Михаил Бергер о конкуренции и влиянии государства на СМИ

Автор   Опубликовано 31-08-2015 в Интервью месяца   Всего комментариев: 0
«Раньше доля государства росла только в нефти. Теперь и в медиа». Гендиректор «Румедиа» Михаил Бергер о конкуренции и влиянии государства на СМИ

В гостях у Натальи Синдеевой генеральный директор «Румедиа», профессор Высшей школы экономики Михаил Бергер. Поговорили о советской журналистике, о том, должны ли СМИ быть государственными или частными, может ли журналист быть одновременно и общественным деятелем и имеет ли он право на «моральную истерику», о влиянии Владимира Потанина на «Известия», об эпохе НТВ и Гусинского, газете «Сегодня» и о многом другом.
Синдеева: Сегодня у меня в гостях, ну, для журналистов и медиасообщества, в общем-то, такой аксакал журналистики. Михаил Бергер. Спасибо большое, что вы к нам пришли. Вы мало даете интервью, редко. Мне было это очень приятно, спасибо. Михаил Бергер, помимо того, что имеет огромный жизненный путь в журналистике. Вы еще профессор Высшей школы экономики, преподаете студентам, ну, и сейчас уже просто медиа-менеджер, а не журналист. Еще в конце 80-ых, даже нет, в конце 70-ых вы уже пришли в журналистику.

Бергер: Да, в конце 70-х.

Синдеева: Потом, 1980-1990 вы десять лет почти отработали в газете «Известия».

Бергер: Да, с точки зрения журналиста, человека, который пишет заметки, я думаю, это были такие самые счастливые годы. Просто я вам напомню, 80-ые годы, я в середине 80-ых годов попал в «Известия», в 1986 году. В той системе ценностей это был Олимп. То есть, больше мечтать было не о чем, и я пришел туда на второй день работы и сказал: «По своей воле отсюда только на пенсию». Мне тогда было 30 с небольшим. Я погорячился, я сейчас это понимаю, но это прекрасное время, прекрасная газета. Тираж 10 миллионов. Это космос.

Синдеева: Сейчас ни у кого нет.

Бергер: Это больше, чем у телевизоров многих нынешних. Было такое время счастливое, скучное Гостелерадио и прекрасные газеты. До «Известий» я отсидел 8 лет в газете «Советская торговля».

Синдеева: Отсидел 8 лет – это уже сейчас звучит не очень.

Бергер: Были такие у нас отраслевые газеты по крупным отраслям: газета «Водный транспорт», «Лесная газета» и газета «Советская торговля». Туда я попал после университета. 1978 год выпуск, представьте, это было очень строго в то время, нужен был запрос работодателя. Трудно было с этой фамилией, еще и записано в паспорте, что да.

Синдеева: Никуда не брали?

Бергер: Не брали. Просто не брали.

Синдеева: А «Советская торговля» - это был такой типа…

Бергер: У нас коллеги говорили: «Здесь собрались евреи-неудачники». Хотя газета была очень хорошая, там была масса чудесных людей, известных, талантливых, которые писали книги, пьесы. Это было любопытное место, и я там многое узнал. Хотя, конечно, пересидел, как я себе представляю, но просто не было возможности. Чтобы не утратить квалификацию, я все время писал заметки в разные места: в журналы, газеты. «Неделя», журнал «Ровесник», «Комсомольская правда».

Синдеева: Но писать заметки с этой фамилией все-таки позволяли?

Бергер: На самом деле, я пишу заметку, и все время один и тот же сценарий: пишу заметку, люди, редакторы воспламеняются, хотят меня позвать на работу, приглашают меня заполнить анкету и сразу утрачивают интерес. Я как-то грустно в этом состоянии был, помню, собрались в редакции «Советская торговля», чествовали там какого-то человека и говорят: «25 лет безупречной службы в газете «Советская торговля». Меня это просто уничтожило. Я думаю, боже мой, это значит, вот это вот то, что меня ждет? Я все время куда-то хотел вырваться, но куда – не понятно. У меня был план мест, где я хотел напечататься, и в плане там в самом конце как самая сложная задача были «Известия». Я напечатал заметку в газете «Известия», отдал. Естественно, написал так, чтобы у них выхода не было.

Синдеева: Не помните, о чем была заметка?

Бергер: Прекрасно помню даже первую фразу. «На этом заводе могут делать все, даже черта лысого, с ручкой или без ручки».

Синдеева: Про какой завод-то?

Бергер: Ижевский завод бумагоделательных машин. В то время партия и правительство поручило оборонным заводам выполнять некоторые задачи. Вот полиграфическое оборудование очень сложное, его делали средмашевские заводы. Один такой завод делал какие-то бумагоделательные машины, всякие еще давилки для чеснока.

Синдеева: Почему вы выбрали эту тему? Это же не было заказом для вас.

Бергер: Нет никакого заказа, я сам себе выбирал тему, которая могла бы заинтересовать. Слушайте, середина 80-ых, есть в магазинах нечего. Покупать нужно мебель, стоять в очереди. Про машины я не говорю. Я помню, был скандал, у нас в газету «Советская торговля» звонили читатели из ЦК КППСС и говорили: «Вы что там, граждане, нам советуете делать маски из огурцов и клубники? У нас продовольствия не хватает, а я буду переводить на косметику!»

Синдеева: Молодежь даже не может представить.

Бергер: Объяснить детям, что такое выездная виза? Выездная виза – это право не въехать, а выехать из Страны. Так вот, почему я выбрал этот завод? Мне показалось, что производство товаров, которые может купить человек, это интересно. И рассказ изнутри, я походил. Я же был слесарем-сборщиком какое-то время своей жизни, сразу после школы. Я понимал, как это крутится, кто такой шпиндель и что такое задняя бабка на станке. Я там дико заинтересовал главного инженера тем, что я понимаю вообще, о чем речь. Мы долго разговаривали о том, как устроено производство, о том, что они могут делать, чего не могут делать, почему и как. Это была интересная заметка о том, как большой завод пытается сделать что-то, то можно в дом купить.

Синдеева: И поэтому «Известия» не могли не взять эту?

Бергер: А «Известиям» было это интересно. Это тема, это было важно, написано было замечательно. Я каждый момент, и до сих пор, испытываю чувство неимоверного страха, когда сажусь за бумажку с ручкой, за стол что-то писать ручкой, сейчас за компьютер, я каждый раз испытываю страх неподдельный. Я боюсь сделать плохо, я боюсь быть скучным, я боюсь быть некомпетентным, я боюсь быть неточным, я боюсь не понравиться читателю. Этот комплекс страхов так плодотворно мной управляет, что я очень дорожу этим чувством.

Синдеева: С возрастом не меняется?

Бергер: Нет, он со мной.

Синдеева: Вы написали заметку в «Известия», и редактор, несмотря на вашу фамилию…

Бергер: Он взял и напечатал.

Синдеева: Напечатал и потом пригласил вас на работу?

Бергер: Нет, это была отдельная история. Я так удивился и быстро подкинул еще одну.

Синдеева: А платили тогда за это?

Бергер: Меня это вообще не интересовало. Сейчас не помню, по-моему, даже не было гонорара. Я подкинул еще одну. В то время заметки могли лежать неделями и месяцами, потому что в газете «Известия» (я вам сейчас скажу интересную вещь) 6 полос, 400 человек. 72 зарубежных корреспондента, 18 отделов разных: сельского хозяйства, образования.

Синдеева: Какой бюджет тогда был?

Бергер: «Известия» проходили как министерство. Утверждалась расходная часть бюджета Госпланом. Была часть экономики. Газета, конечно, не зарабатывала ничего, она продавалась по 5 копеек, а тратила огромные деньги. Я помню, собкоровский пункт в Токио стоил в те годы двести с лишним тысяч долларов в год – космические деньги! Это те двести тысяч, 80-ые годы.

Синдеева: И тогда-то уже советское правительство понимало важность инвестиций в медиа?

Бергер: Да, конечно. Естественно.

Синдеева: Газета была важнее, чем телевидение?

Бергер: Нет, у газеты были миллионные тиражи, это было очень важно. Это влияло на настроение, и так далее. Кратко сейчас скажу. Заметки могли вылеживаться неделями, а меня печатали через 2-3 дня. Это было невероятно! Мне все говорили, что что-то там не то. Вдруг в какой-то момент, когда третью мою заметку напечатали, мне позвонила девушка и говорит, что вот, заведующий отделом экономики (а меня всегда эта тема интересовала) хочет с вами встретиться.

Я пришел. Был замечательный журналист Анатолий Друзенко, член редколлегии «Известий». Это уже небожитель – член редколлегии. Номенклатура ЦК КПСС, его утверждали чуть ли не в политбюро. Я подготовился к встрече, каким образом? Я подумал, на самом деле, зачем зовет? Наверное, чтобы узнать, ну, не для того же, чтобы сказать «иди нафиг отсюда». Я ему чем-то интересен. Очевидно, он хочет спросить: «А что еще ты можешь нам написать?» Я же должен экономить время, ответить быстро и точно. Я написал план заметок, причем, не просто план, а разработку. Я хочу написать об этом, об этом, пойду туда и туда, спрошу того, и, по-моему, это будет выглядеть так. Текст разработкой, и там пять или шесть тем. Я пришел, сел. Здравствуйте, как дела? Неплохие тексты. Что вы нам еще могли бы предложить? Я выкладываю. Это было некоторой неожиданностью, он сказал: «О! Отлично первое, четвертое и седьмое». И понеслась. В это время я не знал, что происходило там внутри, в редакции «Известий».

Синдеева: Вы кого-то подсиживали?

Бергер: Нет, я никого не подсиживал. Это был 1986 год. Горбачев уже есть, но еще ничего такого, еще все абсолютно советское. И это Анатолий Друзенко, редактор отдела, в какой-то момент собирает отдел и говорит: «Мужики! Я вам сейчас прочитаю пару абзацев, что вы скажете про автора?» И читает первые три абзаца моей заметки. Они говорят: «Слушайте, сели у нас не работает, надо брать». Он говорит: «Да я тоже думаю, надо брать, но фамилия какая-то такая, не очень». «Что такое?» «Бергер». Они говорят: «Может, эстонец?» - говорят с надеждой. Он говорит: «Ну, это было бы слишком хорошо». «Ну, спроси». «Да неудобно как-то спрашивать». «Ну, под каким-нибудь поводом попроси анкету заполнить». Я заполнил анкету. Друзенко пошел к главному редактору.

Синдеева: А кто тогда был главный редактор?

Бергер: Иван Лаптев, известный человек. Он был министром печати при Ельцине уже, был председателем верхней палаты, и вообще это близкий к Горбачеву человек. На самом деле, очень достойный и приличный человек Иван Лаптев, который до сих по жив. И, как рассказывают, сказал Друзенко: «Ты знаешь, мы уже приняли тут одного недавно, нам сделали замечание, что мы нарушаем пропорцию».

Синдеева: А вот прям было такое, отслеживалось?

Бергер: Да. А Друзенко, к моему счастью, был очень амбициозным и упорным человеком. Он был возмущен, как же так? хочу взять человека? Нужен и подходит, и не могу взять! Он еще раз пришел к Лаптеву. И тогда там специально для меня придумали такую вещь. Придумали должность, которой не было в штате, но она не наблюдалась отделом пропаганды.

Синдеева: Понятно.

Бергер: Меня взяли младшим корреспондентом, который никого не интересовал.

Синдеева: Отдел пропаганды был внутри газеты?

Бергер: Нет-нет, я говорю, отдел пропаганды…

Синдеева: А, тот? То есть, они куда-то отправляли списки?

