сын Юн Ли: Как вы считаете, народное финансирование может помочь сделать журналистику более независимой?

Ноам Хомский: Я думаю, что это хороший общий принцип — почти все, что увеличивает разнообразие и выбор имеющихся СМИ является полезным. Конечно, этот особый подход будет иметь свои проблемы. Как и любой подход. Не существует идеального варианта без каких-либо проблем, связанных с ним, но в целом: чем шире диапазон разнообразия в том, что доступно, тем лучше.

Сын Юн Ли: Скажите, каково ваше мнение о еженедельнике Charlie Hebdo? Каково ваше мнение о принципе «свобода слова при любых обстоятельствах»?

Ноам Хомский: Ну, я считаю, что мы должны решительно поддерживать свободу слова. Я думаю, что одной из хороших вещей в Соединенных Штатах, кстати, в отличие от Англии, является то, что здесь защита свободы слова гораздо сильнее. Но свобода слова не означает отсутствие ответственности. Так, например, я за свободу слова, но если кто-то решил повесить большой баннер на Таймс-сквер в Нью-Йорке, прославляя отправку евреев в газовые камеры, я не думаю, что это должно быть остановлено государством, но я и не одобряю подобное.

Сын Юн Ли: Также, в отношении конкретного инцидента Charlie Hebdo — как вы считаете, карикатуристам не хватало ответственности?

Ноам Хомский: Да, я думаю, что они вели себя как испорченные подростки, но это не оправдывает их убийства. Я мог бы сказать то же самое о многом, что появляется в прессе. Я думаю, безответственность часто играет роль. Например, когда пресса в Соединенных Штатах и Англии поддержала худшее преступление века — вторжение в Ирак. И действие это было намного безответственнее чем ситуация с Charlie Hebdo. Это привело к разрушению Ирака и распространению межконфессионального конфликта, который разрывает регион на мелкие куски. Это преступно. Агрессия является высшим международным преступлением, ведомым международным правом. Поскольку пресса поддерживала эти действия, она вела себя глубоко безответственно, но я не думаю, что прессу стоит останавливать.

roem

Оригинал интервью за авторством Сын Юн Ли (Seung-yoon Lee) размещен на сайте Byline.com. Перевод — Interweb Pro.