Бергер: Ну, там сидел инструктор, который смотрел, чтобы все было в порядке. Такая была традиция, собиралась редколлегия и все желающие. Большой зал круглый в «Известиях», прекрасное такое здание на Пушкинской площади, всегда было там народу достаточно много. Редколлегия с этого каждый день начиналась, обсуждали номер, который вечером будут делать, а утром он появится. А с утра, то есть, до обсуждения содержания текущие дела. И вот, главный редактор, если есть кадровый вопрос, он начинал с кадровых вопросов, и обычно представлял соискателя на какое-то место. Перед этим человек прошел уже по всем людям, кадровик ходил по всем кабинетам, ставил плюс-минус. Это было очень все сложно. Лаптев по традиции произносил: Иван Иванович Иванов такого-то года рождения, русский, из рабочих и так далее. И вот он читает: «Михаил Львович Бергер из Одессы, 1953 года рождения». Сразу все расслабились. Так началась моя жизнь в «Известиях», эти прекрасные 11 лет.

Синдеева: Чему учили в «Известиях»?

Бергер: Почему я благодарен «Известиям» и до сих пор? Прекрасная школа такой коллективной ревности и коллективной помощи. Все друг за другом следили. Кто лучше, было состязание. Все хотели написать лучше.

Синдеева: А как определялось вот это «лучше»? Похвалил редактор? Не было же лайков, не было перепостов

Бергер . Роль социальных сетей исполняла летучка. Летучка раз в неделю, собирались все желающие, хоть машинистки и водители, в огромном зале. И дежурный критик рассказывал о том, что ему понравилось и не понравилось в газете.

Синдеева: А что такое дежурный критик?

Бергер: Это человек, который не является начальником, не старше корреспондента или обозревателя, который за неделю прочитывал газету, сравнивал с конкурентами и говорил, что плохо, что хорошо.

Синдеева: И эти критики менялись?

Бергер: Конечно, каждую неделю был новый критик.

Синдеева: Хорошая какая практика.

Бергер: Была стенограмма, и люди обсуждали стенограмму, как произведение искусства. Когда первый раз меня назначили дежурным критиком, мой шеф Друзенко страшно волновался, справлюсь ли я? Никакой лажи там нельзя было.

Синдеева: Обидеть коллег?

Бергер: Нет, люди говорили прямо, что это глупо, это неквалифицированно.

Синдеева: А где-то потом эта практика еще применялась вами?

Бергер: Конечно, в газету «Сегодня» я, естественно, принес с собой эту практику коллективного обсуждения, причем, там сразу ввел некоторые правила. Поскольку я продолжал писать, я сказал: «Что касается моих текстов, пожалуйста, если вам понравилось, я допускаю, ничего не говорите. Я сам про себя все знаю. Вы по поводу моих заметок говорите только то, что плохо, неправильно, неудачно и так далее».

На самом деле, это так мобилизовало! Это помогало сверять, то ли мы делаем. Это же постоянная корректировка, конечно! Потом, когда вот этот современный конвейер почти лишил возможности проводить эти летучки…

Синдеева: А почему? Скорость?

Бергер: Скорость. что мне кажется еще важным, в «Известиях» все-таки было очень четкое отношение к тексту. Что мне ужасно нравилось, там ценил тонкую иронию. Важно было, как написана фраза. Дело не в грамотности, которая сейчас вообще отходит куда-то на третьи приоритеты, а просто умение написать так, чтобы было интересно прочитать. Это не литературные были тексты, тем не менее, пошутить, намекнуть, как-то сыронизировать. Это было очень важно.

Синдеева: А правила, ценности, что закладывалось вот тогда? Чем журналистика тогда отличалась от того, что сейчас происходит?

Бергер: Мы существовали тогда, все-таки, это было советское время, уже облегченное, Горбачевым ослабленное, но, тем не менее, советское. Мы еще были в рамках двойной морали, двойных стандартов, понимаете? Мы пытались все время между строк, пытались на что-то намекнуть, какой-то сигнал подать незаметный читателю, что на самом-то деле все не так. И поэтому внешние критерии, руководство, учредитель у нас – Верховный совет ЦК КПСС. У них свои критерии эффективности, а у журналистов же совершенно другие. Для нас важно, что пишут люди, и что говорят коллеги. Поскольку коллеги ближе, это воспринималось острее. Я убежден, что в каждом творческом коллективе журналистском должен быть такой конкретный человек, лично перед которым стыдно облажаться. Его авторитет профессиональный и моральный так высок, что, блин, а что же об этом скажет вот он? Был там Владимир Надеин, блестящий журналист восьмидесятых, девяностых – неважно. Сейчас жив - здоров, иногда пишет что-то в интернете, прекрасно пишет. Человек с блестящим слогом, прекрасно образованный. И вот не дай бог попасть под его каток! Если он чем-то не доволен, скажет прямо в глаза, не постесняется. Если похвалит – это как награда. Когда есть в коллективе человек, при котором люди стесняются что-то сделать дурное или, наоборот, хотят заслужить его похвалу, - это очень важно. Это преображает внутреннюю атмосферу. Один такой человек или два человека, или это группа таких людей, но важно, и не везде присутствуют, не всегда присутствуют.

Синдеева: 10 лет почти в газете «Известия», до пенсии не доработали, газету «Известия» тогда купил Потанин с «ЛУКОЙЛом»? и вот что-то резко поменялось?

Бергер: Это такой драматический поворот в моей жизни. Я собирался работать в «Известиях» все время, и вот хозяевами «Известий» стали две частные компании. Я потратил огромное количество времени, сил, чернил и газетной бумаги, чтобы объяснить, что частный бизнес это хорошо, частная собственность прекрасна. И вот частная собственность пришла в газету «Известия», и что случилось? Случилась очень простая вещь. Банк «ОНЭКСИМ», который занимался всем на свете, там был человек специальный, который стал председателем совета директоров компании. Он на следующий же день после закрытия сделки позвонил мне и говорит. А я руководил экономическим направлением.

Синдеева: Конечно, напрямую связано.

Бергер: Он говорит: «Михаил, что ты написал про «Уникум банк» Ну, не я написал, мы напечатали, был такой банк. Что-то так не так, я не помню. Я говорю: «Как что написал? Случилось, мы и написали». «А ты знаешь, что они наши партнеры близкие?» Я говорю: «Не знаю и знать не хочу». «Как ты не хочешь знать?» Я говорю: «Послушай, Михаил, «ОНЭКСИМ-банк» занимается большим количеством бизнесов. Я, в принципе, ну, в идеале, конечно, нас не должно это волновать, но я понимаю, что надо уважать интересы акционеров. Но у вас и так это уже не список, а энциклопедия российской экономики. Если вот это все изъять плохо, но с этим жить можно. Но если учитывать еще ваших друзей, партнеров, знакомых знакомых, давай лучше закроем отдел экономики?» «Ну, нет, зачем так ты? Ну, там просто». «Ну, ладно». Через пару дней опять звонок. «Зачем вы дали слово Дубинину?» «Да он, на минуточку, глава Центрального банка». «А знаешь, что он нам отказал в ресурсе?» Ну, понятно, все. В этот момент я повесил объявление «Продается Бергер».

Синдеева: Бергер купила другая олигархическая медиа-группа Владимира Гусинского и пригласила главным редактором в газету «Сегодня».

Бергер: Тоже было не так линейно, потому что Гусинский, как и я, тоже с пятым пунктом. Он говорит: «Знаешь, я рад, что ты бросил «Известия», пришел к нам. Есть газета «Сегодня». Я тебя знаю как журналиста очень хорошо, знаю, проверял, все отлично, денег не берешь, пишешь хорошо. Но ты очень интеллигентный парень, да? главный редактор – это сукин сын. Он должен быть сволочью. А я в тебе не вижу таких качеств». Я говорю: «Значит, не сошлись». Он говорит: «Подожди, давай компромиссное предложение. Ты будешь первым заместителем главного редактора без главного редактора, и посмотрим».

Синдеева: А что он хотел этим?

Бергер: Он не хотел назначать, он хотел оставить за собой возможность поставить кого-то надо мной, и в то же время не хотел, чтобы я развернулся и ушел. А я хотел попробовать. Ну, я сказал: «Бог с ним, попробую». Это 1997 год, «Известия» еще в зените славы и влияния. Я там на редколлегии дослужился до первого списка, дорос до кремлевского телефона. Но член коллегии «Известий» - это такая важная фигура. Идти главным редактором в «Сегодня» это тоже…

Синдеева: Ну, все равно. Главный редактор.

Бергер: Газета не с такой историей. Тем не менее, у меня был интерес, у него был интерес, и мы оба колебались. Вот такое компромиссное решение. Через три недели он позвонил и говорит: «Все, слышь, ставь свою фамилию, ты главный редактор». Я говорю: «Что такое? Ты узнал про меня что-то ужасное?» Он говорит: «Нет, ты знаешь, я выяснил, что»…

Синдеева: Ты можешь быть сволочью?

Бергер: Нет, что можно иначе как-то добиваться результата.

Синдеева: Как Гусинский управлял?

Бергер: Национальным меньшинством мы были для него. К счастью, печатная пресса, мы были на периферии внимания, он, к счастью, был занят телевидением, «НТВ», там все чудесно развивалось. Интерес к нам, мы где-то вообще сбоку. Он за нами послеживал, но, в принципе, не лез.

Синдеева: Считал, что вы маленькие, делайте, что хотите.

Бергер: Да, да.

Синдеева: Вы сказали в 2009 году, что Гусинский – один из первых медиа-менеджеров, кто подумал, что медиа-бизнес – это бизнес, а не только инструмент влияния, как это было советское время, …

Бергер: Совершенно верно!

Синдеева: …как это было при покупке Потаниным, и, в том числе, Гусинским, наверное, тоже в самом начале.

Бергер: Гусинский, как и Потанин, занимался всем. У него какая-то была Павельцовская нефтеналивная база, у него был банк, у него были какие-то авиакомпании – куча вообще, девелоперский бизнес, куча всякого вот такого бизнес-барахла. И он, почему я еще принимал это решение осмысленно, незадолго до того, как я повесил свое объявление о продаже Бергера, он объявил создание «Медиа-Моста», холдинга, о том, что он выходит из некоторых бизнесов. Он стал сосредотачиваться на этом как на профильном бизнесе. По крайней мере, он это продекларировал, а со временем так и стало.

Синдеева: Но он увидел в этом бизнес.

Бергер: ОН, конечно, начинал, наверное, медиа-бизнес как просто прикольную штуку модную, как инструмент влияния. Но, знаете, как от браков по расчету тоже эти рождаются, так и от того, что задумываешь. Вдруг выясняется, что это еще и бизнес. Как раз тогда появились деньги какие-то. Он стал рассматривать это как бизнес со всеми недостатками и изъянами. И среди всех частных медиа-компаний это была самая классическая. Ну, ближе всех.

Синдеева: Вы опять в том же интервью сказали, что вот такой жесткий и неправильный разгром «Медиа-Моста», в том числе все равно заставил всех на этом рынке посмотреть на медиа, как на бизнес. Это вы сказали в 1999 году. А вот сейчас в 2015 году как вы считаете? Та сакральная жертва, которая, как мне кажется, случилась с «НТВ» и вообще со всем «Медиа-Мостом», не могла ли послужить вот такой первой ласточкой того, к чему мы сейчас приходим?

Бергер: Смотрите, мне страшно жалко «НТВ» как телезрителю и как коллеге тех людей, которые остались без работы. Просто как гражданину России мне страшно жалко того «НТВ», которое было до 2001 года, и вообще этой группы. Был хороший холдинг со своим спутником, со своим большим интернет-подразделением. Это первая частная мультимедийная компания с прекрасной перспективой, которая тогда уже оценивалась в полтора миллиарда долларов. Уже были внешние независимые оценки, потому что Гусинский на IPO собирался. Тогда, для тех времен это были очень большие деньги. Но при всем при этом, я повторю то, что говорил в 2009 году. Эта трагедия, которая случилась с «Медиа-Мостом», заставила многих, и меня в том числе, переосмыслить роль, значение, характер и смысл медиа. Я понял, что нельзя быть независимым, не зарабатывая денег. Ведь Гусинского сбило то, что он был закредитован. У него было много кредитов, и это стало инструментом давления на Гусинского и дальше по цепочке. Я понял, что время политических бюджетов заканчивается для частных медиа-компаний, и что единственный путь развития медиа в классическом смысле, в современном смысле – это медиа, которые умеют зарабатывать деньги.

Синдеева: И что это бизнес.

Бергер: Что это бизнес. Это бизнес, в первую очередь, и в последнюю, может быть. Я это называю уроком цинизма, но при этом хочу сказать, что миссия, назначение журналистики – все вторично. Главное – умение заработать и умение себя экономически обслужить, потому что только когда заработал деньги, ты можешь выполнять миссию, ты можешь служить.

Синдеева: Согласна с этой сентенцией, но давайте посмотрим на примеры сегодняшнего времени? Условно, канал «НТВ» теперешний. Не будем брать последний год, они очень сильно потеряли там в доле, и с рекламным рынком тяжело. Но до недавнего времени очень успешный экономически канал. Сделав ставку не на журналистику, не на новости, а на трешовые программы, на чернуху, желтуху.

Бергер: Скандалы, интриги, расследования.

Синдеева: Скандалы, интриги, расследования, а сейчас уже и пропаганда в новостях, собственно, то, что сейчас видим. Вот они сделали ставку на это.

Бергер: Мне кажется, разговоры об экономических успехах «НТВ» преувеличены. Надо быть в этом точно уверенными. Я не вполне в этом уверен. Рейтинги «НТВ», к сожалению, теряет.

Синдеева: Сейчас, но был момент, когда они были с этой новой иной повесткой.

Бергер: Смотрите, конечно, рейтинг – это ориентир на усредненного зрителя. Если нужен массовый рейтинг, это, в общем, скандалы, интриги, расследования. Но знаете, в эту простую игру сразу пускается большое количество игроков. Это же просто – скандалы, интриги, расследования. И там получается конкуренция, быстро отваливаются наиболее слабые, остаются наиболее сильные, и места там, там не могут все разместиться, на этом пятачке. Кто-то должен искать себе ниши. Кто-то пойдет в нишу для учителей и музыкантов, кто-то для умных и недовольных, кто-то в нишу интеллигентных, кто-то в ниже интеллектуалов и так далее. Возможность выбора. Ты выбираешь себе свою аудиторию, ты там наращиваешь рейтинг. Смотрите, наше радио «Бизнес ФМ» не массовое, нишевое радио. У нас самые дорогие уши в московском радиорынке, самые дорогие уши! Потому что у нас очень высокая цена рекламы, но все хотят общаться с нашей аудиторией. У нас нет рейтингов «Авторадио» или «Европы Плюс» или «Радио Шансон».

Синдеева: У вас очень качественное.

Бергер: Совершенно верно. Так же и в медиа. Рейтинг очень важен, но важна еще структура аудитории, ее качество и так далее, поэтому это более сложный процесс, у него есть свои издержки, он в любом случае имеет больше перспектив. Он более справедлив, чем якобы не ориентирующиеся на рейтинги и на заработки медиа-компании. Ты все равно от кого-то зависишь: от того, кто дает деньги, от того, кто выделяет бюджеты или включает тебя в бюджеты.

Синдеева: Журналист, так или иначе, работает в системе ценностей, которая, так или иначе, определяет владелец.

Бергер: Подход, мне кажется, простой. Конечно, у каждого владельца есть свои интересы, которые в большей или меньшей степени влияют на то, чем он занимается: на медиа, на их ориентиры, цели, характер. И даже, если он преследует свои эгоистические коммерческие интересы, но когда таких много, между ними возникает борьба конкурентная, и в итоге публика выбирает то, чему можно доверять, или делает выводы из набора этих самых мнений, идей и так далее, когда есть один владелец, один барон.

Синдеева: Но сейчас, извините, я все пытаюсь наше время как-то вернуть, мы сейчас наблюдаем, к сожалению, уход фактически частного бизнеса из медиа, все это приобретает квазиформы. Мы наблюдаем, что и заказчик сейчас, исходя из того, что мы видим, особенно среди больших медиа, у компании заказчик фактически один – государство. И нам, частным компаниям, нам, РБК очень тяжело конкурировать на этом рынке. Мы сейчас даже не говорим про риски. Так или иначе, оказывается государство заказчиком повестки, которую дают федеральные каналы. Вот сейчас, смотрите, ВГТРК – полностью государственный канал, но продающий рекламу в больших объемах. Сейчас упали рекламные доходы, ВГТРК приходит к государству и говорит: «Дайте нам еще денег». «Первый канал», с одной стороны, - это государственный канал, с другой стороны, там частные инвесторы, там частные есть акционеры.

Бергер: Ну, половина.

Синдеева: «первый канал» имеет очень высокие рейтинги и высокий рекламный доход, но так или иначе тоже просит денег у государства. Существуют огромные холдинги, которые как бы являются частными, но по факту мы все знаем, то они аффилированы с государством. И как же нам, всем этим частным, пробиться, хотя я с вами полностью согласна, что конкуренция рождает и повышает и качество, и дает выбор.

Бергер: Свободу.

Синдеева: И свободу, конечно.

Бергер: Я считаю, беда и большой дефект нашего рынка состоит в том, что, в идеале я против того, чтобы были государственные СМИ. Был такой момент при Медведеве президенте, он даже заикался, что давайте запретим хотя бы муниципальным и областным администрациям учреждать бесконечные телекомпании, газеты и так далее. Такая был мысль, потом она куда-то испарилась. Но если все-таки государство не может по каким-то причинам отказаться от того, чтобы владеть средствами массовой информации, тогда нужно хотя бы их отключить от рынка рекламы, потому что государственные СМИ работают в режиме полной страховки. Они могут демпинговать просто драматически, и ничего для них не изменится. Просто чаще, нужно будет лишний раз сходить, попросить больше денег, в то время как частная компания просто загнется без этих денег. Это нарушение, не знаю, частной конкуренции, всего, чего угодно. Но, к сожалению, для доля государства в медиа, то есть, раньше только в нефти, а теперь еще и в медиа растет.

Синдеева: Она растет.

Бергер: Со всеми вытекающими последствиями.

Синдеева: Вы говорили, что в советское время и в 90-ые была сервисная журналистика, потом она стала профессиональней. Вот сейчас, я уже теперь не знаю, мы к сервисной возвращаемся или как?

Бергер: Она профессионально сервисная становится. Сервис становится профессиональным.

Синдеева: Вы в том же интервью признались в «смертных грехах», как вы сказал, которые есть на вашей совести. Журналистские. И при этом вы в них не раскаиваетесь, и очень легло на то, что я иногда чувствую, не будучи журналистом, будучи медиаменеджером. В 90-ые годы очень многие журналисты поддерживали Ельцина и реформы, искренне, а не потому, что им так сказали.

Бергер: И заплатили денег.

Синдеева: Понятно, почему, потому что все боялись отката назад. Я помню себя, как я тогда, будучи одним из руководителей «Серебряного дождя», помню, как мы делали акцию «Голосуй или проиграешь!» сами, за свой счет. Мы сами придумывали эти ролики, писали креатив, нам никто не платил денег. Мы делали это от души, потому что мы считали, что ни в коем случае нельзя вернуться в то самое время. Насколько опасность возврата коммунизма была реальной?

Бергер: В 1996 году, мне кажется, стопроцентная возможность весила столько же, сколько возможность дальше двигаться по этому пути. Сильны коммунисты, Зюганов в расцвете сил, рейтинг высок.

Синдеева: Они нас бы вернули в Северную Корею?

Бергер: Вряд ли бы в Северную Корею, но вернули бы опять к Госплану. Маслюков сидел (писатель Госплана) на старте, много людей, которые еще не забыли, как это устроено. Госснаб и вся советская конструкция была вполне жива, ее можно было немедленно мобилизовать. А уж про выездные комиссии Райкома партии и не говорю. Опять выездная виза и вся эта история. Я хочу вам сказать, что шестую статью Конституции, где было написано о том, что коммунистическая партия главнее всех на свете. Было в Конституции государственной написано, что всем управляет КПСС. Ее отменили когда? Не знаю, в 1991, 1992, несколько лет назад. То есть. Это крепостное право еще.

Синдеева: Опасность была?

Бергер: Опасность была, ее чувствовали просто кожей.

Синдеева: Вам сегодня принесли заметку какую-то против Ельцина..

Бергер: Да.

Синдеева: И вот вы тогда-то взяли грех на душу.

Бергер: Я сказал: «Нет, приходи после выборов».

Синдеева: И вы об этом не пожалели?

Бергер: Нет.

Синдеева: Еще было, мне очень понравилось, расскажите этот эпизод, заметку про все эти финансовые пирамиды. Это очень интересно, когда вы убедили генерального директора, что ни в коем случае нельзя давать возможность им рекламироваться.

Бергер: я просто использовал свой авторитет, это было неправильно. Это публичная оферта. Мы предоставляем услуги рекламы. Если реклама не нарушает закон, мы должны ее опубликовать.

Синдеева: Значит, в каких-то случаях все-таки имеет право журналист на какую-то слабость.

Бергер: На моральную истерику, уступку своей морали. То есть, надо ли уступать своей морали?

Синдеева: Сейчас же очень много было дискуссий. Вот когда была Болотная, когда была такая социальная активность, что вот, имеют ли право журналисты, которые должны освещать и быть над,…

Бергер: Выступать?

Синдеева: Ходить, выступать. Несложная такая дискуссия.

Бергер: Слушайте, очень сложная такая дискуссия. Вы знаете, мне кажется, по-хорошему, надо выбирать. Или ты журналист, или ты общественный деятель. Совмещать нехорошо. Конфликт, когда, как в говорите, на Болотной выступить или обратиться с воззванием, или вдруг затеять какую-то организацию политическую, или принять в ней активное участие, и так далее. Вот это, мне кажется, все-таки и есть противопоказание, и есть конфликт между профессиональным и общественно-политическим. Почему так много депутатов оказалось среди журналистов в первых созывах Думы? Потому что журналист использовал свое положение профессиональное в публичных целях.

Синдеева: Может, не только поэтому? В том числе и потому, что неравнодушие, осте чувствуется?

Бергер: Да, активная позиция, да, да, да. Но в целом это было неправильно, потому что журналисты использовали. Но они известные узнаваемые люди. Им проще конкурировать с человеком менее известным. Я сейчас опять вспоминаю эту историю с «Русским домом Селенга», например, что это была одна из первых финансовых пирамид. Я точно не жалею, еще больше не жалею, чем в случае с выборами, о том, что я тогда сделал, потому что законодательство было еще очень слабым. Государство не научилось бороться с этими пирамидами. Я прекрасно помню разговор с очень известным человеком, Бэлла Ильинична Златкис, которая сейчас зампред «Сбербанка». Авторитетнейший человек вообще на финансовом рынке России, человек, который создавал вообще его. Она тогда была заместителем министра финансов, мы с ней общались. Я говорю: «Бэлла Ильинична, остановите, это же в ваших». Она говорит: «Я знаю, что это воровство и афера, но нет ни одного законного основания эту лавочку прикрыть. Ни одного!»

Синдеева: Не могли тогда нарушить закон, да?

Бергер: Нет, нет, конечно. Не могли прислать санитарных врачей и пожарников.

Синдеева: Это невозможно было представить.

Бергер: Поэтому, ну, а что? Я пришел на редколлегию, говорю: Давайте, мы не будем, давайте откажемся. Это грязные деньги! Мы пишем в газете о том, что это воровство, и тут же печатаем!» А рекламы было очень много, огромные деньги. В «Известиях» печаталась уже коммерческая реклама. Первая газета, которая печатала коммерческую рекламу. То есть, пирамиды-то появились в середине 90-ых.

Синдеева: У меня есть два пункта. «Бизнес ФМ» сейчас рентабельно?

Бергер: «Бизнес ФМ» приносит чистую прибыль. Это чрезвычайно успешный проект, но, как всегда, мало денег, хочется больше зарабатывать и нам, и акционерам. Мы зарабатываем и в эти тяжелые годы. Более того, я хочу сказать, что кризис вообще наш промоутер. У нас за последние полтора года рейтинг вырос вообще.

Синдеева: Какой сейчас? Какая доля в Москве?

Бергер: У нас среднесуточный, то, на что ориентируемся мы, и рекламодатель, так называемый «билль рич», то есть, среднесуточная аудитория вот последние три месяца, 5,8.

Синдеева: Это очень хорошо.

Бергер: В бизнес-плане было 3,5 вообще, когда создавали.

Синдеева: Это вообще просто прекрасно.

Бергер: прекрасно! Мы периодически входим в топ-10, что для нишевой станции, я считаю, большое достижение.

Синдеева: А «Шоколад»?

Бергер: «Шоколад» 36-37 место.

Синдеева: Оно же и в себестоимости невысокое.

Бергер: маленькое, конечно, несопоставимо, безусловно.

Синдеева: Но «Бизнес» его докармливает?

Бергер: «Шоколад», признаюсь, остается инвестиционным проектом, он требует…

Синдеева: Почему вы держите его?

Бергер: Уверен в его перспективах.

Синдеева: Но не планируете переформатировать?

Бергер: Нет, мы считаем, что мы на правильном пути.

Синдеева: А скажите, вот сейчас скандалы вокруг «Русской медиа-группы», возврат Архипова возможный, уход Кожевникова. Что вы по этому поводу думаете?

Бергер: Такая сложная ситуация. Во-первых, это в тренде в расширении роли государства во всех сферах, в том числе и в медиа. Мне казалось, что радио мало интересует. Выясняется, что наиболее заметные проекты. А «Русское Радио» вашему вниманию это все-таки первая – вторая строчка рейтингов, это огромная аудитория. И это коммерчески очень успешная штука. Здесь две версии. У меня нет информации, я могу только предполагать. Либо это мародерство, как есть мародеры. Ну, вот в борьбе за патриотические чувства всегда появляется какой-то инициативник, который идет так далеко наверх, как может добраться, и говорит: «Вот для большего патриотизма давайте-ка мы это отберем у этого и отдадим этому, отожмем или приобретем за государственные деньги, на кредит – неважно, по какой схеме».

Синдеева: Кто-то подсуетился.

Бергер: Да, встать на эту волну на своей доске и просерфить, и добиться своих целей. И просто люди, которые в этом процессе, они козыряют громкими именами, ссылаются на волю главнокомандующего, потому что сложно же у главнокомандующего спросить, была такая воля или нет. Есть общее настроение, как избиркомы на местах. Им же никто не дает команду. У них есть настроение, поэтому очень строго к спискам некоторых партий относятся. Так же и тут. И так эта штука складывается. То есть или это просто общая политика государства, или это коктейль из частных интересов, которые совпали, так счастливо сложились. Понимаете, это рынок. Бизнес должен продаваться. Если бизнес не продается – это не бизнес. Но здесь вопрос в том, добровольно ли? Хотят ли акционеры продавать? Оказывалось ли на них давление или нет?

Синдеева: Последний вопрос. Вы из Одессы, вы очень долго жили на Украине, вы жили в Севастополе, в Крыму. Получается, что какие-то все моменты последнего времени проходят через всю вашу жизнь.

Бергер: И касаются меня конкретно.

Синдеева: Что вы чувствуете?

Бергер: Такая сложная гамма чувств, я постараюсь очень кратко ответить. Вы знаете, я уже в 90-ые годы страшно переживал, реально переживал от того, что я из страны, в которой родился, никуда не эмигрировал, а на могилу к отцу приезжаю, как иностранец. Вот знаете, когда я еду в Севастополь на могилу, ездил в 90-ые годы, и мне – раз! – таможня штамп. Меня это задевало, но я понимал, что Крым, оставшийся в Украине, это плата за то, что хорошего мы получили в результате. Распад СССР меня коснулся таким образом. В общем, я готов был это терпеть. Чисто теоретически хочу быть мультимиллионером. Вряд ли когда-нибудь стану. Чисто теоретически, хорошо бы Крым все-таки был российским, потому что вот история такая, и так далее. Признаться, это такой болезненный сложный вопрос. И вот он вдруг оказался здесь с нами. У меня есть вопросы к процедуре. Вопрос процедуры, и он во всем, знаете, во всем, чем мы занимаемся: в профессии, в журналистике, в жизни. Процедура есть или нет? Демократия – это процедура. Я, когда первый раз услышал, подумал: «Что за идиотизм?» Чем дальше, тем больше я убеждаюсь, что есть процедуры, есть правила. Как бы они нам нравились или не нравились, они соблюдаются или нет. И соблюдение этих процедур, признанных обществом, сообществом, мировым сообществом – это есть те весы, на которых мы должны взвешивать, правильно что-то делается или нет.

Синдеева: Михаил, спасибо вам большое.

Дождь 

Фото скриншот телевизионной версии интервью

Подробнее ...

XVI Международный телекинофорум «Вместе» закончился 25 августа в Ялте. В номинации «Этот день мы приближали как могли», посвященной 70-летию Победы в Великой Отечественной войне, премию получил репортаж «Ни шагу назад», который подготовили журналисты «ТРК Крым» из Симферополя. «МедиаПрофи» поздравили молодую телерадиокомпанию с первой значимой наградой в ее истории и поговорили с директором Екатериной Козырь.


 - Сколько медиа входит в компанию «ТРК Крым», которой вы руководите?

- На сегодняшний день четыре. Это три радиостанции и телеканал. Телеканал «Первый Крымский», радиостанции «Море», «Точка» и «Крым». Организационно-правовая форма автономная некоммерческая организация.

- А почему именно такая форма собственности?

- Мы консультировались со специалистами, это наиболее оптимальная форма собственности для СМИ в России. Создавать компании в форме ГУП или какой-то другой в крымских условиях 2014 года было достаточно трудно. Наш учредитель Министерство внутренней политики, информации и связи Республики Крым.

- Исследования показывают, что серьезная часть рекламного рынка полуострова сейчас принадлежит медиа «ТРК Крым». Неплохой результат для компании, которой и года нет.

- Добиться этого было нелегко. На сегодняшний день в Крыму работает серьезная прозападная пропагандистская машина. И мы с ней столкнулись сразу.

Интернет-ресурсы «Крым. Реалии», «События Крыма» и им подобные псевдо крымские информационные агентства и СМИ, сделанные в Киеве, откровенно травили как отдельных сотрудников, так и всю нашу молодую компанию.

Коллектив у нас творческий, люди эмоциональные, все болезненно реагировали на ситуацию: кто-то расстраивался и плакал, кто-то злился. Вариантов развития событий было два. Первый – сесть в углу, сложить лапки и страдать. Второй – стиснуть зубы, занять круговую оборону и работать. Мы пообещали друг другу, что не сдадимся и станем в Крыму первыми не только по названию, но и по факту.

Лучшие люди страны, так я называю своих сотрудников, стиснули зубы и собрались. «ТРК Крым» укрепил юридический департамент, бухгалтерию, продюсерскую службу и отдел рекламы. Мы провели очень агрессивную кадровую политику и собрали лучших адекватных журналистов.

Сейчас это коллектив единомышленников, которые верят в Россию, в будущее молодой Республики и готовы работать на ее позитивный имидж. Не так давно был проведен мониторинг крымских СМИ. Мы идем на первых позициях.

- Какие крымские телекомпании, радиоканалы вы считаете своими конкурентами?

- Конкурентов у нас нет. Был крымско-татарский телеканал АТР, но о его судьбе вы знаете.

- Насколько вам это мешает в работе?

- Когда нет сильного конкурента, начинаешь вариться в собственном соку, и в какой-то момент страдает качество работы. Приходится с ним считаться, поэтому не позволяю себе и сотрудникам расслабляться.

Деньги, которые зарабатываем на рекламе и услугах, вкладываем, в том числе, в обучение. Есть график, согласно которому сотрудники компании выезжают на учебу. Независимо от отдела, в котором работают. Мы сотрудничаем с несколькими учебными центрами. В основном стараемся приглашать тренеров и специалистов к себе, потому что это дешевле.

«ТРК Крым» поставила себе задачу войти в десятку лучших региональных телекомпаний в Российской Федерации. Многое уже сделано. Стараемся развивать документальное кино, реалити шоу и другие направления.

- В Крыму можно свободно принимать и смотреть украинские телеканалы через спутник. Как это отражается на вашей работе?

- Это серьезное информационное давление и нам пришлось пересмотреть свое отношение к зрителю и слушателю. Сейчас в материалах мы оставляем пространство для размышлений и аналитики. Потому что методы, которыми жителям полуострова стараются помочь стать частью великой Страны иногда не совсем адекватны. Пропаганда в Крыму плохо работает, еще не затянулся шов, которым полуостров «пришили» к России.

Мы были «недоукраинцами», но пока мы еще и не совсем россияне. Россия еще год назад для нас была далекой, другой. Она была картинкой из телевизора, новостями по радио и короткими телефонными разговорами с родственниками, которые рассказывали скорее о каких-то бытовых вопросах, чем о политике.

Крымчане столкнулись с неожиданной реальностью, к которой нужно привыкнуть. Мы стараемся учитывать «белый шум» и не давить на аудиторию.

- Что мешает развиваться вашим медиа, а что помогает?

- Мешают тотальные проверки. За неполных три месяца мы пережили 13 проверок разного толка, республиканских и федеральных. По-моему, нас проверили все, кто только на это способен.

Да, нам выделили федеральную субсидию, за которую мы очень благодарны. Без этих средств нам сложно было бы встать на ноги. Мы сделали полностью техническое переоснащение, в сентябре запускаем новую студию, сейчас доделываем ремонт. Компания стоит в строительных лесах.

Но эта доброта нам стоит невероятных нервов. С нас очень жестко спрашивают за каждый потраченный рубль. На мой взгляд, если были бы нарушения, то первые же три проверки их выявили. Зачем еще 10 проводить? Ну, что ж… Мы в тонусе, чиновники при работе, никому не скучно. Ко всему стараемся относиться с пониманием, чай и конфеты далеко не убираем.

- Какие темы и программы пользуются наибольшим интересом у крымской аудитории в данный момент?

- Люди очень устали от политики, плюс у людей «каша в голове» от противоречивой информации на спутниковых телеканалах и в интернете. Между тем народ близко переживает события на Украине.

Поймите, мы жили вместе с Украиной 23 года. Простые люди так долго проживут в браке и нельзя сказать, что легко расходятся. После развода узнают самочувствие, справляются о здоровье, делах и так далее. Мы относимся к Украине также. Как к близкому когда-то человеку, который сейчас тяжело болеет.

Мой рабочий день начинается с того, что я разбираю почту телезрителей и слушателей. Почта попадает мне в руки каждое утро, поэтому я могу сказать, что это адекватная картина – люди устали от новостей.

Да, мы делаем много политических программ и аналитики, но сейчас особый интерес вызывают именно наши развлекательные проекты. Мне это понятно – люди хотят улыбаться. Они хотят сопереживать не героям на войне, а тем, кто влюбляется, прыгает с тарзанки или гоняется на джипах.

- Как будет развиваться «ТРК Крым» в ближайшие 2-3 года?

- В ближайшее время мы планируем запустить телеканал «Крым 24», закончить материально-техническое переоборудование, прекратить ремонт. Через год мы будем очень красивыми, поверьте. Хотим открыть еще 2 СМИ, но об этом говорить пока рано.

Самое главное, что мы не собираемся останавливаться. Мы поставили себе очень высокую планку «быть первыми», а настоящий авторитет и лидерство на одних словах не держатся. Жизнь нас испытывает каждый день! Но наш главный ресурс – доверие аудитории. Пока оно только растет.

Беседовал Алексей Зверев

Подробнее ...

Главный редактор "Эха Москвы" Алексей Венедиктов рассказал РИА Новости о том, какие задачи стоят перед радиостанцией в ближайшее время, почему он считает ее банальной и существует ли черный список людей, которых никогда не пригласят в эфир

Одному из наиболее ярких представителей либеральных СМИ в России — радиостанции "Эхо Москвы" — в субботу исполняется 25 лет. Впервые в эфир информационно-разговорная радиостанция "Эхо Москвы" вышла 22 августа 1990 года.

Главный редактор "Эха" Алексей Венедиктов рассказал РИА Новости о том, какие задачи стоят перед радиостанцией в ближайшее время, почему он считает ее банальной и существует ли черный список людей, которых никогда не пригласят в эфир.


— В начале июля акционеры радиостанции "Эхо Петербурга" после длительного конфликта наконец сумели достичь соглашения о дальнейшем сотрудничестве. Как обстоят дела на радиостанции сейчас?

— Мы вернулись в Санкт-Петербург, восстановили вещание. У нас там работает главный редактор Оля Бычкова, с которой я договорился, что она дорабатывает до конца года. Она, конечно, переходный главный редактор. Дальше мы будем решать вопрос вместе с акционерами, что нам надо делать. Или Ольга сама захочет продолжить, тогда я был бы рад. Но на самом деле для нее это, конечно, не очень комфортно. Она должна решить. Образовался, как я понимаю, денежный разрыв за эти месяцы — 4 миллиона рублей дефицит. Соответственно, акционеры должны будут собраться, что-то решить, думаю, что как все выйдут из отпуска в конце августа. Я тоже акционер. Конечно, мы не дадим "Эху Петербурга" ни обанкротиться, ни закрыться — не за то мы дрались. Поэтому мы обсуждаем этот вопрос, пока дистанционно, но будем обсуждать дальше.

Думаю, надо восстанавливать рекламные контракты, которые были порушены, но это работа нового генерального директора (Михаила Михайлова — ред.), который, как нам говорят, очень эффективный. Я знаю, что Ольга с ним работает очень тесно, там есть взаимопонимание и это залог того, что никакого финансового банкротства не предвидится.

Ровно год назад, когда только начинался конфликт, я предложил коллегам тогда, которые с нами воевали этот год, наложить мораторий на увольнение журналистов. Мы понимаем, что денежные проблемы могут быть разные, но с точки зрения, чтобы коллектив не страдал, конечно, это дело Ольги и нового генерального директора, но моя настоятельная рекомендация, принятая Ольгой, была в том, чтобы никого не увольнять, какую бы позицию они не занимали на момент конфликта. До конца года такой мораторий, негласный, неюридический, неформальный, но держать. Насколько я знаю, там так оно и есть.

— Какие новшества появятся на "Эхе Москвы" в ближайшее время? Как предполагаете развивать радиостанцию дальше?

— У нас очень удачно пошел ночной разговорный эфир — программа "Один" или "Одна" — в зависимости от того, кто ведет. К нам туда пришел по собственному предложению Дмитрий Быков вести ночные разговорные эфиры в частности. И я готовлюсь это расширять… В Москве в отличие от любого европейского города нет ни одной городской разговорной радиостанции, которая ночью разговаривает с неспящими людьми. Такого формата нет — либо ставят записи, либо ставят музыку. Мы знаем по художественным фильмам, по сериалам, что в любом европейском или американском городе, цивилизации, которые нам ближе, есть такие станции, где с людьми разговаривают. В Москве не спит миллион человек по разным причинам — кто-то работает, кто-то возвращается, у кого-то бессонница, кто-то в силу одиночества, и этим людям музыку или повторы слушать не хочется, им нужно общение. И весь смысл заключается в том, чтобы найти семь человек, с которыми люди будут разговаривать — здесь вопрос доверия. Почему я буду звонить на радио неизвестному человеку, рассказывать, что у меня вчера случилась трагедия или счастье, наоборот? Это проект сейчас для нас является главным.

Вторая история связана с тем, что, конечно же, в условиях, я бы сказал, информационной войны всеобщей аудитория должна больше доверять или, вернее, журналисты должны возвращать к себе доверие. Очень сильно — мы измеряем — возросло недоверие вообще к медиа, потому что много ошибок, много ляпов и много манипуляций, а особенно это видно, когда медиа сотрудничает с соцсетями. Поэтому вторая задача на этот год — восстановление доверия к традиционному медиа. И третья задача, которую я ставлю, это все-таки как совместить традиционные медиа — причем сайт мы уже считаем традиционным медиа — с соцсетями. Я сейчас был в Штатах, встречался с руководством Washington Post, Huffington Post, они тоже не знают. И вот кто первый поймет, тот и в дамках. Хочу быть в дамках.

— Какова целевая аудитория радиостанции сегодня, не планируете ли менять ее состав?

— По данным TNS Gallup, за период май-июль 2015 года в среднем по Москве у нас 811 тысяч, то есть каждый день в Москве "Эхо Москвы" слушают 811 тысяч человек. Наша аудитория — 87% люди с высшим образованием, это возрастная аудитория 40+ (70% нашей аудитории это 40+). Значительное количество так называемых people decision making — то есть людей, принимающих решения, чиновников высокого класса, очень много военных и военных пенсионеров, значительная часть бизнесменов. Кроме того, очень много бюджетников — врачи, учителя — городская интеллигенция. Где мы в минусе — у нас яма в студенчестве, меньше среднего по стране, но плюс в школьниках, потому что у нас много семейных, образовательных программ. То есть у нас по аудитории 19-27 лет — плохо, а 12-17 лет — хорошо, относительно, конечно, общей аудитории. По сайту — у нас 4 миллиона посещений в день и в среднем 750 тысяч уникальных пользователей в день — это по июлю. То есть сайт находится в очень большой тройке — по счетчику Mail мы идем рядом с РИА Новости, кстати, чуть отстаем — то есть это совсем круто.
Мы специально не планируем привлекать ту аудиторию, по показателям которой отстаем, мы посмотрели ту же аудиторию у других разговорных радиостанций — они все там в пролете. Но у них и детская в пролете, а у нас хоть детская… Видимо, сейчас молодежь берет подкасты и берет те программы, которые ей интересны. Пусть так хотя бы. Поэтому, конечно, сейчас очень важно делать для Android мобильное приложение хорошее — вот это тоже задача, которую я перед собой ставлю.

— Как вам удается в течение 25 лет столь успешно лавировать между властью и оппозицией?

— Вы знаете, это очень просто на самом деле. В какой-нибудь банальной Австрии или банальной Бельгии мы были бы маленькой банальной радиостанцией. Мы просто с самого начала выбрали правило, которое заключается в том, что мы не являемся там пропутинской или антипутинской, проельциновской или антиельциновской, прогорбачевской или антигорбачевской. Мы площадка для дискуссий, и к нам приходят все — мы не ведем войну ни против кого, мы никого не поддерживаем на выборах как станция, мы не занимаем вообще политические позиции. Как известно, я как главный редактор отказывался быть доверенным лицом у разных кандидатов в президенты, мне предлагал не только Владимир Владимирович, предлагали разные кандидаты. Я отказываюсь не потому, что я не разделяю какие-то политические взгляды, а потому, что это демонстрация того, что мы равноудалены, мы ставим не на позицию, а на профессионализм. Даже когда нам это невыгодно, ни с точки зрения аудитории, ни с точки зрения рекламы, ни с точки зрения, скажем так, получения помещения — мы туповато держим ту позицию, которую заложили 25 лет назад. Поэтому мы вполне, с моей точки зрения, банальная радиостанция — если бы остальные делали то же самое, мы были бы где-нибудь на 40-м месте, потому что у нас ресурсы, конечно, меньше, нежели у государственных разговорных радиостанций, например, по возможности даже приглашения людей. Я уж не говорю про финансы. Но все знают, что от нас ждать, мы банальны.

— Есть ли черный список людей, которых никогда не пригласите в эфир радиостанции?

— У нас есть лист людей, которых я говорю не звать — это люди, которые либо оскорбляли журналистов радиостанции, либо оскорбляли радиостанцию, это никак не связано с их политическими взглядами. Когда они извиняются, этот лист изменяется. Могу назвать две фамилии — (Александр) Дугин и (Михаил) Делягин. Вот нет и все, потому что один должен был извиниться перед референтами, которых оскорбил, а другой призвал на площади закрыть радиостанцию "Эхо Москвы" — я ему и закрыл ее, я просто выполнил его просьбу. Эти фамилии известны, и известны причины. У нас были столкновения с Владимиром Вольфовичем Жириновским, когда мы его не звали, но он приносил извинения. Для нас это вопрос профессиональный. Мы можем не любить ньюсмейкера, я могу не разделять его взгляды, но какая разница, если слушателям важна подобная точка зрения. Такая туповатость позиции, в коей меня упрекают в том числе мои друзья в Кремле, она публично провозглашена, она понятна, прозрачна.

— Что с помещением на Арбате, в котором располагается редакция радиостанции?

— Принято решение — я очень благодарен нашим акционерам — "Газпром-Медиа" и Дмитрию Чернышенко, что он внял моим доводам, редакция остается на Новом Арбате. Мы понимаем теперь, что мы можем выходить из любой точки, я очень благодарен тем людям, которые нам бесплатно предоставляли номера в гостиницах, чтобы оттуда вести интервью и так далее, и мы, конечно, будем этим пользоваться, но все-таки в своей студии теплее, роднее.

— Как меняется корреспондентский состав радиостанции из года в год? Поменялся ли подход к отбору сотрудников? Делаете ли вы ставку на молодых журналистов?

— Сейчас средний возраст корреспондентов 28 лет, при моих 60 это уже какие-то правнуки. Но пришли люди с большей независимостью от главного редактора, скажем так, с ними со всеми чрезвычайно тяжело, они очень самостоятельные, они не признают авторитетов, они лупят налево и направо — моя задача их лупление привести в профессиональную стадию — пусть лупят, но профессионально. Мне интересно с людьми, с которыми трудно, мне неинтересно с людьми, с которыми легко. Возраст понижается, каждый год мы берем практикантов, от них остаются 20-летние три-четыре человека. При этом очень редко, когда уходят люди уже в возрасте, то есть у нас такой сплав опыта и задора.

— Как сейчас складываются отношения с генеральным директором. Не отразилась ли частая смена руководства на делах радиостанции?

— Конечно, отразилась — у нас большие проблемы с этим. Во-первых, сам факт смены, это просто дерганье, и причем это генеральные директора с разным видением. Во-вторых, как вы знаете, год тому назад была разогнана рекламная служба, в результате у нас потери финансовые. Мы сейчас — акционеры, и мы пытаемся каким-то образом эти дырки заштриховать. Но у генерального директора свои полномочия, у меня свои, так было всегда: я не уступаю своих полномочий, но и налезаю на полномочия генерального директора. Грубо говоря, генеральный директор доходная часть бюджета, а я расходная. Что нам делить?

— Расскажите, пожалуйста, о книге "Эхо Москвы. Непридуманная история. 25 лет в эфире", выпущенной к юбилею радиостанции.

— Это очень смешная история. Идея, как раз, принадлежала молодому поколению, в частности, широко известной (помощнице главреда — ред.) Лесе Рябцевой, которая сказала: "Я ничего не знаю про радиостанцию, на которой я работаю". Это отличный мотив. Я говорю — не знаешь, делай. Она сама договорились с издательством, она собрала материал, и это очень трудно — мы же все великие капризные, статьи от разных капризных людей об "Эхе Москвы". Я полностью доверился, наверное, сам подбор — как раз взгляд молодого поколения на "Эхо Москвы". Лесе помогали молодые журналисты Алеша Нарышкин и Алеша Соломин.

— Что вы могли бы пожелать радиостанции в ее юбилей?

— Поскольку я большой любитель Высоцкого и даже мы с Владимиром Владимировичем продавили улицу Высоцкого в Москве, то можно сказать так: "Ему остается пройти еще три четверти пути". Мы первую четверть пути прошли, хотелось бы пройти еще три четверти.

РИА Новости 

Подробнее ...

Сергей Архипов: Меня попросили убрать из эфира песни Валерии

Автор   Опубликовано 19-08-2015 в Интервью месяца   Всего комментариев: 0

В связи с неожиданным увольнением Сергея Архипова из РМГ, радиостанция "Эхо Москвы" обратилась за комментарием к господину Архипову о причинах его решения.

Сергей Архипов: Прежде всего, я задним числом узнаю, что у меня появляется какой-то управляющий директор «Русской медиагруппы», с которым я даже не знаком. Мне говорят, что он там работает давно. Тогда почему он не пришел и не представился генеральному директору? Как, в принципе, положено по всем понятиям.
Кроме того, мне позвонил господин Бунин и сказал, что настоятельное пожелание новых акционеров (как он себя назвал – представителем новых акционеров) убрать из эфира всю старую музыку, и прежде всего – продюсерский центр Дробыша и песни Иосифа Пригожина, с его артистами. Я считаю для себя неприемлемым продолжать оставаться работать в такой структуре, где акционеры вмешиваются в программную политику станции.

Эхо Москвы: А в «Центр Иосифа Пригожина» какие еще артисты входят, кроме Валерии?

С.Архипов: Я не знаю… Я думаю, кто-то еще есть. Я не совсем еще вник в базу «Русского радио» – в нынешнею, которая есть. Речь прежде всего шла о Валерии, конечно. Я просто пришел работать, выполнять свои профессиональные обязанности. И не хочу становиться инструментом каких-то межличностных разборок. Я считаю, это непорядочно и неприлично.

Эхо Москвы: А вы «Коммерсанту» сказали, что было распоряжение убрать из эфира артистов, которые высказывались против этих всех… переделов собственности.

С.Архипов: Совершенно верно. Была настоятельная просьба не ставить их новые песни в эфир.

Эхо Москвы: Новые именно. А старые можно оставить?

С.Архипов: Пока оставить – дословно прозвучала фраза.

Эхо Москвы: А какие-то конкретные фамилии в этом распоряжении упоминались? Басков, Лепс, Киркоров…

С.Архипов: Никаких фамилий. Прежде всего, мне было предложено мгновенно убрать из эфира материалы, предоставленные Пригожиным и Дробышем. Я не понимаю, по какой профессиональной причине я должен это делать.

Эхо Москвы: Для себя вы оставляете какую-то возможность остаться в медиагруппе? Или окончательно ваше решение?..

С.Архипов: Нет. Заявление на столе, я сегодня улетаю.

Эхо Москвы: То есть даже если тот же Бунин вам позвонит, принесет извинения, скажет, что вы его не так поняли – вы все равно уже настроены так…

С.Архипов: Я прекрасно понял господина Бунина. Я с ним не один раз разговаривал. И я не понимаю, по какой причине ко второму лицу в министерстве связи приходят люди, представляются новыми акционерами. Представитель новых акционеров Сергей Бунин – я не знаю, насколько я знаю, сделки пока еще нет. Но это произошло при молчаливом согласии «ИФД-капитала», значит сделка уже на выходе. И приходит управляющий директор «Русской медиагруппы», значит мне там делать нечего. Раз у них там есть управляющий директор, которого я не знаю и в глаза не видел, и в штатном расписании у меня его нет.

Текст и фото Эхо Москвы

KMO 116442 00191 1 t218 111859

Сергей Архипов дал интервью "Коммерсанту"

«При таком управлении "Русской медиагруппе" осталось жить три месяца»

Сергей Архипов покидает пост гендиректора РМГ и уезжает из России

Сергей Архипов покидает Россию после увольнения с поста гендиректора «Русской медиагруппы». Об этом он сообщил в интервью «Коммерсантъ FM». По словам менеджера, он не видит перспектив для развития и работы в холдинге. Архипов, один из основателей «Русского радио» и бывший президент холдинга, покинул пост гендиректора по собственному желанию спустя неделю после назначения. В состав «Русской медиагруппы» входят радиостанции «Русское радио», Maximum, «Хит FM», DFM, «Радио Монте-Карло», а также другие активы.

— Расскажите, пожалуйста, почему вы приняли решение покинуть РМГ и что значит ваша фраза? Я видела в новостях, что вы не собираетесь быть инструментом сведения счетов Владимира Киселева с артистами, к чему это было, о чем речь?

— Я вообще с Владимиром Киселевым не разговаривал последнее время, я разговаривал с господином Буниным, который транслировал мне мнение Владимира Киселева, по его словам.

— А Владимир Киселев с вами не хотел что ли разговаривать?

— Я с ним не разговаривал последние где-то дней пять, наверное, даже по телефону. Потому что он на меня пребывает, как мне сказал господин Бунин, в глубокой обиде.

— А за что?

— После рассылки этого письма артистам, которое вы, наверное, видели, с надписью «Творец». Рассылка была почему-то сделана от имени «Русской медиагруппы», хотя я к этому не имел никакого отношения, с какого-то левого почтового ящика «Яндекса», с подписью «Приемная РМГ». Я об этом узнаю задним числом. Я, естественно, высказал свое возмущение по этому поводу. Опять же во вторник появляется господин Бунин с господином Козловым, которого я не имею честь знать, может, он хороший парень, я просто с ним не знаком. У Алексея Волина, это заместитель министра связи, называется представителем акционера господин Бунин, а господин Козлов представляется управляющим директором «Русской медиагруппы». Я когда читаю это в прессе, у меня становятся глаза круглее, чем они есть на самом деле. Потому что передо мной лежит штатное расписание, у меня там нет должности «управляющий директор», и господина Константина Козлова там тоже не существует.

— Потрясающе.

— Я это пытаюсь выяснить у господина Бунина, господин Бунин сказал: «Это решение акционеров, которое было принято еще до того, как вы, Сергей Сергеевич, вступили в должность генерального директора». Я говорю: «Послушайте, у меня есть штатное расписание, у меня есть законодательство, у меня есть Трудовой кодекс, где вообще, почему эти люди представляют интересы «Русской медиагруппы», которую я возглавляю на данный момент в государственных органах управления, в данном случае в Министерстве связи, и говорят о каком-то наблюдательном совете?» Я вообще в первый раз об этом слышу, пока я нахожусь в кресле генерального директора, за компанию отвечаю я по законодательству Российской Федерации, которое у нас существует еще. Потом мне перезванивает господин Бунин и говорит, что настоятельная просьба господина Киселева — не ставить в эфир новые песни артистов, которые подписали письмо против продажи «Русской медиагруппы» «Госконцерту», старые песни пусть остаются, но новые не ставить, но из эфира немедленно убрать материалы, предоставленные Пригожиным и продюсерским центром Виктора Дробыша.

— И вы это делать отказались, естественно?

— Я это делать отказался, получил смс от Леонида Арнольдовича Федуна: «Сереж, извини, что так получилось, всегда твой Леонид Федун».

— И после этого вы приняли решение все это прекратить, правильно?

— Я думаю, что любой порядочный человек на моем месте все бы это дело прекратил.

— Безусловно. Понимаю. Сергей Сергеевич, о ваших дальнейших планах, что вы намерены дальше делать?

— Я возвращаюсь домой, я живу в Финляндии, возвращаюсь домой, у меня там достаточно серьезный бизнес, и я буду заниматься своими делами в Финляндии и уделять больше времени семье.

— То есть тут перспектив для вашего развития, работы вы не видите?

— Перспектив для работы в «Русской медиагруппе» в данной ситуации я не вижу. Более того я считаю, что при таком управлении «Русской медиагруппе» осталось жить три месяца.

— Остается только надеяться, что вы, я даже не знаю, ошибаетесь или нет, но будет очень жалко, конечно, потерять такой огромный пласт. Я благодарю вас, Сергей Сергеевич, что вы уделили мне время, хорошего дня, удачи.

— Спасибо.

Александра Жаркова-Джорджевич
Фото: Валерий Левитин / Коммерсантъ
Коммерсант

Подробнее ...

Звуковое сопровождение: музыкальный бизнес Михаила Гуцериева

Автор   Опубликовано 18-08-2015 в История успеха   Всего комментариев: 0

Зачем владелец «Русснефти» скупает радиостанции — как успешные, так и убыточные

Большой бизнес может соединять, казалось бы, несочетаемое. В прошлом году в репертуаре Иосифа Кобзона появилась песня «Доля женская, воля мужская» на стихи миллиардера Михаила Гуцериева. Музыку написал Макс Покровский, лидер рок-группы «Ногу свело!». Композиция получила награду на декабрьском фестивале «Песня года — 2014», который острые языки назвали «творческим вечером Гуцериева» — на сцене было исполнено и дипломами отмечено аж 12 песен на стихи владельца «Русснефти». Сам Гуцериев удостоился премии «Поэт года». Наградную статуэтку и букет цветов довольному триумфатору вручил на сцене «Олимпийского» певец Стас Михайлов. На тот момент поэт-песенник обдумывал покупку «Радио Шансон». Сделка была завершена в апреле 2015 года.

Подробнее ...
Во вторник, 11 августа в эфире РСН дебютировала программа Алёны Бородиной, экс-ведущей «Русского Радио». «Радиопортал» узнал у Алёны, с чем связан выбор радиостанции, а также ее мнение о недавних событиях, произошедших в «Русской Медиагруппе».

– Алёна, Вы теперь выходите в эфир на РСН с новой программой, которая называется «12 сантиметров». Расскажите, пожалуйста, о ней подробнее. Что это будет за программа — разговорная или развлекательная?

– Эта программа разговорно-развлекательная и развлекательно-разговорная. Наконец я дорвалась до микрофона, когда мне можно говорить много. На протяжении часа я буду беседовать с приглашенными людьми, иногда это будут селебрити, а иногда – какие-то эксперты, может быть, психологи, модельеры, косметологи. Мы будем обсуждать всё, что касается мира женщин: красоту, психологию, кулинарию, что значит быть мамой или делать карьеру, как строить бизнес или строить мужчин... Всё, чем живет женщина! На первую программу я пригласила певицу Юту и придумала тему «Женская роль». Мы обе - мамы, обе много работаем – в общем, поговорили о том, о сем. Кто будет в следующий вторник – не скажу: честно, еще не знаю. Программа пока даже не «одета», и она еще не заняла своё фиксированное место в эфирной сетке. Думаю, через две-три программы станет понятно, прижились «12 сантиметров» на РСН или нет.

– Аудитория у РР и РСН всё-таки разная. На какого слушателя рассчитана новая передача?

– Аудитория РСН сейчас молодеет, от политики и аналитики они немного уходят, тем более что в вечернем сегменте хочется уже немного расслабиться и отдохнуть. Я так понимаю, что сейчас руководство РСН заполняет вечернюю сетку программами, которые легче остального контента по смысловой и эмоциональной нагрузке. Еще в октябре прошлого года они предлагали мне вести какую-нибудь программу, но на тот момент я честно призналась: у меня уже 5 работ, и еще одну я просто не потяну, ведь эфир — это ответственность. Сейчас, спустя 2 месяца после моего ухода с РР, я уже успела соскучиться по эфиру. Тогда я сама написала в РСН, нужна ли им еще, и получила приглашение вести авторскую программу. При этом мне было сказано: «Что хочешь, то и делай. Любая твоя история». У меня было несколько готовых предложений, я расписала концепты, в частности женской программы, и именно он приглянулся РСН.

– А с кем именно вы беседовали по поводу вашего нового проекта?

– В первую очередь это Сергей Королёв, Наталья Гончарова и Олег Короткий. Мы втроем встречались на предмет того, чем я могу быть интересна РСН, организовав небольшой «мозговой штурм». С Сергеем и Натальей мы познакомились, когда РСН еще сидели с РР на одном этаже.

– Алёна, Вы столько лет отдали РР, музыкальному вещанию. И вдруг — разговорная станция. С чем это связано?

– Я очень-очень давно хотела сделать свою авторскую программу, что-то подобное периодически я делаю на телевидении. Как мне кажется, я неплохой интервьюер, и мне это очень интересно. В своё время я предлагала руководству РР сделать нечто аналогичное, но по объективным причинам оно не сочло нужным появление такой программы в эфире. И они правы: музыкальная развлекательная станция должна вещать музыку, а болтовни должно быть меньше. Музыкальные станции уходят от больших часовых программ, которые фильтруют аудиторию. После ухода с РР мне предлагали вести утреннее шоу на одной очень известной станции первой тройки, а на другую — прийти в качестве программного директора. Я очень благодарна всем за эти предложения, они поддержали мой боевой дух. А с «Русского» я ушла просто потому, что мне нужно было что-то поменять. Никаких конфликтов или недопониманий с руководством – мы очень здорово расстались, и… кто знает… Возвращаться в «линейку» и работать 5 дней в неделю я уже не хочу. Я делала это 20 лет и, признаюсь, устала. Те люди, которые ежедневно работают в прямом эфире, понимают, что это такое — когда ты не можешь опоздать или просто не прийти, даже если у тебя понос или температура 38,5. Я долго не могла принять окончательное решение, потому что я искренне люблю РР (не столько формат, сколько коллектив и само понимание того, что я делала там), но то, чем я занимаюсь сейчас, мне действительно интересно.

– Что Вы думаете о профессии ведущего музыкальных программ, которой Вы отдали столько лет? Возможно, она имеет некую возрастную планку?

– Я много думала об этом и ловила себя на мысли: мне уже 39 лет, сколько я еще буду просто трындеть в эфире? Мне нравилось делать то, что я делала, и я бы с удовольствием продолжила, но должно быть некое соответствие твоего возраста, вовлеченности в процесс, объема занятости и заработка. Линейный радиоведущий в России никогда не будет получать такие деньги, которые позволили бы ему отказаться от других, финансово более выгодных проектов. И когда ты видишь, что ежедневные эфиры занимают в твоей жизни очень много времени, понимаешь: заработать можно и в другом месте. А радио я уже много лет не рассматриваю, как источник доходов. Это хобби, но хобби не должно отнимать много времени.

– Получается, Ваш уход с РР никак не связан с изменениями в «РМГ»?

– О чем вы говорите, конечно, нет! Это всего лишь случайность, я ничего об этом не знала. Многие коллеги тоже мне говорят: «Знала, да? Свалила?» (смеется). Когда мы расставались с Кожевниковым, он говорил о том, что ему крайне не хотелось бы меня где-то слышать, и если у меня будут какие-то творческие идеи, двери его кабинета всегда открыты для меня. Мы однажды уже очень хорошо расставались, когда я уходила на «Европу плюс», и тогда он сказал: «Мы тебя еще перекупим», в результате я вернулась. Теперь, на фоне происходящего в РМГ у меня ужасно рвётся сердце. Для меня Архипов и Кожевников — это те два человека, с которыми я начинала работать на РР, они оба мои «радийные папы». И прежде всего мне очень жалко коллектив, я надеюсь, что он не пострадает. Что будет с Сергеем Витальевичем, я не знаю, но у меня колоссальное уважением к этому человеку. Сейчас пошли всякие разговоры «тебя позвали-не позвали». Пока предложения о возврате на РР мне не поступало, хотя на днях в соцсети Архипов написал, что всегда готов, а вот к чему – пойди разберись. Если такое предложение поступит — то я буду думать, потому что мне всё в этой жизни интересно. Но, если в третий раз возвращаться на РР, то уже, конечно, не в «линейку». Пока я ничего не знаю на этот счет. Мне нравится то, что я сейчас ни от кого не завишу и делаю что-то в свое удовольствие! Мне не нужно каждый день приходить в одно и то же место, делать одну и ту же работу. Свобода мне сейчас очень нужна – я планирую развивать свой бизнес, у меня компания, которая делает праздники, и я хочу уделить ей внимание – мне это нравится, и я дорожу каждым своим клиентом.

– У Вас уже был опыт старта с «нуля», когда вы работали программным директором на радио «Танго». Теперь у вас новая передача — по сути нечто подобное повторяется. Каково это?

– Работа ведущей и программирование – это две большие разницы и разная степень ответственности. Сказать, что эта деятельность для меня сильно новая, я не могу. На радио «Танго» я уже вела ток-шоу с селебрити, и мы тоже болтали обо всем, так что опыт ведения разговорной программы у меня есть. На РСН я не сижу за пультом, это делает звукорежиссер. Пока меня это немного пугает, но думаю, что смогу втянуться и получить от этого удовольствие. По одному эфиру трудно сказать, но степень ответственности меньше, чем когда ты, например, программный директор. Мне очень нравится тот подход, которому меня в своё время на радио «MAXIMUM» научил Миша Козырев: если ты включаешь микрофон, помни: в эту минуту времени радио «MAXIMUM» это ты! Перевожу: говорить в микрофон нужно тогда, когда ты уверен, что скажешь что-нибудь достойное! Если слушателям РСН придется по вкусу программа «12 сантиметров», я буду только рада!

– А что означает название «12 сантиметров»?

– Пусть каждый понимает это в меру своей испорченности. Мужская часть опрашиваемых коллег сказала: «Двенадцать — это мало, хоты бы 18-22...», на что я им ответила: «На двадцатидвухсантиметровых каблуках ходить неудобно». Пусть каждый понимает, как хочет! Я предлагала более провокационные названия, но меня не поддержали, поскольку программа будет анонсироваться днем, так что… Мне показалось, что длина или высота вполне себе ничего! (смеется).

– Озвучьте, пожалуйста, другие варианты названий.

– Не стоит их озвучивать: поле непаханое, кто-нибудь возьмет, да и сделает... Может, я захочу еще 5 программ сделать, захватить вечерний сегмент РСН и выпускать каждый вечер новые передачи — кто знает?..

– Новая программа еженедельная?

– Да. А мне больше и не нужно, иначе опять засосет эфирная жизнь – не выберешься!

– Материально такие еженедельные эфиры для вас более выгодны, чем ежедневные «линейки»?

– Тот гонорар, который мне предложили на РСН, меня вполне устроил. Деньги не большие, повторюсь, на радио много зарабатывают топ-менеджеры или звезды-звезды! Я считаю себя профессионалом, поэтому бесплатно работать на радио я не буду, но раз в неделю постоять «на табуретке» за предложенную сумму не обидно.

– Что Вы ожидаете от своей новой программы? Ведь пока это некий «подопытный кролик».

– Я хочу интерактива. Слушатели РСН настраиваются на определенного ведущего. Есть такое понятие как «продолжительность прослушивания»: аудитории либо нравится слушать конкретного человека, либо нет. Слушатель ведь может даже и не знать, что в эфире Алёна Бородина или Маша Иванова, ему важно испытывать некий элемент доверия к ведущему: комфортно ему с ним или нет. А кто там в эфире — по большому счету, всё равно. В реальной, внеэфирной жизни, я легко нахожу общий язык с людьми, и мне интересно, смогу ли найти его со слушателями РСН. На РР у меня была своя аудитория, много постоянных слушателей, которые звонили и писали мне регулярно, и я хочу понять, появятся ли «свои» люди здесь…

Беседовала Евгения Гарбар

Radioportal.ru

Подробнее ...

Константин Зарембо: "Стараемся идти в ногу со временем"

Автор   Опубликовано 13-08-2015 в Интервью месяца   Всего комментариев: 0

В сентябре прошлого года сибирское медийное пространство взбудоражила новость о консолидации «Радио Сибирь» и «МКР-Медиа». Эксперты, специалисты, все следящие за радиорынком люди гадали, как заключенная сделка отразится на остальных игроках, как она повлияет на работу самой радиостанции. О том, как «Радио Сибирь» развивается сегодня, Радиопорталу рассказал заместитель генерального директора «МКР-Медиа», президент и основатель «Радио Сибирь» Константин Зарембо.

«Кардинального ничего не произошло за последний год. Всё идёт по плану, - рассказал Зарембо. - Мы развиваемся, потихоньку меняем программное обеспечение, меняем передатчики… Стараемся идти в ногу со временем. То есть мы медленно идём вперёд. Время, наверное, всегда нелёгкое для развития. Мы пережили нынешний кризис. В каких-то городах есть спады, в каких-то они отсутствуют. Провалов нет. Общая тенденция у нас достаточно положительная. Мы обмениваемся опытом. Сейчас проходит сетевая конференция продажников. Надеюсь, что они подстегнут друг друга, обменяются опытом…».

Команду удалось полностью сохранить: «Коллектив радиостанции не изменился, - говорит заместитель генерального директора «МКР-Медиа». - Единственная причина, по которой люди покидают «Радио Сибирь», - это декретные отпуска. Со своей работой пока что все наши сотрудники справляются. Больших изменений мы не делаем и не планируем. Естественно с открытием новых станций появляются новые должности, вакансии. Добавились сотрудники «Сибновостей». В целом же штат не расширяем и стараемся оптимизировать расходы. Скоро будем делать совместные новости спорта с «Сибновостями», пока в виде эксперимента. Ими будет заниматься крупный специалист, имя его раскрывать пока не стану».

Станции осталась верна и её аудитория: «Мы местная локальная радиостанция. В каждом городе «Радио Сибирь» представлено в единственном числе: так обстоят дела и в Чите, и в Томске, и в Омске… Как местная станция, мы известны на рынке со своим охватом в районах. Проблем со слушателями не возникало и не возникает, они у нас достаточно лояльные. Мы делаем большое количество внеэфирных мероприятий, поэтому аудитория у нас стабильная, возможно, немного растёт, по крайней мере, мы точно её не потеряли».

Существенных изменений не произошло за последний год и в содержательной части эфиров: «Добавились в некоторых городах телевизионные проекты, в Кемерове, например. Мы просто стараемся усилить новостную службу и стараемся больше обмениваться новостями. Это и было в наших планах развития. Скоро запустим новые утренние шоу, новые вечерние шоу…».

История «Радио Сибирь» насчитывает двадцать три года, и за это время станция прошла большой путь: «Конечно же, за прошедшее время многое поменялось, - говорит Константин Зарембо - Многое вообще поменялось в мире, начиная от телевизоров и заканчивая компьютерами. Конечно, у «Радио Сибирь» тогда и «Радио Сибирь» сейчас разные подходы к работе, сейчас станция использует другие технологии, это две совершенно разные радиостанции. За эти годы и технологии у нас поменялись, и сотрудники. Всё уже другое. Сегодня команда более профессиональная, надо отдать ей должное. По духу, может быть, что-то и осталось. Креативность у коллектива есть, и оперативность – самое главное. Мы всегда решали все вопросы оперативно и старались быть близкими клиенту».

Основные планы «Радио Сибирь» на будущее - расширение зоны вещания: «Мы продолжим заходить в небольшие сибирские города с населением до ста тысяч человек, и в неконкурсные города, и в конкурсные, может быть. Идёт разработка частот. Скоро будем в районах Улан-Уде запускать три передатчика – в текущем году, наверное, это произойдёт. И так же три передатчика планируем запустить в следующем году. Эти шесть передатчиков будут практически покрывать республику Бурятию. Аналогичным путем идём в Кемерове, в Кузбассе. Стараемся искать контакты и с Новосибирском, чтобы открывать станции и там тоже. Но пока что всё находится в стадии переговоров, поэтому ничего конкретного не могу сказать. Мы наладили контакт с московскими партнёрами «Радио Звезда» в Томске. В сентябре состоится торжественное открытие. Надеюсь, что в начале следующего года мы услышим «Наше радио». Стараемся открывать станции в разных городах. В Чите мы начали сотрудничать с «Русским радио» «Русской медиагруппы». Потихоньку всё идёт. Пытаемся не снижать темпы…».

Елена Дюкова
Радиопортал

Подробнее ...

Бывший гендиректор РМГ — об отставке и обвинениях в коррупции

Инвестиционная компания ИФД «Капиталъ», управляющая 78% холдинга «Русская медиагруппа» (РМГ), инициировала внутреннее расследование на предмет противоправных действий менеджмента РМГ. В частности, речь идет о деятельности бывшего генерального директора группы Сергея Кожевникова, владеющего 22% РМГ. ИФД «Капиталъ» готов обратиться в прокуратуру, если будут подтверждены факты коррупции. Корреспондент «Известий» пообщался с экс-гендиректором РМГ Сергеем Кожевниковым.

— Вы будете отстаивать свою отставку?

— Безусловно, буду. Сейчас я нахожусь в плановом отпуске и вернусь в Москву только в конце августа. Всю эту ситуацию я расцениваю как реализацию ранее озвученных угроз. Ранее мне сказали, что меня снимут с должности, заведут уголовное дело и т.д. И вот, пожалуйста. Что характерно — предыдущие 14 лет деятельностью директора все были довольны, были премии, бонусы и т.д. А сейчас на меня нажимают, чтобы я продал свои акции подешевле.

— Они говорят, что вы ушли в отпуск, не выходили на связь и не интересовались судьбой компании.

— Чушь собачья. Попросите их дать формулировку, по которой меня отстраняют. За прогулы? Вовсе нет — по документам происходят простые перевыборы гендиректора, всё тихо и мирно. Все обвинения абсолютно несостоятельны, и они это понимают. Обычно все рейдерские захваты начинаются с того, что смещают гендиректора.

— ИФД «Капиталъ» инициировал внутреннее расследование. Как вам кажется, что они ищут?

— Это продолжение угроз в мой адрес. В этом году прошел аудит, были замечания, как обычно у аудиторов, после чего состоялся совет директоров, который утвердил деятельность компании и топ-менеджеров. 15 июня был утвержден гендиректор, а через месяц он вдруг оказался плохим и коррумпированным.

— То есть они проведут расследование и ничего не найдут?

— Я не знаю, что они будут делать, но моя деятельность всех устраивала, в этом году компании даже была выписана рекордная премия. Если всё плохо, то почему не лишили премии?

— Почему вы не приехали на совет директоров, когда была ваша отставка?

— Он был заочный. Мне приезжать для чего — чтобы поцеловать дверь закрытого кабинета? Закавыка в том, что нет никакого диалога. Есть только запугивание меня и поливание меня грязью через прессу.

— Каковы ваши дальнейшие действия?

— Я готов к переговорам. Я уважительно отношусь к акционерам, и если они хотят приобрести у меня долю, пусть обращаются. Пока никаких официальных предложений в мой адрес не поступало — ни оферты, ничего.

— Не хотите написать заявление по поводу угроз?

— Я воспринимаю эту ситуацию как серьезную, но, естественно, все угрозы звучат косвенно. Мне рекомендуют заботиться о себе, о семье, дают дружеские советы, но все они звучат двусмысленно: «Сам подумай, тебе же жить» и т.п.

— Но это же говорят люди с именами и фамилиями. Можно о них рассказать в правоохранительных органах?

— Я расскажу правоохранительным органам подробности, если угрозы продолжатся. Займусь этим вопросом, когда вернусь в Москву.

— Как вы будете оспаривать отставку?

— Произошло очевидное нарушение Трудового кодекса. Всё было бы по уставу, если бы я находился не в отпуске. Простым решением большинства меня бы отстранили, я бы развел руками — возразить нечего. Даже если они считают, что я слишком долго нахожусь в отпуске, они могли дождаться, когда я отбуду положенный мне 31 день.

На данный момент я не получил никакого уведомления. Мои оппоненты так торопились, что объявили о назначении Сергея Архипова, который еще не подписал ни одного контракта. Архипов — человек разумный, он пока изучает документы и не лезет в эту историю. А я подам заявление в суд и трудовую инспекцию, этим будут заниматься мои адвокаты.

— Вас могут восстановить в должности?

— Да, меня восстановят. И после этого они могут справедливо, большинством голосов, меня снова убрать.

— Вы общались с Архиповым в последнее время?

— Давно не общался, но мы давние партнеры, вместе делали «Русское радио». Последние 2 года Сергей живет в Финляндии, я его не видел. Он человек уважаемый, не будет вызывать раздражение у творческих коллективов.

— Вы до сих пор готовы продать свою долю?

— И сейчас готов продать и купить, вопрос только в цене.

— А судьба компании вас волнует?

— Безусловно, я хотел бы остаться в компании и работать. Некоторое время назад, когда из акционеров уходил Архипов, у него выкупали акции из расчета стоимости компании в $250 млн. Сейчас же на низком старте компания оценивается в $150 млн. Как вы понимаете, это в два раза ниже. И если бы у меня была задача окэшиться, я бы давно это сделал.

— Вам предпочтительнее продать или купить?

— Мне предпочтительнее работать. Несмотря на то что рынок, как я считаю, в упадке, у компании есть большие перспективы и мне интересно работать в России.

— Что вы думаете по поводу создания патриотического холдинга?

— Я думаю, что это ширма, за которой скрываются чьи-то интересны. Наша компания всегда была очень патриотичной. «Русское радио», когда оно создавалось, было самым прорывным проектом того времени. Нам говорили: «Кто будет слушать русскую музыку, эту фигню?» А мы ответили, что в стране, где 140 млн человек говорит по-русски, русскоязычное радио должно быть интересным. И мы оказались правы.

— Почему так часто из уст ваших оппонентов звучит слово «коррупция»?

— Это попытка дискредитировать меня как менеджера. В прошлом году компания достигла наивысших результатов с точки зрения доходности. У нас оборот 2,5 млрд рублей. Для всех очевидно, что при таких результатах снимать директора нелепо, поэтому выдумывают какие-то несуразицы. Про коррупцию все говорят анонимно, зато есть десятки артистов, которые поддерживают меня и не слышали ни о какой коррупции. Это продюсерский центр Меладзе, Григорий Лепс, Филипп Киркоров, Николай Басков, Макс Фадеев, Виктор Дробыш.

— Вы хотите продать 22% акций за 2,5 млрд рублей?

— Я готов эту цифру обсуждать. Я призываю ИФД «Капиталъ» встретиться. Если они считают, что это рыночная история, пусть предложат рынку приобрести РМГ. Сегодня есть предложение купить компанию за $150 млн, от этого глупо отказываться. Но ИФД уверят, что она им нужна в виде инвестиции. Но что это за странная инвестиция, когда ты покупаешь за 300, а продаешь за 100?

Если ИФД готов продать РМГ и рынок предложит адекватную цену, то я готов присоединиться к сделке. Если ИФД хочет избавиться от компании и продать за любую цену, то я готов найти соинвесторов и выкупить их долю. Также они могли бы выкупить мою долю по рыночной цене.

Олег Кормунин
Фото: ИЗВЕСТИЯ/Дамир Булатов
Известия

Подробнее ...

Новости

Дни рождения

  • Сегодня
  • Завтра
  • На неделю
28 марта Ольга Романова

журналист, исполнительный директор движения «Русь сидящая», профессор департамента журналистики НИУ-ВШЭ

28 марта Дмитрий Брекоткин

актёр телевидения, участник творческого коллектива «Уральские пельмени» (бывшая команда КВН)

В этот период нет дней рождений.
28 марта Ольга Романова

журналист, исполнительный директор движения «Русь сидящая», профессор департамента журналистики НИУ-ВШЭ

28 марта Дмитрий Брекоткин

актёр телевидения, участник творческого коллектива «Уральские пельмени» (бывшая команда КВН)

30 марта Генрих Юшкявичус

член ФКК, советник генерального директора ЮНЕСКО, вице-президент ЕАТР

30 марта Дмитрий Потапенко

управляющий партнер Management Development Group, радиоведущий, писатель

31 марта Николай Грахов

Генеральный директор «Радио СИ» (Екатеринбург), член РАР

31 марта Андрей Воронцов

генеральный директор холдинга "Радио 45" (г. Курган)

01 апреля Владимир Познер

член Академии российского телевидения, ведущий программы “Познер” (“Первый канал”)

01 апреля Александр Сладков

автор и ведущий “Военной программы” на канале “Россия”

01 апреля Марина Королева

журналист, радио- и телеведущая, писательница, драматург, филолог, кандидат филологических наук, член Совета по русскому языку при правительстве России

02 апреля Николай Сванидзе

российский журналист и общественный деятель, ведущий ряда программ на российском телевидении и радио, преподаватель Московского института телевидения и радиовещания «Останкино», член бюро Союза журналистов Москвы

02 апреля Дмитрий Анисимов

заместитель гендиректора по информационному и общественно-политическому вещанию телеканала ННТВ (г.Нижний Новгород)

02 апреля Татьяна Лиманова

ведущая новостей

02 апреля Елена Фоминых

Генеральный директор Телекомпании "Борисоглебск"

02 апреля Сергей Белоголовцев

телеведущий, продюсер, шоумен

04 апреля Мария Винарская

член Академии Российского телевидения с 2010 года, продюсер 

04 апреля Армен Оганесян

советский и российский журналист, Заслуженный работник культуры Российской Федерации

04 апреля Павел Гусев

журналист, медиаменеджер, главный редактор и владелец газеты «Московский комсомолец», председатель Союза журналистов Москвы

04 апреля Дмитрий Нагиев

российский шоумен, актёр театра, кино и телевидения, теле- и радиоведущий.

04 апреля Ашот Габрелянов

российский журналист и медиаменеджер

04 апреля Алексей Дыховичный

кинорежиссер

04 апреля Антон Комолов

радио- и телеведущий